Annotation
Жила-была одна вредная маленькая девочка...
Галаган Эмилия
Галаган Эмилия
Танцуй, рисуй
Мы уже победили, просто это еще не так заметно.
БГ
Есть такие звонки, которые ты всегда отличаешь от других, даже если у тебя на все про все стоит одна и та же мелодия из "Деревни дураков" (а что еще ставить, когда вокруг они, родимые?). Вот правда, есть звонки, от которых телефон вибрирует как-то особенно настойчиво, как будто кричит "Ну, возьми трубку, ну давай же!" И ты всегда знаешь, кто это звонит. Еще не взглянув на экран, понимаешь, что так в твои двери может ломиться только один человек.
-- Здорово, Яныч!
-- Ой, ну слава богу! Как хорошо, что ты сняла трубку, а то я уже не знала, что делать... Татусечка, приезжай ко мне, пожалуйста, ты мне прямо очень-очень нужна...
-- Слушай, ну я как бы не могу, я тут это...
-- Татусечка, вот правда, без тебя никак, нужна твоя помощь как специалиста...
Опять. Янка почему-то вбила себе в голову, что если у меня диплом пединститута, значит я -- педагог. А еще детский психолог. Как -- это не одно и то же?! Да не может быть! Я триста раз объясняла ей, что в моем родном городе три вуза: политех, мед и пед. И если ты падаешь в обморок от вида крови и считаешь, что логарифмы -- это вид стихов, то тебе только одна дорога -- в пед. И что учат в этом вузе отличать тему от идеи, писать планы-конспекты уроков и ненавидеть школу еще сильнее, чем школьники. Я объясняла это Янке раз за разом, но она же не умеет слушать! Ей, окончившей заборостроительный техникум, люди с высшим образованием кажутся причастными к высшей мудрости. Кем-то покруче ожившего гугла.
-- Яна, тебе нужна консультация человека, который пишет статьи для сайтов по продаже бытовой техники?
-- Татусь, ну не смешно, ну помоги, у меня с мелкой проблема...
-- Ян, ну я не специалист, ну сколько тебе говорить!
-- Татусь, ну ты же всегда мне помогаешь!.. Я понимаю, что тебе некогда, что мы живем далеко и все такое, ну я же не знаю, к кому еще обратиться, ну послушай, ну пожалуйста... -- Янка умела просить с напором Паганини, играющего на единственной нелопнувшей струне -- так, что вынимала из слушателя душу. -- Татусь, ну она же тебе доверяет, она тебя уважает, ты же не чужой человек -- ее крестная...
-- Она не крещеная, -- меня уже сломили, но я все еще пытаюсь сохранить независимый вид. -- Ладно, давай, я завтра после работы заеду.
-- Татусь, спасибо тебе огромное! Я тебя обожаю! Мне так с тобой повезло! Прямо сама себе завидую!
Янка и правда считала себя везучей.
Во-первых, из-за Лизки. "Я ж залетела по пьяной лавочке от одного нашего, из общаг, могло ж что угодно родиться, а смотри, какая девчонка получилась! -- восторгалась она. -- Рисует, пишет, танцует в ансамбле, даже на карате ходит, мальчишек так лупцует, что аж сердце радуется!" (Я по своему горькому опыту знала, что творческие детишки радуют родителей только в детстве, а чем старше становятся -- тем больше приносят разочарований, но из осторожности молчала, не ломала Янке кайф.)
Во-вторых, Янке повезло получить в наследство от дальней родственницы квартиру в пригороде. Да, квартирка -- спичечный коробок, зато они с дочкой жили отдельно от Янкиной мамы, с которой строптивая дочь постоянно ссорилась.
А потом Янка встретила Леню, застенчивого преподавателя электротехники, который жил в общежитии университета. С ним у Янки случилась любовь, они съехались и несколько лет жили душа в душу. Правда, Леню Янка не так давно выгнала... Но тут ей тоже по-своему повезло: бывший сожитель ушел тихо и даже купленную на свои деньги бытовую технику обратно не потребовал.
