– Интересно, почему?

– Сплетни рождаются только из-за интереса к личности или же зависти. Разве это не должно мне льстить?

– А что с вашей рукой? – Виктория Алексеевна отвела удар от дочери.

– Ничего серьезного, – я улыбнулся и перевел тему: – Виктория Алексеевна, позвольте мне пригласить вашу дочь на танец. Я думаю, она не будет против, – я не отводил глаз от Натальи

– Не будет, – не дождавшись ответа матери, сказала она.

Я посмотрел на ее матушку, и та одобрительно кивнула.

– Удачи, Максим! – сказал я с усмешкой товарищу, на что он ответил кивком и с серьезным видом, будто не поняв, что я имел в виду, продолжил беседу с Викторией Алексеевной.

Мы направились в зал и, пока шли, Наталья неловко молчала, лишь изредка любезно кланялась, приветствуя знакомых гостей. Она чувствовала мою уверенность и должна была ответить тем же.

– В каких танцах вы сильны, Александр Юрьевич?

Забавно, откуда она знает мое отчество? Я посмотрел на нее, мои губы скривились в подозрительной улыбке. Кажется, она поняла свою оплошность и неловко отвела взгляд в пол, отведя локоны своих волос за ухо. «А она не так глупа, как мне казалось».

В свою очередь, я не знал ее отчества, и мне пришлось обойтись без лишней любезности.

– Я танцую абсолютно все… Даю вашему желанию выбор.

– В таком случае – мазурка.

– Принимаю.

Весь танец мы молчали, а в момент сближения я крепко прижимал ее к себе. Так, что порой ей было тяжело вздохнуть. Я ощущал ее прерывистое дыхание, она ощущала мою грубость и настойчивость. Все это было похоже на войну, битву стихий, но никак не на обычный танец, который наблюдали все вокруг. Окружающие нас пары были однодневными мотыльками, когда мы целым вулканом и каждый раз, когда мы прижимались, вулкан извергал лаву, и будь в действительности это так, то мотыльки бы летели на наш свет, но тут же сгорали. Когда танец закончился, я поцеловал ее руку и незамедлительно направился в сторону выхода. Она была явно не готова к такому развитию событий, и это играло мне на руку. Ведь если ты хочешь взять вверх над человеком, то он никоим образом не должен ощущать себя в своей тарелке.

Остановившись у двери, я осмотрелся и увидел лестницу, ведущую на второй этаж. Я не торопясь поднялся по ней в надежде найти комнату и уединиться. Такую комнату я нашел. Прохожу без стука. Она пуста. В ней мрачно и, кроме тусклого камина, ничего не освещало ее. Тут были полки с книгами, пианино, диван и два кресла со столиком.

Складывалось ощущение, что сюда приходят, чтобы отлучиться от этого мира и увязнуть в своем.

Я пододвинул два кресла друг к другу. На одно положил свое туловище, на другое – ноги. Было весьма удобно. Мои глаза остановились на столике. Он был не простой – двухъярусный. На нижнем ярусе были бутылки и четыре стакана с каждой стороны. Взяв одну из бутылок, я откупорил пробку и налил себе немного в стакан. Это было вино.

Атмосфера была захватывающая: я один в комнате, легкий хруст слышался из камина, безмятежные огоньки будто грызли древесину, а отголоски теней бегали по комнате, и, лишь иногда, из камина слышался резкий треск и пара искр вылетали в какой-то непонятной надежде и тут же гасли.

Интересно, кто разжег камин? Видимо, кто-то готовил эту комнату для себя.

Я сидел наедине со своими мыслями и вином минут десять. Этого хватило слегка одурманить мой разум и притупить чувства. Чуть слышные шаги. Будто кто-то крадется за дверью. Но я и не подумал вставать. Дверь отворилась, и я увидел ее. Предсказуемо. Я не ошибаюсь в том, что касается души человеческой.

Это была Наталья. Своим взглядом она встретилась с моим и, оглянувшись вокруг, спросила:

– Я не помешаю?

– Нет, – ответил я, – присаживайтесь.

Она одна, видимо, матушка ее уже ищет.

– Вы будете вино? Заранее извиняюсь за свою дерзость, но я не смог устоять и открыл одну бутылку. Надеюсь, она не коллекционная, – я достал стакан и принялся разливать.

