Испытания следовало провести в шести скважинах. Но уже в первой я допустил технологическую ошибку - и скважина попала в фонд бракованных. На ее исправление потребуется много денег и времени. Это было для нас бедой. Мы еще не накопили никакого положительного опыта для укрепления своих позиций, и наш большой труд уже, практически, с порога, мог быть отвергнут.
Щавелев говорил со мной недолго: "Через три дня я собираю техсовет. Ты доложишь ситуацию. Я предложу прекратить испытания, пока институт не докажет, что к ним можно вернуться. Готовь сообщение. Всё!"
Не знаю, как шахматные гроссмейстеры готовятся к решающим партиям, но, думаю, что мое напряжение в последующие три дня было не меньшим. Предстоял мой поединок со Щавелевым, а быть может, и со всем техсоветом. Мой выигрыш почти невероятен. Нужно в сложившейся ситуации доказать, что продолжение испытаний возможно уже сейчас. Мне следует при любом настроении техсовета вести себя с ювелирной точностью и убедить большинство в том, что на меня еще можно надеяться во имя пользы производства.
Три дня я провел почти без сна и думал-думал - и в гостинице, и обходя по многу раз дальние уголки Сургута, где мне не могли встретиться и помешать какие-нибудь знакомые. Диалектика ситуации, все мои аргументы, мои ответы на десятки предполагаемых вопросов - все было тщательно продумано. Таблетки от головной боли помогали мне вперемежку с кофе. С грустью возвращался к одной и той же мысли: "Какой же трудный человек Николай Леонтьевич!"
На техсовете Щавелев во вступительном слове почему-то воздержался от того страшного предложения, которое запланировал три дня назад. Мне, пожалуй, стало чуть-чуть спокойнее на душе. Я докладывал чеканно, чувствовал, что все слушают внимательно. Исчерпав аргументы, подытожил: "Не сомневаюсь, что следует продолжить испытания. Уверен, что больше не допущу ошибок. Но если вдруг возникнет еще какая-нибудь неприятность, значит, не место нашему изделию на нефтяных промыслах, и гоните меня отсюда насовсем".
Испытания были продолжены с полным успехом. Николай Леонтьевич сказал мне: "Молодец, Юра, - выстоял ". И подписал акт комиссии. Затем я почти сутки отсыпался в гостинице...
Сегодня мы с Николаем Леонтьевичем - друзья. Сколько переговорено о делах, о жизни! И сейчас звоним иногда друг другу, чтобы через океан поделиться теплом души.
ДВА ПИРОЖКА С КАПУСТОЙ В ЧОПЕ
В середине 80-х годов прошлого века я был направлен в необыкновенно приятную командировку - в Венгрию. С каким удовольствием я бы рассказал об эпизодах этой поездки, прежде всего связанных с красавцем Будапештом! Но, увы, тема этого эссе другая.
Командировочных денег нам давалось немного: кроме текущих расходов, их хватало лишь на скромные сувениры членам семьи и самым близким друзьям. Тем не менее, мы проявляли нешуточный интерес к магазинам, заполненным промтоварами и продуктами. Посещение магазинов рождало в нас ощущение, что мы попадаем во впечатляющие музеи, посвященные жизни местного населения.
Моим гидом в командировке постоянно был веселый, энергичный и дружелюбный ровесник Миклош Арпаши. Он ранее учился в нашем Московском нефтяном институте, отставая от меня на один курс, и прекрасно говорил по-русски, почти без акцента.
Когда мы посетили с ним обувной отдел одного универмага, я заворожено остановился перед витриной с кроссовками.
- О. вот бы сделать такие подарки сыну и племяннику - это было бы грандиозно! Но увы... - произнес я.
- Нет проблем, - мгновенно и неожиданно среагировал Миклош. - Скоро будет моя командировка в Москву, и меня в твоей стране тоже интересуют кое-какие покупки. Я сейчас даю тебе деньги на кроссовки, а ты вернешь их мне рублями там - и нам обоим будет хорошо.
Я был поистине счастлив: мне предстояло увидеть восторг любимых сына и племянника. От всей души поблагодарив Миклоша, я незамедлительно купил две пары кроссовок.
Это был предпоследний день командировки. Завтра - на поезд и через пару дней я - в Москве!
...Когда наш поезд доехал до пограничного советского города Чоп, я находился в счастливо-расслабленном состоянии. И, конечно, не только в связи с покупкой лучших подарков сыну и племянников из всего, о чем могли мечтать эти мальчишки. Очень успешной оказалась командировка и в деловом отношении, но об этом не буду даже начинать, чтобы не вдохновиться и не уйти от темы.
Конечно, оказавшись на краешке родной страны, я захотел ступить на нашу, советскую землю, а не только смотреть на неё из окна вагона. Трое моих попутчиков по купе вышли погулять по платформе, и я последовал туда же. Прогуливаясь вдоль поезда, вдруг подошел к киоску, где продавались аппетитные пирожки с разной начинкой. Я выбрал пирожки с капустой, купил две штуки, сел на скамейку и неторопливо стал лакомиться ими. Наслаждался вкусными пирожками, а заодно и просто жизнью. Мне было хорошо!
Поглотив пирожки и еще какое-то время посозерцав всё, что было вокруг, я решил вернуться в вагон: всё-таки наше купе уже довольно долго было пустым. Но, войдя в нашу обитель, тут же успокоился: всё оставалось на своих местах, в частности, мой большой баул, как и прежде, вставлен в багажную антресоль. А я практически и не сомневался, что здесь, где многие тысячи соотечественников день за днем несколько торжественно начинают путь по родной земле, их могут ждать какие-то неприятности. Да, мне было хорошо!
Когда в Москве я вытаскивал из антресоли свой баул, у меня промелькнула мысль, что он стал чуть менее плотно набит вещами, чем при моей посадке в поезд. "Утряслись мои вещички", - весело подумал я и пошел к выходу из вагона.
Дома все знали, что я возвращаюсь, поэтому сын и приехавший погостить ленинградский племянник с нетерпением ожидали меня, предвкушая получение какого-нибудь сувенира. Я торжественно сел посреди комнаты на стул, перед которым предварительно поставил баул.
- Ребятки, сейчас вы увидите то, что вам даже не снилось, - заявил я и начал выкладывать из баула всякую всячину: рубахи, папку с бумагами, свои тапочки и прочее.
Не буду вас утомлять, дорогой читатель: кроссовок я не нашел. Стоит ли описывать настроение моих мальчишек, да и моё тоже? Вы же, несомненно, опытный человек - вам всё ясно.
Позже сотрудник по работе, имевший большой опыт поездок через Чоп, рассказал мне, что там промышляет на вокзале группа мастеров своего дела: они незаметно вытаскивают из багажа пассажиров только кроссовки, ничего больше, а затем продают их. Тогда кроссовки были весьма дефицитны в Советском Союзе, то есть эти ювелирные воришки имели неплохой и надежный доход.
Так моя наивная расслабленность привела к тому, что два пирожка с капустой обошлись мне по цене двух пар оставшихся в Чопе очаровательных венгерских кроссовок.
...Через месяц я вернул Миклошу рублями любезно спонсированную им сумму...
____________
Спасибо, мой уважаемый читатель, за то, что вы одолели мою исповедь. Но не подумайте, что вся моя жизнь наполнена оплошностями. В ней было и множество совсем безоблачных, ничуть не омраченных моими ошибками событий.
В своей долгой жизни я не обделен искренним уважением многих людей. Наверное, прожил до девятого десятка лет, по большому счету, не зря. Но вспомнить про россыпь моих оплошностей в жизни, думаю, небесполезно...
