Он знал, что будет делать Нюся. Тихонько, не глядя на него, она пересечёт комнату и без видимых усилий запрыгнет на подоконник. Темнота снаружи слегка светится отражённым светом искрящегося снега. Нюся станет внимательно следить за кружащимися снежинками, сидя неподвижно, словно египетская статуэтка Баст, старательно делая вид, что вспоминает летних мух, которых ловко прихватывала лапками прямо в воздухе. Но стоит ему на пару секунд смежить веки, или отвлечься на сонные мысли о прошедшем дне, бросить короткий взгляд на книжную полку, где в долгом ожидании томится Джим на острове сокровищ, как Нюся мгновенно окажется у него в ногах, урчаще посмеиваясь и притворно зевая, отчего пышные белые усы забавно топорщатся. Нюся всегда выигрывает, но Виталик не обижается. Это её кошачий вариант поцелуя на ночь и пожелание добрых снов.
А кроме того, Нюся знает его самый большой секрет.
Виталик приподнялся и почесал подруге длинные прядки шерсти за ушами.
Он научился читать только в школе. Целый год это мучительное и трудное занятие подтачивало его силы. Звуки толпились в горле, словно недовольные пассажиры в переполненном автобусе, мысли путались, буквы плясали перед глазами. Виталик морщил лоб и шевелил губами. После десяти минут чтения немели плечи, он был так напряжён, что хотелось плакать. Книги казались ему унылыми кирпичами, которые висели на шее, пригибая к земле, и превращали живую мальчишескую поступь в старческое шарканье. А уж писатели… О-о-о! Они представлялись Виталику злыми волшебниками из сказки о потерянном времени, и пока он, корпя над страницами, судорожно пытался выплюнуть очередной комок слов с привкусом бумаги и типографской краски, молодящиеся старички и старушки с гусиными перьями за сморщенными мохнатыми ушами неустанно махали веничками, собирая потраченные секунды вместе с блестящими крупинками его невыплаканных слёз.
Он ненавидел книги, писателей, своё бессилие и слёзы. Всех скопом…
Нюся вытянула задние лапы и положила на них голову. Виталик оставил кошку в складках одеяла и улёгся. Мама разговаривала по телефону в глубине квартиры. Кажется, о нём. «Много читает… глаза красные» … Мальчик закрыл глаза и улыбнулся.
Разве он мог догадаться тогда, что книги могут быть куда интереснее, чем мультики или кино, хотя бы и в 3D. Как можно понятно объяснить, что по-настоящему хорошие рассказчики историй умеют скрывать в словах ключи от дверей в миры под обложкой. И уж конечно он ни за что бы не поверил, что можно оказаться внутри. Пока сам не научился входить…
В первый раз он мимолётно подумал, что засыпает. Строчки поплыли, буквы смешались и отлепились от бумажного листа роем рассерженных пчёл. Гул усиливался и волочил за собой плотную завесу темноты. У Виталика закружилась голова, ему показалось, что он уже не сидит за столом, ладонь не подпирает щёку, край сидения не врезается в бёдра.
«-Куда это подевались змеиные головы? Не все же я съела за завтраком!..» – услышал он незнакомый дребезжащий голос, таращась в темноту. Душной волной накатили незнакомые и не слишком приятные запахи, разноцветные пятна раскачивались перед глазами, Виталик обессиленно привалился плечом к чему-то твёрдому и прохладному, быстро напитавшему короткий рукав майки влагой. Сердце стучало, как сумасшедшее, дыхание сбилось и шумело в ушах порывами далёкого урагана. Мальчик запрокинул голову и ясно увидел, распластанное над ним, чучело огромного крокодила. По чешуйкам бледного брюха ползали жёлто-багровые блики.
Он отшатнулся и сел на попу, запнувшись о какую-то неровность и задев что-то упруго-податливое плечом. Взгляд заметался вслед за размеренным покачиванием длинной связки, кажется, головок репчатого лука, который бабушка так же набивала в старые капроновые чулки и развешивала на зиму в кладовой. От этой связки пахло пылью и старой шубой, во все стороны торчали короткие хвостики. Догадка едва шевельнулась в голове, как впереди что-то вспыхнуло и громко зашипело. Вспышка озарила влажные каменные стены, закопчённый свод, высокие насесты, больших нахохлившихся птиц с крючковатыми клювами. Выпуклые и жёлтые, как теннисные мячи, глаза уставились прямо на него. Ближайшая птица шумно расправила крылья, разинула клюв с острым, словно шип боярышника, языком:
– Фу-гу, фу-гу! У-ху-ху-ху…
Виталик закричал и уронил книжку на пол.