– Не извиняю! Но уже поздно, а пить я не хочу, – она сказала это с дерзостью, присущей молодым особам, которые пытаются хоть как-то проявить свой характер. Например, съязвить собеседнику.

Что ж, это еще проще: я был знаком с таким, и мой интерес лишь разгорелся.

– Да бросьте! Мы пьем вино, плохих последствий быть не может! – я все же налил и поставил стакан рядом с ней. Бутылку поставил на пол.

– Я и не беспокоюсь о последствиях! – она протянула руку к стакану и сделала глоток – что и требовалось доказать.

Как же все-таки легко влиять на женский пол извне. Мне потребовалось лишь создать благоприятную ситуацию и дать возможность не согласиться со мной. Но, не согласившись со мной, она согласилась куда больше.

Я снова непроизвольно улыбнулся.

Кажется, она поняла свою ошибку и поспешно поставила стакан на место.

– Вы знали, что я приду, так?

Искра стрельнула из камина и, упав на пол, тут же погасла.

– Знал, – честно сказал я.

– Получается, вы все спланировали?

– Я не планировал, – она снова опустила глаза, будто внутри ощутила свою ненужность. Девушкам просто необходимо быть нужными по их природе, не надо пытаться это понять, это нужно просто принять, как должное и что-то необратимое. – Хотя лучшее, зачастую, происходит случайно, – я тут же исправился и приободрил ее, смотря в свой стакан и улыбаясь оттого, что я все знаю наперед.

– Вы очень обсуждаемая личность среди молодых девушек. Что они все в вас нашли?

– А что вы? – я сбил ее с толку.

– А что я?! – она крайне неестественно удивилась, поправив неудобное платье между грудями.

– Каким вы видите меня? Я вам не нравлюсь? – веду беседу и разглядываю огонь.

– Вы самолюбивый эгоист, думающий только о своем благе. У вас нет ни сердца, ни души, – она снова поднесла стакан к губам, не поверив, что произнесла мне такое в лицо. Сделала глубокие два глотка.

Мы замолчали.

– А почему вы не спрашиваете, что я думаю о вас? – я сделал серьезный вид, нахмурив брови и сжав скулы.

– Мне неважно, что вы думаете обо мне, – она соврала и сделала еще глоток.

– Позвольте, я налью вам еще, – налив чуть больше, я снова заговорил.

– Вы мне представились очень милой и ранимой натурой. Вы очень чувственны, хотя пытаетесь это скрывать всеми возможными способами, – я снова взял паузу, она не была готова это услышать.

Было видно ее волнение, и, если бы не треск камина, то наверняка был бы слышан стук ее сердца. За нами в окно наблюдали звезды, казалось, что те из звезд, которые проявляли интерес к нашей беседе, горели ярче, а луна, очнувшись от дневной спячки, казалась фонарем, висевшим в небе, бьющимся с тьмой, чаще проигрывая из-за туч, которые время от времени скрывали ее из виду.

– Вы всегда делаете то, что хотите? – спросил я все также смотря в огонь и попивая вино.

– Наверное, я не понимаю вашего вопроса. – опять опустила глаза в пол.

Встав, я поправился и непринужденно сел рядом с ней. Держа ее руки, я смотрел ей прямо в глаза, мне было неважно, что она скажет, ведь у меня были в распоряжении ее глаза. Да и вообще, любого человека можно прочитать по его глазам, ведь это отражение души. Можно ли подделать отражение?

– Вы будто что-то пытаетесь прочесть в моих глазах. Вам нравится копаться в людях?

– Вы любите фрукты?

– Да, но причем здесь это?

– Вы любите фрукты, но зачастую не принимаете их такими, какие они есть и начинаете чистить, отделяя кожуру. Неважно, для чего вы это делаете, для вкуса или потому, что кожуру есть нельзя, – я улыбнулся. – Сладок плод без кожуры.

Она задумалась над смыслом сказанного мной. Ей понравилось сравнение, и она получила ответ на свой вопрос.

– Я безумно хочу ощутить ваш поцелуй на вкус… Один мимолетный поцелуй, подарите мне его. Однако если у вас нет желания целовать меня, я тут же выйду и оставлю вас.

Я ощущал, как мое последнее «оставлю вас» звучало эхом в ее подсознании.