"Боже, шестьдесят семь человек за три дня и в основном русские",- невольно подумал Командарм и вновь мельком взглянул на врача - догадывается ли он, о чем думает генерал? Вновь пробежав список Командарм вдруг отметил, что в нем нет ни одного грузина... Почему он вдруг об этом подумал? Потому что вспомнил, как в разгар наступления в том же январе, когда, казалось, немцы безостановочно побегут и дальше на Запад... Так вот тогда вдруг из штаба фронта пришла разнарядка на награды для особо отличившихся бойцов и офицеров. И вот когда стали составлять списки, начальник политотдела армии эдак ненавязчиво довел до сведения Командарма, что в ГЛАВПУРе хотели бы чтобы в списках, подаваемых на присвоение звания Героев Советского Союза обязательно были бы грузины, а то дескать уже наметилось отставание здесь грузин от армян и даже от азербайджанцев, Хозяину может не понравится. Тогда Командарм как-то особо не озаботился этой ситуацией. И вот сейчас он вдруг обнаружил, что в списке погибших нет грузинских фамилий. И не потому, что они сумели хоть на чуть-чуть дистанцироваться от передовой, похоже их вообще в ударных дивизиях и в его армии не было. Хотя вроде бы должны быть. Ведь количество грузинского населения в СССР сопоставимо с тем же армянским и азербайджанским, но Командарм точно знал, что и армяне и азербайджанцы хоть и не в значительном количестве в его армии присутствовали, а вот грузин почему-то не было совсем... Впрочем, вскоре эти мысли были вытеснены беспокойством вызванным необычайно высокой смертностью среди раненых: если так дальше пойдет... Командарм вышел из госпитальной землянки и вскоре был уже на своем КП. Сразу пошел к связистам:
- Соедините со штабом фронта,- приказал он дежурному радисту.
Со штабом фронта связались только через десять минут.
- Прилетел ли первый из Москвы?- задал, естественный вопрос Командарм.
Ему ответили, что ждут с часа на час.
- Будет ли этой ночью к нам самолет?- последовал второй вопрос.
- В зависимости от погоды,- неоднозначно ответили с той стороны.
У-2 мог летать на предельно малых высотах, где был неуязвим для немецких истребителей, но в ясную погоду даже ночью он становился легкой мишенью для противника с земли. Потому летать приходилось только ночью и только в пасмурную погоду
Так ничего и не добившись от штаба фронта, Командарм, в сердцах выматерившись, вышел на воздух и тут же был вынужден снова забежать назад на КП - начался обычный ежедневный воздушный налет противника, совмещенный с артиллерийским обстрелом. Это означало, что где-то в ближайший час весь пятачок, на котором сгрудилась армия, превратится в сущий ад. Здесь от прямого попадания не спасали ни окоп, ни землянка, да и не каждый блиндаж. Все это время Командарм сидел в блиндаже, морщась от наиболее близких разрывов, понимая, что численность потерь убитыми и ранеными за этот час еще более возрастет.
Если бы Командарм твердо знал: фронт не будет наносить деблокирующий удар, он бы еще в феврале-марте приказал своим дивизиям разделиться и пробиваться через кольцо окружения в разных направлениях. Тогда была еще зима, почва твердая, и пройти можно было практически везде, да и мобильность армии была куда большая: раненых относительно немного, боеприпасы не израсходованы и даже имелось горючее для автомобилей. Но Комфронта упорно хотел сохранить позиции армии как плацдарм для успешного наступления в будущем. Потому приказа на прорыв не давал, напротив строго-настрого запретил всякую самодеятельность. Он обещал, что сможет пробить "коридор" к окруженным. И действительно пару раз попытался и оба раза безрезультатно - противник выстроил крепкую оборону. Когда стало ясно, что своими силами фронт не сможет осуществить деблокаду, Комфронта стал заверять, что сумеет выбить в Ставке резервы и тогда уж наверняка пробьется к окруженной армии. На это сейчас надеялся и Командарм, так как точно знал, что недалеко от позиций центрального фронта формируются сразу две резервные армии, перебросить которые можно в течении трех-четырех суток. Потому он верил и ждал. Надеялся, но где-то в глубине сознания гнездились тревожные мысли: а что если не дадут резервов, что тогда делать? Но он гнал эту мысль: как это не дадут, разве там не видят, что армия гибнет без всякой пользы. К тому же сейчас пробиваться из окружения самостоятельно уже и поздно: армия отягощена двумя тысячами раненых, без автотранспорта, лошади истощены, дороги и проселки в значительной степени стали непроходимы из-за непролазной грязи. Такая армия сможет передвигаться в лучшем случае со скоростью пешехода и станет легкой добычей для артиллерии, авиации и подвижных подразделений противника.
- Товарищ генерал-лейтенант, вас вызывает к рации штаб фронта, они вышли на секретной частоте,- это доложил посыльный, пробежавший от блиндажа связистов до КП, улучив момент, когда бомбежка немного ослабла.
Выйти на секретной частоте могли только командующий или начальник штаба фронта. Это означало, что Комфронта, наконец, вернулся из Москвы с совещания у Хозяина, и вызывает Командарма, чтобы уточнить сроки и детали предстоящей операции по деблокаде армии.
- Ну, наконец-то,- с облегчением вырвалось у Командарма.
- Может обождать, минут через пятнадцать немцы закончат бомбежку,- неуверенно предложил капитан, адъютант Командарма.
- Он ждать не любит... не его же бомбят,- отмахнулся Командарм, не скрывая взаимной неприязни к командующему фронтом.- Да я и сам эти пятнадцать минут здесь не усижу, скорее уж узнать, что там.
Из блиндажа генерал и сопровождавшие его адъютант и посыльный выбежали, едва обозначилась "прогалина" в бомбовом дожде - одна волна "Юнкерсов" уже отбомбилась, а вторая еще не подошла. "Прогалина" длилась минуты полторы, но этого хватило, чтобы добежать до блиндажа, где располагался узел связи... Командарм одел наушники, ничуть не сомневаясь, что именно услышит. Но уже тон Комфронта, сухой, официальный породил подозрения, что на совещании в Кремле, что-то пошло не так.
- Третий, слушай меня внимательно,- четко и жестко говорил Комфронта.- Отдавай приказ своим дивизиям провести соответствующую подготовку и скрытно сняться с позиций, сосредоточится в условленном месте, после чего скорым маршем идти на прорыв. То что мы с тобой планировали, встречный удар резервными армиями, в Ставке в связи с изменившейся общей обстановкой сочли нецелесообразным. Встречный удар мы нанесем, но только наличными силами фронта. Так что тебе главным образом придется обойтись своими силами...
Командарм не верил своим ушам, он слышал от Комфронта, то, что сам предлагал ему полтора месяца назад, когда еще не развезло дороги, когда Армия еще не была так отягощена ранеными, когда этот план имел реальные шансы на успех. И тогда Комфронта даже запретил ему думать об этом, а сейчас...
- Но товарищ первый, как же так, разве нам не дали резервов... почему!?
- Товарищ генерал нажмите на кнопку,- подсказал Командарму радист, ибо тот был настолько ошарашен услышанным, что забыл нажать кнопку передачи на микрофонной гарнитуре, и Комфронта не услышал слов Командарма.
Задержка с ответом не осталась незамеченной на "той стороне":
- Чего молчишь, третий... ты все понял?
Командарм нажал кнопку и его, наконец, услышал Комфронта:
