Барон весело бежал впереди, проверяя все собачьи столбики и отметки и то и дело задирая заднюю лапу. Саша давно заметил, что некоторые деревья почему-то пользуются у собак неизменным расположением, а вот другие оставляют их совершенно равнодушными. Стоят в ряд пять тополей, но Барон останавливался только у первого, третьего и изредка четвертого деревьев. Все прочие полностью им игнорируются. Точно так же поступали и другие собаки. Только первый, третий и иногда четвертый тополь и никаких других! Второй тополь и пятый собаками обходились по кривой дуге.

Саша шел и любовался легкими и стремительными движениями своего четвероногого друга. Как он тянет лапу! Растяжке этой собаки могла бы позавидовать и балерина. А Барон еще специально старался задрать лапу повыше, чтобы придать значимости своей метке. Он здоровался со своими друзьями, в которых у него числились большинство собак и в числе которых даже имелись несколько кошек. А вот с воронами Барон совсем не дружил. Если видел одну из них, сразу же припадал к земле, крался, как заправский хищник, а подобравшись на близкое расстояние, стремительно атаковал наглую черную птицу!

Любо-дорого было посмотреть, как мчался Барон, как низко стелился он над землей, как уморительно прыгали его длинные уши. И хотя ворона оказывалась неизменно проворнее, один взмах больших сильных крыльев, и вот уже она сидит на ветке и издевательски каркает над глупой собакой, призывая своих товарок тоже повеселиться, Барон не унывал. Пес был твердо уверен, что рано или поздно он свое возьмет.

У входа в торговый центр Саша замешкался. Оставить Барона одного? Сегодня тут было оживленно. Кто-то парковал велосипеды, кто-то курил, а чуть в сторонке сидела хорошенькая рыжая собачка, похожая на лисичку. Барон тут же воспылал к незнакомке нежными чувствами и полез знакомиться. Та сначала смущалась, пряталась, но потом ответила взаимностью, завиляла хвостиком-бубликом и позволила кавалеру себя обнюхать.

Убедившись, что сегодня Барон в одиночестве скучать не будет, Саша отправился в аптеку, даже не подозревая, что вместо теткиных лекарств он получит самое увлекательное приключение из всех, в которых ему довелось побывать прежде.

Разумеется, в аптеке была очередь. Саша не помнил такого дня, чтобы он зашел в аптеку, а там никого, кроме скучающих продавцов-провизоров, не оказалось. Нет, всегда в аптеке находился кто-то из покупателей. И небольшая очередь к каждому окошку из одного-двух человек была уж просто обязательно. А в иные дни в каждое окошко выстраивались по три-четыре человека или даже больше. И ведь аптек только в их микрорайоне насчитывалось целых семь штук! И все они работали из года в год, закрываться не собирались, а значит, приносили прибыль.

Ясное дело, что аптеки дело выгодное, ведь всем хочется быть здоровыми. А красивые, яркие упаковки лекарств именно это и обещают. Только покупай! Но вот Сашина прабабушка, которая дожила до девяноста шести лет, таких покупных лекарств избегала.

– В мое время лекарства неброско смотрелись, но зато помогали. Если уж лекарство от головы, то примешь таблеточку, и головы не чувствуешь, как будто бы вовсе ее нету. Если от сердца, то примешь капельки, и сердечко ровненько так стучать начинает. А сейчас от сердца примешь, голову как обручами схватит. От головы выпьешь, ноги подкашиваться начинают. Ноги поправишь, желудок заболит. Специально такие лекарства делают, чтобы люди лечиться продолжали!

А уж от простуды бабушка считала самым верным средством чай с медом и заваренные веточки малины. Если уж и они не помогали, тогда в ход шла кавалерия – желтенькие витаминки, фурацилин, полоскание горла и промывание носа слабым раствором соли с несколькими каплями йода на стакан. Ничем другим бабушка не лечилась и своих близких не лечила. Ну, еще горчичники ставила или сироп алтейки давала, если кашель совсем замучил. И конечно, горчичный порошок в носки при насморке.

