— Действительно очень долго….
— Вот ведь нынче дети пошли, — пожурил Эмек, а сам мысленно порадовался, что Лейти в общем-то не против.
— Я не ребенок! — запальчиво запротестовал мальчишка.
Словно доказывая предвечному и самому себе, он провел ладонями по плечам Эмека, погладил по груди и поцеловал пожирателя в губы, уже не боясь скользнуть языком в глубь зубастого рта.
Эмек с готовностью ответил, ладони спустились со спины на ягодицы, помяли упругие полушария, и предвечный вжался бедром в пах Лейти.
— А может, три недели не так уж и долго, — разорвав поцелуй испуганно пробормотал Лейти, понимая, что отвечать прямо сейчас за свои слова не хочется.
Эмек издевательски рассмеялся.
— Нам некуда торопиться, главное, что ты тоже хочешь, — коротко поцеловал в губы предвечный. — Встаем и идем на тренировку, проверю твои навыки.
========== Глава 7 ==========
Кофи стоял посреди спальни, зло и резко вытаскивая бесконечные заколки из волос. Ругаясь про себя на Распределителей и претендентов, желая им долгой, счастливой и главное СОВМЕСТНОЙ жизни. Предвечный не обращал внимания на то, что выдирает и волосы, а мелкие острые заколки летят в густой ковер.
Рейнер спокойно допил вторую порцию «баунти» и решил, что он достаточно спокоен для разговора с Кофи. Мужчина уверенным шагом направился в их с Кофи спальню, даже не отдавая себе отчета в том, что не просто догадывается, где сейчас предвечный, а знает наверняка, словно дом сам ему подсказывает.
Когда Рейнер вошел, предвечный выдирал из волос последнюю заколку. Ругнувшись, мужчина поймал Кофи за руки и мягко отстранил их, пока на голове еще что-то росло и, судя по всему, ненадолго там могло остаться.
— Ты решил себя скальпировать?
— К сожалению, эта дрянь уже к утру отрастет, иначе давно бы наголо побрился, — отозвался Кофи, отступая на пару шагов от своего претендента. — Что?
— А мне нравятся твои волосы, даже если они напоминают воронье гнездо, как сейчас, — пожал плечами мужчина. — И светишься ты в темноте, словно светлячок, довольно необычно и мило. Давай помогу с заколкой, отрастут или нет, но выдирать волосы все же больно.
Рейнер шагнул к предвечному и просительно на него посмотрел.
— Я бы на твоем месте не стал этого делать, большинство из этих «украшений» отравлены, — пожал плечами резко успокоившийся Кофи. — Даже я точно не помню уже, какие именно.
Последнюю заколку он все же не выдрал, а осторожно выпутал из волос, почему-то вглядываясь Рейнеру под ноги. Стоило мужчине сделать шаг, пожиратель скривился и миролюбиво попросил:
— Не ходи по ковру, по крайней мере, пока слуги не уберут с него то, что я набросал. Они и так мертвые, им не страшно.
Мужчина послушно замер:
— Хорошо, но твое халатное отношение к самому себе поразительно, — Рейнер недолго поколебался, но все же решился. — Распределитель соврал, про то что тебе понравилось, когда я держал за руку? Говори правду, это приказ.
В комнате повисло молчание, нарушаемое только шуршанием лапок сороконожек, оперативно собиравших заколки с пола, чистя их и передавая друг другу, укладывая в резную шкатулку слоновой кости.
— Распределители вообще не способны врать. Распределители никогда не ошибаются. Думаю, я ответил на твой вопрос, — сказал предвечный, опускаясь на колени и передавая ближайшей сороконожке последнюю заколку.
Кофи прикрыл глаза и провел пальцем по чешуйчатой спине слуги, не понятно к чему сообщая:
— Когда-то ее звали Альзой, ей было всего двадцать три, и она в своей жизни сделала много ошибок. Три или четыре аборта, много лжи, торговля собой. А знаешь, как умерла? — Пожиратель поднял взгляд на Рейнера, продолжая гладить темно-синюю чешуйчатую тварь по спине. — Она попыталась вытолкнуть из-под колес пьяного водителя чужого ребенка. И не важно, получилось у нее или нет, не важно, что она не думала, что делает, а двигалась под властью инстинкта защиты потомства. Именно из-за этого ее отправили после смерти ко мне, а не в темный дом. Со временем, предвечные привыкают видеть в людях только набор поступков: плохих, хороших, любых, но не характеры и личности. Мы взвешиваем, что сказано, что сделано, не зная мотивов, не интересуясь ими.
