Как бы в подтверждение своих слов, в конце августа президент совершил символическую поездку в Таманскую и Кантемировскую дивизии. Пресс-служба постаралась обеспечить максимально широкое освещение этой поездки по телевидению. Для участия в поездке была приглашена большая группа российских и иностранных журналистов. Фотографии президента в военной форме, в красном берете десантника обошли газеты всех стран мира. Это была как бы иллюстрация подготовки к «боевому сентябрю». Но, помимо чисто символических жестов, были и более серьезные «замеры» настроений в армии насколько оправданы распространявшиеся оппозицией слухи о готовности армии встать на сторону Верховного Совета и съезда.
Президент, нужно сказать, был большим мастером такого ненарочитого, как бы случайного зондажа. Вечером за офицерским ужином у президента была возможность прочувствовать настроение генералитета. И дело, конечно же, не в том, что после очередного тоста П. С. Грачева: «За нашего Верховного Главнокомандующего Бориса Николаевича Ельцина ка-а-к жах-нем!» — все дружно и до дна опрокидывали стопки с водкой, а в тех нюансах тональности, которые имел возможность уловить президент. Д. А. Волкогонов был прав, говоря на Президентском совете, что «армия с президентом». Важно было уточнить не только это, но и другое, в той обстановке, может быть, более важное: армия совершенно не воспринимала Хасбулатова. И во время дружеского застолья с высшим командным составом этих знаменитых дивизий Ельцин ясно почувствовал это.
Верховный Совет тем временем вел свою психологическую и организационную подготовку к боевой осени. 12 августа Р. И. Хасбулатов распространил среди членов Президиума Верховного Совета записку с прогнозом возможных действий президента.
«…Становится очевидным, что во второй половине августа — начале сентября возможны силовые действия в двух вариантах:
1. Президент приостановит деятельность представительной власти, прежде всего съезда народных депутатов и Верховного Совета.
2. Околопрезидентские круги под предлогом устранения некомпетентной исполнительной власти и якобы „реакционного парламента“, наведения порядка и избавления от „несостоятельных политиков“ могут полностью взять власть в свои руки. Для осуществления таких замыслов могут быть использованы в разной комбинации беспрецедентные силы личного подчинения Президенту и особо доверенным лицам: Главное управление охраны, президентский полк, дивизия МВД имени Дзержинского, спецподразделения Министерства безопасности и разведки, ОМОН, неформальные военные формирования пропрезидентских партий (80-100 тыс. человек). Опасность в том, что ударные силы сосредоточены в столице.
Кроме того, для этих целей Президент может привлечь часть воинских формирований из Воздушно-десантных войск.
Ельцин заручился поддержкой руководства западных стран, прежде всего США, для осуществления любых, в том числе силовых, акций, для спасения своего режима. Не исключается предоставление широкой возможности западным спецслужбам для осуществления соответствующих операций на территории России…»
Получается, что о возможности силового столкновения впервые заговорила оппозиция, а не президент.
В этой записке с резолюцией Р. Хасбулатова: «Прошу срочно ознакомить членов ПВС (Президиума Верховного Совета)» содержится целый ряд натяжек. Например, никаких военных формирований у президентских структур не имелось. Кроме того, Ельцину не было необходимости «заручаться поддержкой» Запада. Эта поддержка была гарантирована самой политикой реформ президента. Верно то, что в европейских столицах, действительно, были обеспокоены судьбой приватизации, которая являлась стержнем всей либерализации экономики. И Борис Николаевич упоминал об этом на Президентском совете, ссылаясь на разговор с Биллом Клинтоном.
Но в целом записка отражала параноидальный характер восприятия действительности, характерный для высшего руководства Верховного Совета. Они запугивали сами себя, чтобы придать дерзости, а отчасти и безрассудности своим действиям. В какой-то момент страх стал своего рода наркотиком для депутатского корпуса. Возможно, именно в августе Р. Хасбулатов принял окончательное решение идти до конца в конфронтации с президентом.
