========== Глава 1. …и жили они долго и счастливо… пока не встретились… ==========

Для некоторых людей любовь начинается с чего-то

очень несущественного или нелепого.

Но если не с него, то вообще не начинается.

(Харуки Мураками)

Краснопресненская набережная. С моста открывается чудесный вид на гостиницу «Украина» и деловой комплекс «Москва-Сити». Контраст построек начала второй половины XX века с небоскрёбами XXI. Противопоставление тёплого песчаного цвета гостиницы холоду стекла, железа и бетона новостроек. Скоро на водной глади отразятся огни уличного освещения, приветливо заморгают вывески магазинов и развлекательных заведений, приглашая скоротать вечерок в непринуждённой обстановке. Ещё час и город окутает беззвездная ночь.

Я же прикидываю, не сигануть ли с моста в Москва-реку, в воде которой, по слухам, можно татуировки сводить. Прохладный апрельский ветерок холодит кожу, забирается под куртку, вызывая очередную волну мурашек. Но мыслями я весь там: в одном холодном мартовском вечере…

“Овны, — по салону разносился наигранно-серьёзный голос ведущего. — Сегодня вам предстоит общаться со многими людьми, — да мне каждый день приходится. — Не стремитесь понравиться всем, не чувствуйте неловкости, вы же не актёр. Нынче вас может сблизить совместный поиск чего-либо. Не следует ходить проверенными дорожками, возможно, стоит попробовать что-то новое. Не держите всё в себе. День удачен для новых встреч и начинаний. Хотя Овны обладают решительностью и своенравностью, есть вещи, которые даже вам не по зубам. Помните об этом”.

По лобовому стеклу лениво ползали «дворники», счищая снежную крошку. Москва весь день радовала осадками на любой вкус: на севере города выпал град, в центре меня поливал дождь, а на юге… Да, на юге шла влажная, застывающая на лету и вмерзающая в одежду “крупа”. Благо, я успел добежать до машины и не пострадать.

Несмотря на погодные аномалии, день вышел удачным. Новый шеф-повар быстро осваивался на своём рабочем “полигоне”, даже предлагал оживить меню тремя новыми десертами, продегустировать и одобрить которые мне, как владельцу ресторана, ещё предстояло. Менеджер так же старался оправдать своё резюме, отчего проверял всё и всех, порой раздражая персонал, но, в общем, пришёлся им по душе.

Светофор сменил цвет на красный, и мне пришлось затормозить на перекрёстке. Я переключал частоты, мысленно влезал в свои тапочки и грезил о горячем душе и чашке чая. Даже не сразу сообразил, только отметил боковым зрением, как открылась дверца машины, а через пару секунд рядом уже сидел незнакомый мне тогда парень.

Лучше бы я пробил собой заграждение, улетел с моста или был похищен инопланетянами, чем встретил его… Но, видимо, на небе все были заняты более важными делами и меня никто не уберёг…

Первой мыслью стала — сумасшедший. Непонятный псих, залезающий в машины на перекрёстках, возможно, представляющий собой опасность для окружающих. Пока я прикидывал, как мне с ним быть, чтобы не разозлить, но из машины выкинуть, сзади посигналили. Пришлось взять себя в руки и доехать с попутчиком до ближайшего магазина и припарковаться у него. Жутко хотелось курить, но я, не иначе как по глупости, решил оставить вредную привычку в ушедшем году и держался третий месяц кряду, начиная с первого января. После взгляда в его сторону, я ещё больше утвердился в своём диагнозе. Кто ещё в марте в минусовую температуру будет ходить по улице в пуховом жилете поверх толстовки и в кроссовках, кроме как не безнадёжный псих. Чудо дрожало и активно стучало зубами. Налипший на одежду и длинные до плеч тёмные волосы снег таял, заливая обивку сиденья, а меня продолжали нагло игнорировать.

— Парень, тебе чего? Я не таксист как бы… — сказал спокойно.

Мало ли, он припадочный.

— Поехали, — тихим голосом, не отрываясь от окна.

Злит.

— Я домой еду. К себе. Шёл бы ты…

— Поехали, — обернулся, — к тебе. Заплачу за ночлег… хоть натурой, — криво улыбнувшись, нагло заявил, не пряча взгляда тёмных глаз под мелированной светлым чёлкой.

Не псих. Наркоман? Бродяга? Сбежавший из дома подросток? Смотрел дерзко, с вызовом, но в то же время как-то умоляюще, что ли. Если протяну руку и поглажу — завиляет хвостом, ударю — сожмётся в комок, но не уйдёт. Бездомный щенок, не иначе. Тощий, с заострёнными чертами лица, от чего глаза казались только больше. Обычный на вид парень, симпатичный впрочем, хотя с натяжкой.

— Сколько лет?

Только проблем с малолетками мне не хватает.

— Двадцать.

— Врёшь.

— Нет.

