В магазине Лампатата подошел к холодильнику, заполненному бутылками и банками с пивом, и задумался. Скользнул взглядом по дорогим сортам, пересчитал про себя содержимое кошелька, произвёл в уме и без помощи калькулятора нехитрые вычисления, и снова задумался. Ощутимый толчок магазинной тележкой в бок моментально вывел его из состояния задумчивости, и он потянулся к дверце холодильника. Стоп! До зарплаты было целых три дня, и незапланированная трата денег не сулила ничего хорошего. У нашего героя не было ни приличной обуви, ни куртки, способной согреть в холодное время года, ни более или менее нормального мобильного телефона, а он только и делал, что давал себе зарок не тратить попусту деньги – тем более, что он уже давно любовался одним симпатичным мобильником, который он мог хотя бы взять в кредит. Его невесёлые рассуждения прервал очередной грубый толчок в спину, и он поспешно взял пиво из холодильника.
– Пиво, – недовольно поморщился Миша.
– Сам же сказал – бери, – с ещё большим недовольством в голосе сказал в ответ наш герой.
– Если ты не понял, это был вежливый отказ, – примирительно пояснил Миша, что всколыхнуло очередную волну недовольства Лампататы.
– Ммм? – непонимающе промычал наш герой вместо ответа.
Мы не будем мучить нашего глубокоуважаемого, почитаемого, чуткого и понимающего читателя подробным перечислением проблем двух собеседников. Понятно, что дела никогда не идут так хорошо, как хотелось бы и, напротив, весьма часто идут так плохо, как не желалось бы. Мало того, если ни для одного из собеседников состояние дел другого не представляет ровным счётом никакого интереса, то почему этот нюанс должен быть интересен нам?
– …и представляешь, что она мне на это ответила? – с энтузиазмом спросил Миша.
– Что? – вяло полюбопытствовал наш герой, и сделал глоток пива.
– У меня сейчас вся квартира пивом пропахнет!
– Что? – изумлённо переспросил Лампатата, – так и сказала?
– Да нет же, это я тебе.
– Сам же сказал, что не против.
– Ай, ну тебя, – отмахнулся Миша и с воодушевлением продолжил: – она, оказывается, ревнует!
– К кому ревнует? – искренне удивился Лампатата.
– Ну, к этим фотографиям. Бред какой-то, правда?
Тут наш герой привычно оживился и выдал пятиминутную тираду, суть которой сводилась к одному простому предложению – да, это на самом деле полнейший бред.
Во время этой пространной тирады Миша заметно приуныл и заскучал, но деликатно выслушал всё до конца.
– Дело в том, – наконец, сказал он, воспользовавшись тем, что Лампатата остановился перевести дыхание, – что если бы я на самом деле этого хотел, я бы уже давно начал ей изменять. Сколько возможностей было! А я сижу и разглядываю эти дурацкие фотографии… Не совсем, конечно, дурацкие.
– Да уж, понятно, зачем ты их разглядываешь, – многозначительно подняв брови, сказал Лампатата.
– А что, – обиделся Миша, – по-твоему, у меня есть выбор?
«Какая разница, и зачем про это говорить?» – подумал про себя наш герой, и произнёс: – Не обижайся, я тебя понимаю! Может быть, у тебя и в самом деле нет выбора.
Воцарилось неловкое молчание, и Лампатата принялся беспомощно оглядываться вокруг. Его взгляд, петляя по комнате, зацепился за чемодан, стоявший в углу, споткнулся об него и переместился на мишино лицо.
– Ты что, опять собираешься уезжать? – с облегчением найдя тему для поддержания разговора, спросил наш герой.
– Да, давно уже собираюсь, – потерянно пробормотал Миша.
– Куда? – внезапно воодушевился Лампатата.
– Туда, откуда приехал, – тихо сказал Миша.
– А почему ты ещё не уехал? – просияв, саркастически осведомился наш герой.
Миша, казалось, не заметил этого. Его настроение опять пришло в норму, и он стал рассказывать о своём личном суеверии.