При ангине на свет извлекалась тяжелая артиллерия – керосин в маленькой баночке, который держали в доме специально на этот случай. В этом керосине также можно было отмачивать стирательные резинки, они тогда делались толстыми и мягкими, стирать карандашные каракули ими было одно сплошное удовольствие. А что резинки попахивали при этом керосином, так это уж издержки производства.

Но сейчас, стоя перед аптечным прилавком, Саша сознавал, какими жалкими должны были показаться те домашние средства какой-нибудь молодой мамочке. Разве может какой-то там скучный борный спирт сравниться с дорогущими каплями в уши, от которых и слух станет острей, и ребенок будет более спокойным и послушным. Уникальная вещь! Надо брать! Срочно!

– Милая, мне бы какие-нибудь леденчики от кашля, – услышал Саша скрипучий голос. – Совсем кашель замучил, спать не могу.

Саша взглянул в ту сторону и увидел совсем старенькую бабушку, которая подслеповато щурилась на витрину.

– Пожалуйста. Вот они у нас все тут представлены.

– Где? Не вижу.

– Вот же они. Вот! Вот! И вот!

– Это ты мне те предлагаешь, что триста восемьдесят рублей стоят? – ахнула старушка, от волнения протирая очки.

– Ну-у-у… да. А что вы так удивляетесь? Они все примерно столько стоят. Возьмите вот эти. Производство Ирландии. На травах.

– От кашля?

– Да.

– Сколько стоят?

– Они дешевле. Триста двадцать рублей.

Но и эту цену старушка сочла несоразмерной для леденцов.

– Что там в них положено? Какие еще травы у них в Ирландии особые? Небось на одной земле живем. Чего у нас нету, что у них есть?

Продавщица пожала плечами:

– Можете изучить аннотацию.

– Лучше скажи, мятные леденцы есть?

– Со вкусом мяты четыреста восемьдесят.

Старушка даже за голову схватилась:

– Батюшки! Да этой мятой у соседей весь огород зарос! Две копейки за пучок! А ты четыреста восемьдесят! Это же я два дня на эти деньги кушать могу. Ты, дочка, наверное, не так меня поняла. Я не шоколад, я леденцы у тебя прошу! Мятные.

– Есть маленькие упаковки, они по триста шестьдесят. Но их брать невыгодно, там леденцов всего шесть штук.

– Это, что же, один леденчик – шестьдесят рублей получается? – проявила неожиданные математические способности бабулька. – Да я лучше удавлюсь!

Выражение лица молодой провизорши ясно говорило о том, что ей лично совершенно безразлично, как поступит покупательница. И бабулька, сообразив, что спасение утопающих – в первую очередь дело рук самих утопающих, попросила:

– Ты мне вот что, доча, ты мне тогда тоже дай травку… термопсис. Есть он у тебя?

Девушка скривилась и с пренебрежением бросила на прилавок неприглядную бумажную коробочку.

– Двадцать три рубля!

– Вот это дело! – оживилась старушка. – Термопсис – это вещь. Три таблеточки на полстакана теплой воды, чуток сахарку и пьешь себе, и лечишься, прелесть! Не лекарство, а лимонад!

Когда повеселевшая бабулька отчалила, к прилавку подошел Саша. Провизорша оживилась. Молодой, перспективный, такой не станет жаться из-за нескольких сотен, такой покупатель способен в кассе оставить не одну тысячу, особенно если что-нибудь подцепил у случайной знакомой.

Провизорша поправила шапочку и кокетливо поинтересовалась:

– Что вы хотели?

– Не знаю, есть ли у вас. У меня тут целый список.

Почерк у тетки был неважнецкий. И Саша не столько разобрал, сколько припомнил названия первых двух препаратов.

– Крябряшмыг… Жрикокорок… и еще…

Название третьего лекарства совершенно вылетело у Саши из памяти.

– Не пойму, что тут у меня написано…

– Вырвиглаз, наверное?

Это произнесла девушка.

– Да! – обрадовался Саша. – Точно! Есть у вас?

– Есть.

– Что? – не поверил Саша своей удаче. – Все три препарата?

– Да. Все три.

Девушка выглядела необычайно торжественно.

– Сейчас, – произнесла она. – Подождите. Я их вам вынесу.

Она ушла и вскоре вернулась с объемистой коробкой, в которую запросто мог уместиться кухонный комбайн.