— Употребляешь? – не переношу наркоманов.

— Завязал в семнадцать.

Глаза в глаза. Вопрос — ответ. Словно на допросе.

— Свяжу, трахну, отвезу в лес и прикопаю под берёзкой. Что на это скажешь? – последняя попытка выпроводить. Я старательно буравил взглядом, мне не раз говорили, какой он у меня тяжёлый. А парень и бровью не повёл, ни одним жестом не выдал настоящих эмоций.

— Годится. Только лучше под ёлкой, их больше люблю, — сказал и отвернулся к окну.

Положил руку поверх другой, видимо, чтобы скрыть дрожь.

— Пристегнись.

— Ванная там, — я указал на дверь.

Гость скинул противно хлюпнувшие кроссовки, и, раздеваясь на ходу, отправился ко второй от входа двери, оставляя на полу мокрые следы.

Без зазрения совести я порылся в карманах жилета, не хватало, чтобы парень принёс что-то незаконное с собой. Пусто. Жалко конечно, я рассчитывал найти хотя бы документы. Остальные вещи решил проверить позже.

Включил чайник, насыпал в кружки заварку, прислушиваясь к шуму воды в ванной. На самом деле в квартире у меня два санузла, и, оставив чай завариваться, я отправился в более скромную вторую душевую. Позволил горячим гибким струям вытянуть остатки холода из мышц. Довольно зажмурившись, наслаждался разливающимся по телу теплом, нащупал мочалку и пузырёк с гелем.

Мальчишка… Не думаю, что он соврал про возраст, хотя выглядит скорее на семнадцать. Ниже меня почти на голову, значит в нём где-то под метр семьдесят, не больше, что он худой, ещё в машине заметил, но у него, скорее, строение такое. Тонкокостный. Сколько не корми — не растолстеет. Хотя, как говорила Лина: «Как питаешься, так и выглядишь». В общем и целом, в моём вкусе. Тем не менее, что это было? Сесть к незнакомому человеку в машину, поехать с ним куда-то, заранее предложить расплатиться собой. Смелость или безрассудство? А может отчаяние… Направленное на себя безразличие, настолько сильное, что может сойти за храбрость. Как можно дойти до такого, что даже примитивный инстинкт самосохранения отказывает? Хотя нарваться всегда можно, самые опасные психи ходят в костюмах при галстуках, источают благородство и демонстрируют хорошие манеры. А на их лицах неизменно появляются доброжелательные улыбки.

Надев свободные спортивные штаны и футболку, я решил подогреть вина с пряностями и налил себе порцию, закончив. Вдохнул тонкий аромат корицы.

Парень вышел не скоро, стоял какое-то время в дверях в повязанном на бёдрах полотенце, осматриваясь. Капли влаги стекали с волос, скользили по в меру накаченному телу и падали на пол. Молча вынул кружку из моих пальцев и оседлал коленку, зажав её бедрами. Тряхнув головой, обхватил мою шею руками и потянулся за поцелуем, оставляя мне возможность отстраниться, если захочу. Облизнувшись, коротко коснулся своими губами моих, и, не встретив сопротивления, целовал уже по-настоящему. Сначала нежно, протяжно, почти невинно, а затем, постепенно углубляя поцелуй, дразня своим языком мой, приглашая ответить. Я перенёс поле боя в его рот. Он не сопротивлялся, охотно позволяя мне хозяйничать: исследовать нёбо, вновь возвращаться к шустрому языку. Мне нравилась исходящая от него инициатива, нравилось, как он поглаживал ладонями мои плечи. Накатывало возбуждения, заставляя желать большего. Придерживая одной рукой за талию, второй я зарылся в волосы на затылке, массируя его. Парень послушно подставлялся под поцелуи, гладил меня по животу, словно успокаивая или приручая, чтобы не набросился и не растерзал. Улыбнувшись мыслям, я провёл языком по ключицам, нажимая с разной силой, чуть втягивая кожу, легко прикусывая её. Хотелось сбить ровное дыхание, стереть маску спокойствия с его лица и вырвать протяжные стоны удовольствия. Волосы пахли моим шампунем, кожа — моим гелем, на нём было моё же полотенце, и весь он находился в моей власти. Собственнические мысли возбуждали сильнее. Так приятно втягивать в рот нежную светлую кожу, ласкать языком шею, прикусывая её, и зализывать повреждения, вдыхать аромат человеческого тела, ощущать исходящее тепло и трогать, щупать, где вздумается. Укушу сильнее, обязательно оставлю следы, и ему придётся прятать их под одеждой. Хмыкнув, я подул ему на грудь, заставляя поёжиться и прижаться плотнее. Ладонями огладил спину, успокаивая осторожной лаской, снимая лишнее напряжение, прошёлся пальцами по выступающим позвонкам. Целуя в губы, оттянул зубами нижнюю. И я назвал этого податливого, чутко реагирующего на ласку парня несимпатичным?