Рейнер по-новому взглянул на сороконожку. Честно говоря, мужчина не особо задумывался о слугах, хотя частично знал об их происхождении. О чем-то и сам догадался. Но услышать историю реальной жизни совсем другое. Да и об отношении самих предвечных к слугам мужчина спросить не удосужился.
— Ты меня так же воспринимаешь — набором поступков, которые взвесили и оценили? — опустился на колени напротив Кофи Рейнер.
— В том-то и беда, что нет, — отрицательно мотнул головой предвечный. — А это неправильно. Меня не должны интересовать мотивы людей, а всегда интересовали… Та же Пай… Она не должна была стать проводником, балансировать между предвечными и Адом. Я вообще бы отправил ее сразу на перерождение. Мне жаль ее.
— Тогда почему отвергал претендентов, которых она приводила? Почему ругал меня, подчеркивал, что я не в твоем вкусе? — склонил на бок голову Рейнер.
— Знаешь, какая ловушка в договоре? Да, ты, первоначально должен подчиняться только два месяца, но там ни словом не сказано, что спустя это время тебя отпустят. Выйти отсюда самому, без проводника, без сопровождения предвечного, ты просто не сможешь. Еще один пленник этого дома, только живой пленник. Мертвым хотя бы тут место. Я не хочу никого из живых задерживать, — улыбнулся, демонстрируя острые зубы Кофи. — Думаешь, мне нравится быть тюремщиком Пай? Или еще трех тысяч душ? Вот только… Они хотя бы мертвы.
— Эх, ты, — вытянул руку Рейнер и пригладил встопорщенные светлые волосы Кофи. — Не хочешь… Жалеешь… Неужели ты даже мысли не допустил, что кто-то сам, добровольно, захочет остаться с тобой? Именно с тобой, не опираясь на слуг, их жизни или смерти. Знаешь, я весьма просто устроен. Мне чужд твой мир и проще принять случившееся за данность. Так задумано. Кем? Не важно. Можно сказать, я немного фаталист.
— Предположим, подобную мысль я допускаю. А ты сам не допускаешь мысли, что мне не нужны тут живые? Я, судя по всему, тип сложный. Я не хочу подчиняться чужим правилам, не хочу выполнять то, чего все от меня ждут, — резко поднялся предвечный и, смотря сверху вниз, зло сообщил: — Тебе в голову не приходит, что только мое тело реагирует на тебя? Был бы на твоем месте кто-то другой, оно бы вело себя точно так же.
Слова предвечного больно задели Рейнера, но отступать мужчина не собирался. Резко вскочил на ноги, и теперь Кофи вынужденно смотрел на пожарного снизу.
— Тело говоришь… И что же я такого сделал, чтобы твое тело на меня реагировало? Я ведь внешне противен тебе. Отвечай правду. Это приказ.
— Какая же ты тварь… Внешне ты мне нравишься, если ты это хотел слышать, — отвернулся предвечный. — Еще приказы будут? Может, минет тебе? Или еще что-то?
— Да прекрати ты уже обзываться, — разозлился мужчина и замолк, прикрыл глаза, силясь успокоиться. — Тоже мне, нелюдимый нашелся… Живых рядом не хочешь, подпускать к себе тоже, даже согласных добровольно. Неужели так хочется остаться одному? Чтобы вот так не поспорить, не поругаться, не коснуться…
Рейнер смело обнял за талию, но притягивать к себе не спешил, только вглядывался в пляску голубых искорок холодного пламени.
— Я Пай на столбе повешу, ты же натурал, демоны тебя побери, на кой я тебе вообще сдался? Охотничий инстинкт взыграл? — Кофи вцепился в запястья Рейнера. — Пусти, кому говорю…
— Натурал натуралу рознь, — хмыкнул Рейнер и сильней сдавил запястья. — Прекрати вырываться. Это приказ. Ты хоть отдаешь себе отчет, что прикажи я, и ты будешь подо мной в голос стонать и просить еще? Или думаешь, я в благородство играть стану?
— Я не терзаю себя напрасной надеждой на то, что у тебя есть совесть, — огрызнулся, затихая, Кофи. — Стонать под тобой? Только если ты еще и каждый стон приказом будешь требовать.
