- Товарищ первый, что означают ваши слова... Что фронту не дали резервов и деблокирующего удара не будет?
Теперь уже на "той стороне" помедлили с ответом.
- Почему не будет?... Удар будет, но только наличными силами фронта,- хоть ответ прозвучал в устах Комфронта как обычно, спокойно и твердо, в его голосе послышались и нехарактерные нотки, отдаленно напоминающие... Нет, не угрызения совести, на это Комфронта просто был неспособен, что-то вроде некоторой неловкости. Ведь как ни крути, а резервов фронту, которые он был просто обязан "выбить" не дали и деблокирующий удар наносить фактически нечем.
- Как же так, товарищ первый, вы же обещали... резервы ставки... нам же самим с ранеными никак не выйти!- Командарм почти кричал в микрофон, не стесняясь находящихся тут же радистов.
- Хватит причитать, третий. В ставке лучше знают, куда посылать резервы. Там планируют операции всех фронтов, а не одного нашего. Нам же предписано осуществить выход из окружения вашей армии своими силами. Вот мы и будем выполнять этот приказ. Прямо сейчас, немедля начинайте мероприятия по подготовке к прорыву. Когда определитесь с маршрутом движения, дайте знать мне, мы со своей стороны подготовим встречный удар в предполагаемом месте прорыва. Сегодня в ночь к вам вылетит самолет, он доставит мой письменный приказ... Все, выполняйте, до связи...
Комфронта отключился, а Командарм все сидел с наушниками на голове, словно надеясь еще что-то услышать из шумов опустевшего эфира. Наконец, он медленно снял наушники и тяжело поднявшись побрел к выходу. Если бы налет противника продолжался он бы, наверное, так и вышел бы под бомбы, не замечая их. Но налет уже закончился, люди повыползали из своих смрадных сырых укрытий и с наслаждением дышали свежим воздухом, радуясь что на этот раз выжили. А кому не посчастливилось... тех откапывали, перевязывали, несли в госпиталь. Среди всей этой суеты медленно бредущий как бы в прострации Командарм смотрелся неким анахронизмом. Хотя постепенно прострация уступала место гневу, все сильнее клокотавшему в его сознании. "Сука... сволочь... это же он нас сюда загнал, и держал, не позволяя вырваться пока это еще было возможно... А сейчас... что сейчас, раненых бросать и мелкими группами просачиваться?... Сволочь, знает, что я раненых не брошу, специально ставит нереальную задачу. Зачем... чтобы меня тут угробить?... Так неужели для этого в придачу и еще двенадцать тысяч человек положить надо?... Знал, что ты гад, но не думал, что до такой степени... Может, надеется, что я брошу раненых ради того, чтобы самому с какой-нибудь мелкой группой проползти, спастись, а потом ославит, опозорит как труса. Думает, что и я такая же сволочь, по себе судит... Нет, не дождешься, я раненых не брошу".
Командарм просто не мог поверить, что Комфронта просто отказали в резервах. В своей к нему ненависти он уже готов был подумать, что тот все это специально спровоцировал, подстроил. Другого объяснения кроме как мщения именно ему, столь ненавидимому им, Командарм дать не мог. Получалось, что так Комфронта мстит ему за то, что никогда не "ломал перед ним шапку", не лебезил, не боялся его, в том числе не боялся его кулака. Да Комфронта иной раз не брезговал рукоприкладства, особенно в случаях когда, например, не имел достаточных оснований отдать не понравившегося ему подчиненного под трибунал, отправить в штрафбат или расстрелять. Бил даже генералов, причем при его немалой физической силе мог сбить человека с ног. Впрочем, он вполне мог бы до этого и не опускаться, его и так все боялись, зная его склонность к быстрым иной раз спонтанным решениям: судить, снять с должности и т.д. Однажды на совещании в штабе фронта он ударил провинившегося перед ним полковника. У того пошла носом кровь. Стоявший рядом Командарм возмутился, на это Комфронта и ему пообещал:
- Будешь так же мямлить и тебе красную вьюшку пущу. Понял, интеллигентишка!?
- У меня тоже руки есть,- с этими словами Командарм сжал огромные кулаки и так посмотрел с высоты своего почти двухметрового роста на коренастого, невысокого Комфронта, что тот... тот это запомнил, ибо когда они встретились взглядами, генерал армии понял, что здесь его рукоприкладство никак не останется безответным.
"Неужели за то мстит?... Нет, не может быть. Он конечно гад и сволочь, но умный и ответственный, не может он так глупо мстить да еще специально гробить столько ни в чем перед ним неповинных солдат... Тут еще что-то",- наконец обрел возможность размышлять более или мене адекватно Командарм, уже войдя на свой КП и отдавая приказ собрать через два часа всех командиров дивизий и отдельных бригад.
Тем временем известие, что армии предстоит выходить из "котла" самостоятельно уже гуляло по штабным подразделениям и оттуда распространялось дальше. И когда еще ничего не ведавшие командиры в званиях полковников и подполковников прибыли на совещании об этом уже знали уже все в штабе вплоть до писарей и ездовых. Потому к Командарму первым прибыл не какой-нибудь командир дивизии, а главный хирург армии:
- Товарищ генерал!... Я... я слышал, что нам предстоит самим выходить из окружения. А как же госпиталь... раненые!?
Сорокапятилетний медик, считавшийся светилом медицины, давно уже буквально не отходил от операционного стола и выглядел совершенно изможденным. В состоянии крайней усталости обычно даже чувство опасности притупляется. Но в глазах главного хирурга, за стеклами очков, тем не менее, читался откровенный животный страх. Командарм хотел было прикрикнуть на медика, дескать, откуда вы могли узнать секретные сведения, почему сеете панику!?... Но он тут же догадался, чего именно тот опасается более всего - он же еврей и потому панически боится приказа остаться с госпиталем, с ранеными, что для него означало верную гибель.
- Не беспокойтесь, раненых мы не бросим, будем выходить все вместе. Организуйте весь свой медперсонал на поиск подвод и забирайте всех еще стоящих на ногах лошадей. Приказываю не оставлять ни одного раненого,- распорядился Командарм.
- Есть,- медик явно воспрял и, словно и не было многодневной усталости, побежал выполнять приказ.
Наконец, все старшие командиры собрались на КП в штабном блиндаже. До половины командиров дивизий, бригад и полков, начинавших два с половиной месяца назад наступление и прорвавшие оборону немцев, по самым различным причинам сменились. Кто-то погиб, кто-то получил ранение и опять же умирал лежа в армейском госпитале от сырости и недостатка медикаментов, кого-то Командарм снял с должности за несоответствие той самой должности. Впрочем, в армии знали об отношениях между Командармом и Комфронта и очень удивлялись, что сам Командарм до сих пор не снят со своей должности. Ну, а сейчас по всем вышеизложенным причинам среди командиров дивизий не оказалось ни одного генерала, а одной из бригад даже командовал майор.
- Товарищи, довожу до вашего сведения, что во время последнего сеанса радиосвязи со штабом фронта, нам Комфронта поставлена задача сниматься с позиций и пробиваться из окружения самостоятельно, создав штурмовую колонну и пробив кольцо окружения противника...
Едва Командарм сделал намеренную паузу, как до того заворожено и даже как-то загипнотизированно слушавшие его, вдруг словно проснулись. Два-три голоса спонтанно, не сговариваясь произнесли одно и то же:
- Как же так, товарищ генерал?!... Как это сами?!... А разве не будет встречного деблокирующего удара!?