Миша был странным. Он спокойно принимал большинство известных суеверий. Так, в то время, когда он жил в Великобритании, он с опаской поглядывал на чёрных кошек, которые, к слову сказать, в этой стране считаются не плохой, а хорошей приметой, приносящей удачу, и всеми силами убеждал местных жителей в том, что эти существа – настоящие исчадия ада, и что недаром их в Средние века сжигали на кострах за компанию с ведьмами. У себя на родине он, напротив, демонстративно уступал чёрной кошке дорогу и иронизировал над теми, кто верил в эти глупые суеверия, приводя в пример верования жителей туманного Альбиона. Но когда дело касалось чемоданного суеверия, то…
– Понимаю, звучит глупо, но эта дребедень никак из головы не выходит, – жаловался Миша.
– Ну, не знаю, – подумав, протянул наш герой, – про кошек я слышал, а про чемоданы нет.
– А вот в Англии…, – с воодушевлением сел на своего любимого коня Миша.
Через десять минут окончательно заскучавший Лампатата многозначительно посмотрел на чемодан и усомнился в правильности мишиных рассуждений.
– Может быть, тебе просто лень в очередной раз чемодан собрать? – перебил он приятеля, сбросив его с коня на полном скаку.
Миша был поражён таким прямолинейным предположением, однако эта простая истина не соблаговолила задержаться в его голове, и он тут же возмутился наглой бесцеремонностью приятеля. Он обиженно отвернулся, надулся и выразительно уставился в окно. За окном всё ещё было пасмурно, и Миша задумался о том, так ли этот день прекрасен, как он полагал до того, как наш герой переступил порог его квартиры.
Лампатата воспользовался паузой и беспечно посетил туалет. Вернувшись, он уже не помнил, о чём шла речь, но взгляд его снова споткнулся о чемодан.
– Так ты говоришь, чемодан не хочешь собирать? – проникновенно спросил он и потянулся к стакану.
Миша вздохнул, искоса посмотрел на бутылку и изъявил желание выпить пива. После нескольких жадных глотков он взял себя в руки и сменил тему, заведя разговор о погоде. Нам же, чтобы понапрасну не интриговать читателя, ничего не остаётся, как вернуться к чемоданной теме.
Вот уже шесть месяцев как Миша собирался уехать. Два раза он покупал билет и оба раза находились причины, достаточно веские для того, чтобы распаковать уже упакованный чемодан. Еще шесть раз он выбирал рейс на сайте авиакомпании, и по менее значимым причинам закрывал окошко браузера, не заплатив за билет. Девятьсот девяносто два раза он прямым или косвенным образом упоминал о своем возможном отъезде в разговорах с кем-либо. Когда же сумма всех слагаемых достигла отметки тысячи, Миша задумался, так как не задуматься он уже не мог. «Что ж», – сказал он самому себе, – «всё дело в том, что заранее собирать чемодан мне определённо не стоит».
– Смейся не смейся, а паковать его сейчас я не буду. Просто так, на всякий случай, – после очередной паузы ни с того ни с сего заявил Лампатате заметно повеселевший Миша.
– То есть, на этот раз ты окончательно решил улететь?
– Тьфу, тьфу, тьфу! – проникновенно произнёс Миша, решительно глядя налево, после чего ринулся через всю комнату стучать по деревянному столу.
«А мне собаку кормить», – грустно подумал Лампатата, и сказал:
– Пойду я, наверное. Засиделся.
В голове у Миши разыгралось целое сражение. Одно войско с облегчением радовалось раннему уходу незваного гостя, которого он отныне причислял к серым и неинтересным провинциалам. Другое потрясало оружием, и требовало немедленно выпить и выговориться. Миша задумчиво сделал очередной глоток, и оба войска пришли к взаимному соглашению.
– Я думаю, стоит ещё пива купить, – подытожил мишин голос.
В отличие от мишиной головы, голова нашего героя была не совсем предназначена для подобных битв, хотя, к его великому неудовольствию, они иногда и случались. По глубокому убеждению Лампататы, этой черте его характера можно было позавидовать, так как при первом знакомстве он частенько ловил на себе завистливые взгляды, однако совсем не обращал внимания на то, что при повторных встречах те же люди нередко с лёгкостью меняли зависть на недоумение.