-- Татусь, только ты подумай вообще, что ей сказать, ты знаешь, дело серьезное, она совсем задепрессовала у меня... Из их ансамбля девочка под машину попала... жизнь спасли, но останется теперь инвалидом... А Лизка это прямо так близко к сердцу приняла. Говорит: "Она никогда больше с нами танцевать не будет... Пусть бы лучше я не танцевала... Я рисовать могу. Лепить могу. А она только танцевала с нами".
-- Она переживает. Это нормально. А помнишь, ты думала, что у тебя дочка-маньячка растет?..
Как-то раз (еще до появления у них в семье Лени), Янка позвонила мне по такому вопросу:
-- Тат, слушай, мы тут гуляли по улице, на дороге дохлая ворона лежала... А Лизка пнула ее ботинкой и смеется... Тат, мне так страшно сделалось...
-- Чего?
-- Тат, а чего она... может, с ней не так чего? может, она маньячка какая? Может, она потом того... зверей мучить начнет... или людей?
-- Ей три года. Она не понимает еще про смерть и всякое такое...
-- А я вот смотрела один сериал американский, так там...
-- Меньше смотри телек...
-- Тат, там про маньяка рассказывали, что он, когда был маленький, кошек поджигал...
Яна из тех людей, для которых создали телевидение, газеты и прочий шлак. Она свято верит тому, что показывают и рассказывают. И всякий раз приходится ее переубеждать и перевоспитывать:
-- Яна, твоя дочь -- не маньячка. Она маленькая. Дай ты человеку пожить в мире, не осознавая, какой он говенный. Всему свое время.
Ну вот, Лизкино время пришло. Что ж, завтра еду к Янке...
А сегодня надо перечитать стихи, чтобы выбрать лучшие для публикации в группе. И подобрать картинки. Вчера я сцепилась в сети с одной старорежимной сукой, которая мне доказывала, что у меня стихи слишком грубые. Вот мразь-то! Ходят такие, с розой в жопе, и цедят сквозь зубы, как надо писать.
Вот это, я считаю, получилось крутым:
Почему рыбы не разговаривают
Раньше рыбы могли говорить
Когда Ева приходила к реке за водой,
То всегда застревала там на час,
Перетирая с рыбами то да се.
Но однажды она обратила внимание
На свое отражение в воде
И залюбовалась
"Какая я красотка!" -- думала Ева.
Поразительно! Просто мисс мира!
-- Здорово, как дела?! -- орали рыбы.
Че там у Адама?
Но Ева просто смотрела на себя и молчала.
-- Да пошла ты в жопу, невежа! -- сказали рыбы
И с той поры больше не разговаривают.
Пока ехала в маршрутке -- черт бы подрал эти маршрутки, где сидения в конце стоят друг напротив друга, -- несколько раз падала башкой вперед, тараня в живот сидящую напротив тетку, и думала про Лизку. Девчонка-то нормальная, не тупая. Может, избалованная немного, но сейчас все дети не такие, как мы, глупо требовать от человека, который не знает, что такое голод, трястись над куском хлеба. А заставлять голодать специально, чтоб понял, -- жестоко, да и на хрен надо. Пиздец настанет, и в голове все на место встанет. А что он настанет -- это к бабке не ходи... Но что ж делать с Лизкой? Маршрутку швыряет из стороны в сторону, мысли куда-то соскальзывают, как мыло с бортика ванной...
В прошлый раз мне мелкую удалось успокоить. Взбрыкнула Лизка после Нового года: она просила дедушку мороза планшет, а он подарил ей какой-то дурацкий свитер. Лизка превратилась в маленькую фурию.
-- Татусь, -- кричала Янка в трубку, -- приедь и сделай с ней что-нибудь, я умоляю! А не то по этой тощей жопе пройдется ремень!
Я сомневалась, что у Янки поднимется рука на дочку. Саму-то ее мама только ремнем и воспитала, в результате в тринадцать лет Янка уже бегала курить за гаражи, потом начала там же пить пиво с гопниками и тогда же лишилась невинности (полагаю, тоже за гаражами). Лизке она такой судьбы не хотела, а потому не била, а старалась воспитывать -- бестолково, но старательно.
