Про звезду и предназначение, правда, не очень понятно было. Но об этом надо будет как-нибудь на досуге, желательно – на сытый желудок, поразмышлять поосновательней и формулировочки отшлифовать.

Когда Фашист пробегал лесную поляну с большим пнём посередине, навстречу ему выскочил заметно вспотевший Предатель.

– Стой! Что случилось? – спросил Предателя Фашист.

Предатель остановился и попробовал перевести дыхание.

– Они узнали.

– И?..

– Порвут, похоже, – выдохнул Предатель и тревожно оглянулся. Он близок к панике. Даже всегдашнее выражение отвращения на его морде заметно подразмылось.

Фашист самодовольно улыбнулся.

– Не порвут. Давай – вон туда.

Фашист и Предатель выбежали на середину поляны и остановились около пня.

– Обозлились чего-то, – с деланым недоумением на морде и словно бы оправдываясь произнёс спустя секунду Предатель, немного успокоившись.

– Спина к спине, – приказал Фашист. – Главное – страх не показать.

И вот уже выбежавшие на поляну Спецназ, Турист, Сплетница, Обжора и Лежебока окружают Фашиста и Предателя, прижавшихся хвостами к основанию пня.

– Фашист, этот подлец… – начал Спецназ.

Однако Фашист выслушивать его не намерен.

– Правильно, они все должны умереть.

– Кто – все? Списки уже составлены? – задёргалась Сплетница.

Фашист усмехнулся, окинул собак высокомерным взором, затем запрыгнул на пень.

– Составлены. Списки давно уже составлены, – с пафосом заявил он. – Я неоднократно говорил и повторяю: все эти таксы, бультерьеры, мастины и чаю-нечаю должны умереть. Выжить имеет право сильнейший, тот, кого природа приемлет.

– То есть, у кого аппетит? – уточнила Обжора.

– Думаю, тот, кто обществу полезен, – поправил её Спецназ.

– Да, кто обо всём и всегда. Я, значит, – предложила свою версию Сплетница.

– Им делают по десять прививок! – округляет глаза Фашист. – Да если мне десять прививок – я стану бессмертным. Даже ещё больше, чем люди. Люди бессмертны максимум до ста лет, а я был бы бессмертен до… Ну, до ста десяти по меньшей мере. Да я неделю не ел, размышляя о судьбах собачьей популяции, и ничего. Кстати, я проглотил бы чего-нибудь.

Фашист, заметно погрустнев, осмотрел слушателей, затем спрыгнул с пенька.

Обжора придвинулась к Фашисту.

– Будет взрыв, и нажрёмся. Если, как и я, уцелеешь.

Её слова услышал Спецназ.

– Никто не уцелеет! – с раздражением проговорил он.

– Можем уйти, а потом вернуться. У меня имеется несколько прекрасных маршрутов, – объявил Турист.

Предатель усмехнулся.

– Далеко не уйдёте. Да, взрыв очень скоро.

– Смотря как идти, – загорячился Турист. – До противоположной стороны экватора, я слышал, всего двадцать тысяч кэмэ.

Лежебока закатила глаза.

– Двадцать тысяч! Кхе-кхе! Километр-то много. Меньше намного, чем вокруг станции.

– Мать хромает! – вдруг раздался радостный вскрик Сплетницы. – С утра не хромала, а теперь хромает! Мать, почему хромаешь? Ну! Ну-ну!

И все обернулись к выбежавшей на поляну Матери. И увидели, что она и в самом деле заметно припадает на правую переднюю лапу.

Мать, добежав до сородичей, присела и бросила печальный взгляд на Спецназа.

– Я шла с детьми… В общем, он ударил меня.

– Это ещё что такое? – Обжора с возмущением воззрилась на Спецназа. – Мало того что детьми практически не занимается…

– Да я ни разу лапу не поднял! – вскричал Спецназ и подбежал к Матери. – Кто? Как ударил?

– Не знаешь, как бьют собак? Бесквартирных собак пинают.

– Кто посмел? Ты же Мать! Ты мать четверых щенков, не считая… Ну, кто прошлое помянет… – Спецназ выхватывает зубами репей, прицепившийся к шерсти на шее Матери, и отбрасывает его в сторону.

– Сутулый с усами? – потягиваясь, произнёс Предатель.

– Да, – обернулась к нему Мать. – На тебя, кстати, очень похож.

– Я его прозвал Тараканом.

– А дети? – обеспокоился Спецназ.