Для этого Хасбулатову необходима была жесткая круговая порука страха. В Верховном Совете проводится чистка сторонников компромиссов, центристски настроенных людей. Начинается травля тех членов Президиума Верховного Совета, которые были сторонниками налаживания сотрудничества с Президентом. Среди них были, в частности, Степашин, Митюков, Подопригора, С. Ковалев, Амбарцумов. Хасбулатов выталкивал из парламента наиболее здравомыслящую часть руководителей комиссий и комитетов и тем самым приближал крах Верховного Совета и кризис парламентаризма. Логика этого поведения и привела страну к октябрю 1993 года. Что касается Президента, то он разумно и расчетливо «подбирал» людей, отвергнутых Хасбулатовым.
В результате в преддверии октябрьских событий произошло окончательное размежевание политиков по отношению к Президенту. В самом конце августа последнюю точку в своем выборе поставил и А. В. Руцкой. 31 августа он выступил с огромным интервью в газете «Сельская жизнь», которым окончательно сжег мосты. Если раньше объектом его негодований было окружение Президента, то теперь он целился в самого Ельцина:
«Пора назвать главного виновника разрушения державы — Советского Союза, — виновника гибели сотен и тысяч ни в чем не повинных людей граждан СССР, виновника разрушения Советской Армии, виновника разрушения экономики страны, советской науки, здравоохранения и т. п. И я совершенно не сомневаюсь, что Верховный суд — а это время придет — назовет тех, кто пытался быть выше закона».
С учетом обширности интервью Руцкого пресс-служба подготовила для президента одностраничное резюме «Новые моменты в позиции А. Руцкого». Тем более что это было уже третье крупное выступление вице-президента в СМИ за полторы недели.
На следующий день, 1 сентября 1993 года, президент подписал Указ № 1328 «О временном отстранении от исполнения обязанностей А. В. Руцкого и В. Ф. Шумейко». Вице-президент был ознакомлен с Указом в 13.00 этого же дня перед самым его вылетом в Воркуту, куда он направлялся в надежде поднять шахтеров на антипрезидентскую забастовку.
То, что в Указе фигурировало имя Шумейко, было тактическим ходом. Фактически Шумейко продолжал исполнять обязанности Первого заместителя Председателя Совета Министров. Столь необычный прием был использован, чтобы смягчить восприятие Указа оппозицией, которая в то время возлагала на А. Руцкого особые надежды. Думаю однако, что президентские юристы в данном случае перестарались. Формула «двое на качелях» едва ли кого ввела в заблуждение. Было совершенно ясно, что Указ направлен против Руцкого. Никакого ущерба Шумейко он не нанес. На мой взгляд, политически сильнее было бы не скрывать этого и действовать без лукавства.
Как и следовало ожидать, в парламентских кругах поднялся шум. И не случайно. Непримиримая оппозиция строила свои перспективные планы, опираясь в значительной мере на официальный статус Руцкого как вице-президента. Ведь в случае импичмента Ельцина или какой-либо случайности Руцкой становился исполняющим обязанности президента автоматически. С этого момента он мог издавать любые указы, в том числе и в отношении армии и сил безопасности.
Сам Руцкой немедленно объявил Указ неконституционным. Почему-то его особенно обидело то, что Указ, по собственному его выражению, «сливал его в канаву» вместе с Шумейко. «Этого не следовало делать, — заявил он, — из соображений политической гигиены». Выступая в аэропорту Сыктывкара по пути в Воркуту, он сообщил о намерении просить парламент привлечь президента к уголовной ответственности за то, что тот якобы санкционировал «клевету, подделку документов и всю кампанию по обвинению вице-президента в коррупции».
Немедленно откликнулся и Р. Хасбулатов, заявив, что Указ президента не законен и не подлежит исполнению. Указ был объявлен «заведомо неконституционным». Похоже, что юридическая база Указа действительно была натянутой и шаткой. Я могу судить об этом по той лавине звонков от российских и иностранных корреспондентов, которая обрушилась на пресс-службу. По сути, никто не защищал А. В. Руцкого. Указ был воспринят как логическое следствие действий самого вице-президента. Всем было известно, что Руцкой стал вице-президентом в тандеме с Ельциным. Сменив политический вектор на сто восемьдесят градусов, он должен был бы сам подать в отставку. Но журналистов интересовало более четкое юридическое обоснование Указа. В пресс-службе президента не было своего юриста, и мы обратились за помощью к Сергею Шахраю, который и подготовил «рыбу» заявления пресс-секретаря по этому вопросу.
