– Вам абсолютно не надо знать, что стоит за моими действиями, – надменно ответил лорд. – Если б вы имели понятие о древних силах, направляющих меня, то вряд ли бы смогли спать спокойно!

– Вот только колдунов мне здесь не хватало! – воскликнул Бэнгл. – Да пусть эти ваши древние силы провалятся к дьяволу в копыта! Вместе с вами, кстати, сэр… Но почему именно я должен участвовать в этом безумии? Еще раз повторю – идите к архиепископу. Он большой специалист в колдовском деле. У него есть сухие дрова, смола и факелы. С его помощью вам удастся даже не выйти, а вылететь к чертям через пламя костра, и никаких окон для этого совсем не потребуется!

– Хватит болтать, Бэнгл! – крикнул Чипншпиллинг, у которого закончилось терпение. – Я здесь потому, что так было предначертано. Немедленно приступайте к работе!

– Чем я буду долбить кладку? Головой? На это способны только вы, сэр! А мне потребуются молоток и лом.

– Хорошо. Идите и принесите их. Ах, нет! Я пойду с вами. И если вы попытаетесь выкинуть какой-либо фортель – то я пристрелю вас на месте!

– А если случится осечка? – язвительно спросил Бэнгл. – На улице дождь, порох мог и отсыреть.

– А если нет?

– А если да?

– Секундочку…

Лорд еще раз слазил в пазуху и достал второй пистоль. Он взвел курок, взял оружие в левую руку и довольным голосом сообщил:

– Вот теперь вам точно не уйти от пули!

– А если оба не выстрелят?

– Молчать! – заорал Чипншпиллинг. – Вперед, за инструментом!

– Бушприт тебе в компас! – приобщился к беседе попугай.

Оба участника оконного дела вздрогнули и посмотрели на Фунта.

– Как можно глубже! – добавило пернатое существо.

В этот полный драматизма момент над головой лорда вдруг поднялась выброшенная им ранее трость. Сделав в воздухе замысловатую дугу, она опустилась ручкой на шейную часть аристократического затылка Чипншпиллинга. Раздался тупой звук удара, попугай каркнул: «Батарея, пли!», и тут же грянул сдвоенный выстрел…

Когда пороховой дым рассеялся, Бэнгл ощупал себя и понял, что нисколько не пострадал. Оглядев гостиную, он заметил две дырки в деревянной двери, ведущей в кухню, тело лорда Чипншпиллинга, расположившееся в вольной позиции на полу; и Томпкинса с тростью в руке. Лицо матроса было перекошено, а из лысины на его голове явственно выпирала большая красная шишка. Попугай, выставив вверх обе лапы, лежал в клетке на спине и притворялся убитым.

– Вот так пускай в дом всяких лордов! – хрипло воскликнул Томпкинс. – Куда ни плюнь, везде одни мерзавцы, шланг от помпы им в рожу!

Попугай вдруг открыл левый глаз и громко сообщил:

– Не прошел!

– Что-что? – переспросил Бэнгл.

Фунт ничего на это не ответил, так как опять притворился убитым.

Томас, немного подумав, пришел к выводу, что надо что-то делать с Чипншпиллингом. Лорд лежал на животе, расставив в стороны руки и ноги. Нос его упирался строго в пол, и потому бакенбарды топорщились достаточно симметрично, никак не нарушая гармонии. Пистоли так и остались в руках, но уже не представляли опасности, потому что были однозарядными.

– И что теперь делать с этой обезьяной? – спросил Бэнгл.

– Были б мы сейчас где-нибудь на широте Тенерифа, то просто булькнули бы его в море, – ответил Томпкинс. – А здесь, я думаю, без констебля не обойтись. Но первым делом следует его связать. Вдруг он очнется. Я не удивлюсь, если у этого аристократического негодяя где-нибудь в заднице окажутся припрятанными еще несколько пистолей.

– Правильно, Джерри, – согласился Томас. – Беги за констеблем, а я его свяжу.

Бэнгл взялся руками за ноги лорда и перевернул его на спину. Из кармана широкого плаща Чипншпиллинга выкатилась небольшая серебряная монета. Томпкинс подобрал ее, повертел в пальцах и сказал радостно:

– Шиллинг. Кстати, кэп, в столь поздний час констебля не найдешь даже с факелом. Я отдам этот шиллинг ночному уличному сторожу. За эти деньги он устроит своей колотушкой такой шум, что констебль прибежит сам.

– Хорошо, – согласился Бэнгл. – Действуй!