– Думала, тоже пинать будет. Но я их с дороги, чтоб не достал… – поведала Мать.

Спецназ помотал головой.

– Он всех достанет, если я меры не предприму.

Фашист насмешливо фыркнул и вспрыгнул на пень.

– Истинные псы выживут, – самодовольно объявил он. – А эти все, ну, экстерьерные, которые спят с хозяевами в одной постели, помрут. И это справедливо. Их моют, стригут и даже, возможно, завивают. Разврат! – Фашист покинул трибуну, обернулся к Сплетнице и, состроив презрительную морду, спросил: – Искусственная завивочка?

– Не твоё дело! – огрызнулась Сплетница. – В прошлой жизни, кстати, у меня был знакомый буль с металлокерамическим мостом. И что? Или ему всю жизнь кашку хлебать?

Фашист ухмыльнулся.

– Он должен был умереть. Не сохранил зубы – что ж… Такой закон.

Спецназ поднялся на задние лапы и постучал по срезу пня.

– Звери, мы с людьми живём!

– Мы не взрываем друг друга, – счёл необходимым возразить Предатель. – Впрочем, если взрыв… – Предатель улыбнулся. – Да, это будет и мой подвиг. Не только террориста Таракана.

Спецназ обернулся к Матери.

– Ты его видела. Мать, опасность грозит и твоим детям.

– Мои дети – не только мои дети.

– Я не об этом. Где ты его видела?

Собаки окружают Мать. Все, за исключением прилёгшего на травку Фашиста, а также Предателя, который, стараясь остаться незамеченным, пятится к ближайшим кустам.

– Если туда ломанёмся, такой-то толпой, то всех детёнышей перебудим. Они же рядом, за речкой.

Лежебока подняла взгляд на солнце.

– Тихий час? Кхе! Кхе! Не рано ли? Хотя я тоже полежала бы, да кушать хочется.

– Показывай! – решительно произнёс Спецназ.

– Да-да! – подступила к Матери Сплетница.

– А вы возьмёте да и разлаетесь ни с того ни с сего. Собаки и есть собаки, да ещё без роду без племени, неблагородные.

Фашист, уловивший нотки превосходства в голосе Матери, вскинул голову и приподнялся.

– Ах-ах, неблагородные! Да мы и есть элита. Мы выживаем там, где всё живое вымирает. Если не считать крыс.

– При взрыве и крысы погибнут, – поспешил заявить Спецназ.

Сплетница покачала головой.

– Насчёт крыс сомневаюсь.

– Крысы не погибнут, – возразила Обжора. – После взрыва они откормятся и станут таксами. Но без родословных и прочих ксив.

– А станут таксами, то и помрут, – оживился Фашист. – Таксы – вырожденцы, которые без прививок, уколов, капельниц и прочих систем…

Не закончив, Фашист вскочил, подбежал к пню и присел, готовясь запрыгнуть на него. Однако оказавшийся поблизости Спецназ грубо оттолкнул его от трибуны и угрожающе клацнул зубами.

– Хватит, слышали! Кстати, где Предатель?

Спецназ принялся оглядываться по сторонам.

– Он всегда делает одно и то же. Он предаёт, – с мстительной усмешкой ответил Фашист.

Сплетница радостно подпрыгнула.

– Он же ушёл! Я знала, я видела!

– Что ж молчала-то? – рыкнул Спецназ.

– Любая новость должна быть ко времени. И я вижу, что именно сейчас эта новость особенно востребована. Мой нюх…

– Идиотка! – перебил Спецназ. – В твоей голове не извилины, а кудряшки!

Лежебока, лениво потягиваясь, объявила:

– Если сейчас побежите искать Предателя и террориста, то я, пожалуй, прилягу. Хотя и голодная.

– Сограждане, – с пафосом проговорил Спецназ, – мы должны объединиться в борьбе за выживание!

– А если просто хочется кушать и объедаться? Если хочется всего лишь быть сытым и счастливым? – поспешила возразить Обжора.

Спецназ раздражён.

– Вы способны лишь визгливой стаей на проезжающие автомобили бросаться!

– Твои предложения, специалист? – проговорил Фашист, бросив насмешливый взгляд на Спецназа.

– Предложения? – вскинул голову Спецназ.

Он, кажется, готов изложить свои предложения максимально внятно и в общедоступной форме, но кому это интересно? Вот и Фашист, задавший вопрос о предложениях, уже отошёл в сторонку и устраивается на травке.