Мама держала его за руку.
– Ты чего? Зачитался? – спросила она. – Зову, зову…
В этот день Виталик больше не открывал «Волшебника Изумрудного города», а на ночь попросил оставить зажжённой настольную лампу. Мама удивилась, но не спорила. Засыпая, он думал, что, пожалуй, и завтра не станет читать – на всякий случай. Как же его подмывало достать томик с полки, едва он переступил порог, возвратившись из школы! Виталик жутко боялся, но незнакомое доселе чувство, от которого даже ладошки чесались, раз за разом обращало его внимание на книгу в шкафу. В результате он взял другую и… И ничего! Ничего не произошло! Он даже расстроился, но через два дня, обмирая от весёлого ужаса и с трудом сдерживая смех, наблюдая как двое небритых дядек с воплями удирают по длинным лестничным пролётам старого Стокгольмского дома от жужжащей над их головами простыни с дырами для глаз, он вдруг понял, что научился читать по-настоящему.
Это и был его самый большой секрет.
Виталик никому о нём не рассказывал. Какой смысл? Во-первых, когда он немного успокоился, то сразу сообразил, что все его путешествия и приключения существуют только в мыслях, а сам он по-прежнему склоняется над страницами где-нибудь в укромном уголке: будь то кресло гостиной в тепло светящейся сфере у торшера, или уютная норка под одеялом, озаряемая карманным фонариком. У него не оставалось шрамов после стычек с гвардейцами кардинала, не вырастала борода, как у Робинзона Крузо и невероятная меткость Натти Бампо изменяла ему стоило только покинуть девственные леса у Великих Озёр. Он ничего не выносил с собой, кроме памяти о пережитом и фантомных болей. Но ведь в этом нет ничего необычного, верно? Нужно лишь немного воображения и капельку отрешённости. О чём тут говорить? Совершенно не о чем…
Со вторым было сложнее.
Хорошие рассказчики щедро рассыпали по страницам ключи от множества входных дверей и не торопились подсказывать выход. Они надеялись, как можно дольше задержать путников в мире своих фантазий, увлекая и развлекая, пугая до дрожи и смеша до животных колик, завораживая видами и не давая остановиться, передохнуть в стремительном беге событий. Оказалось, что это не всегда приятно и безобидно. Виталик старался не вспоминать несколько минут под вывороченным древесным комлем на обочине тихой и безопасной дороги мирного Шира, где прятался от назгула; лунную душную ночь, проведённую в погоне за всадником без головы; шорохи, стоны, голоса и шевеления по ту сторону меловой черты в полутёмной церквушке. В такие моменты он нисколечко не сомневался, что может навсегда остаться рабом на галерах берберских корсар, или сойдёт с ума в подземельях замка Ив. Он ни за что не смог бы рассказать родителям, что только мама зачастую вытаскивает его из жутких передряг, хотя даже не подозревает об этом; что Нюся частенько сопровождает его, всегда выбирая нужное направление в особенно трудные минуты; а когда рядом нет ни мамы, ни кошки, он пользуется забавным заклинанием, подсмотренным в мультфильме про чертёнка 13-го: «Эне, бене, раба! И мысленно щёлкнуть хвостом». Очень смешил этот воображаемый хвост. Виталик так ясно видел себя со стороны, что не мог удержаться от хохота и сразу оказывался в собственном теле…
Вот об этом он не мог никому рассказать.
Он боялся, что родители строго-настрого запретят ему читать. Что из квартиры исчезнут книги. Сначала из его комнаты. Потом из шкафа в гостиной. Те, что для взрослых. И со временем Виталик тоже превратится в остров, пустынный и холодный. Остров без сокровищ…
А ещё Виталик верил, что где-то есть книга, из которой не захочется возвращаться. Разве не это мечта любого автора – завлечь читателя в свои миры и уже не отпускать никогда? Книга – вот настоящая страна Питера Пена: архипелаг в море фантазии, мысли, и чувства, откуда не хочется возвращаться и где никто не взрослеет. Один единственный среди множества других. Виталик надеялся, что это добрая книга, и хотя бы одна дверь домой там все-таки есть.