Томпкинс направился к выходу. Но на улицу он вышел не сразу. Сначала матрос нырнул в свою комнату, где надежно спрятал монету. Затем он сунул себе под мышку большую бутыль рома и сказал вслух:

– Буду я всяким сторожам шиллинги раздавать. Как же! И так все будет хорошо! Тем более, что ром, благодаря кэпу, достается мне бесплатно.

Через пять минут на улице послышался громкий стук колотушки. Спустя некоторое короткое время колотушек стало три. А еще через полчаса соседи прослушали ряд свирепых пиратских песен в исполнении Томпкинса и хриплого хора ночных сторожей, собравшихся со всех окрестных улиц. Когда к дому Бэнгла прибыли сразу два констебля, кроме капеллы Томпкинса они обнаружили там всех соседей, которым почему-то совсем не спалось в эту дождливую и холодную ночь.

Бэнгл, услышав неожиданно наступившую тишину, обратился к Чипншпиллингу, который уже пришел в себя. Лорд, будучи связанным по рукам и ногам, сидел на полу, прислонившись спиной к бюро.

– Ну, вот и все, – сказал Томас. – Сейчас констебль разберется, кто и куда должен входить и выходить. И после этого вы, сэр, узнаете, кормят ли завтраком обитателей бедлама.

Чипншпиллинг, презрительно скривив губы, ответил:

– Вы болван, капитан. Вы вмешались в предопределение и за это будете наказаны. Только наказывать буду уже не я!

Бэнгл пожал плечами, и пошел встречать констеблей.

Вечером следующего дня, сидя в пабе «Застрявший якорь», Бэнгл думал о вчерашнем безумном лорде. Помогал ему в этом Томпкинс, который выдвигал различные идеи, так как находился пока еще в более или менее здравом состоянии. Он говорил:

– Сам подумай, кэп! Если он лорд – то, естественно, лорд. И если это действительно так, то черта с два этого лорда упрячут в психушку, пока сего не захотят его богатые родственники. А с чего им хотеть? Он же не к ним влез, а к тебе. Потому его выпустят из желтого дома, и он опять пожалует к нам в гости. Так как безумие – навязчивая штука. И вообще, почему бы нам не выпить по этому поводу? Эй! Ну-ка, рому нам!

Бэнгл ударил рукой по плечу Томпкинса, пытавшегося встать со стула, и тот, основательно усевшись на прежнем месте, заткнулся. Капитан сказал:

– Я думаю, что ты во всем прав, Джерри. Кстати, какого черта ты заказываешь выпивку, не спросив у меня позволения на это? Ведь плачу за все я!

– Ничего подобного! – гордо произнес Томпкинс. – У меня есть чем платить!

Он достал из кармана шиллинг и сунул его под нос Бэнглу.

– Рому нам! – тут же раздался вопль из его глотки.

Бэнгл поморщился, но ничего не сказал.

Они выпили и Томас спросил:

– Что же теперь делать? Спать с заряженным оружием?

Томпкинс ничего ответить не успел, так как к их столу подошел толстый человек с основательно избитым лицом и нагло заявил:

– Хватит орать в приличном месте! В пабе орут только свиньи!

– Кто это? – удивленно спросил у Томпкинса Бэнгл.

– А это тот самый свиноруб Мак Кормик, которому я вчера подправил пятак, и про которого я тебе рассказывал, кэп, – радостно сообщил Томпкинс, потирая кулаки.

Избитое лицо подошедшего приставалы полыхнуло гневом. Но Бэнгл, не обращая на это внимания, незаметно сунул руку вниз и, схватив за ножку пустой соседний стул, спросил у Томпкинса:

– То есть именно этот джентльмен интересовался моей мореходной деятельностью?

– Да, – подтвердил Томпкинс, привставая и отводя для удара правую ногу назад. – Только джентльменом ты назвал его зря, кэп. Потому что Мак Кормик – самый настоящий хряк, и об этом свидетельствует его набитое свинское рыло!

Толстяк негодующе взревел и попытался схватить Томпкинса за воротник. Но не успел, так как в воздухе мелькнул брошенный Бэнглом стул, который с треском обрушился на его темя. Мак Кормик схватился за голову руками и со стоном согнулся пополам, повернувшись к Томпкинсу своим обширным задом. Джерри немедленно воспользовался этим благоприятным моментом. Он, особо не целясь, от души двинул уже занесенной ногой, и Мак Кормик улетел в пространство паба, ломая по пути стулья, столы и прочие предметы питейного обихода. Его полет сопровождался музыкальным звоном разбиваемых кружек, стаканов, тарелок и другой посуды, а также воплями посетителей, невольно попавших в траекторию движения столь громоздкого тела.