Как-то я долгие три часа разговаривал с одним мужем, верующим человеком, у которого распадалась семья. Я безуспешно пытался до него достучаться. В конце концов у меня кончилось время вместе с терпением, и я спросил: «А вообще ты, когда женился, хотел сделать ее счастливой?» Он резко на меня обернулся – мы сидели рядом на скамейке – и с очень удивленным видом сказал: «Я об этом никогда не думал. Какая интересная мысль, надо подумать!» Человеку четвертый десяток, у него жена и ребенок, а он даже не думал о том, для чего он, христианин, женился. Мы женимся, чтобы служить счастью другого человека!

А если в основу семьи положен не принцип жертвенной любви, а принцип получения чего-то от другого человека – молодости, красоты, интересной беседы, вкусного ужина, да чего угодно, не важно, – я, как только перестаю получать, перестаю любить. Например, жена стала не так красива, как мне хочется, и моя любовь к ней заканчивается. Если же я люблю-служу, а не люблю-пользуюсь, умаление молодости и красоты никак не влияет на мою любовь. И когда встречаешь – к сожалению, теперь очень редко – христианских супругов, которые всю жизнь прожили вместе, видишь, как они смотрят друг на друга светящимися глазами, с любовью, до которой молодым людям как до неба… Понимаешь, что пусть ни у него, ни у нее давно нет телесной красоты, зато есть особая, райская красота. Именно потому, что эти люди друг другу служат.

В традиционном обществе ребенок, который рос, например, в крестьянской семье, прекрасно понимал, что его любовь к отцу, матери, братику, сестричке, к бабушке и дедушке выражается в том, что он берет на себя часть их работы. Как взрослые, во время деревенской страды и мальчик, и девочка вставали в четыре утра и работали. Вырастая, они приносили в свою новую семью принцип «люблю – значит, отдаю». Воплощение, форма были другими – супружеская жизнь-то другая, – но суть любви как жертвенного служения была знакома и понятна. Апостол Павел в книге «Деяния святых апостолов» передает слова Иисуса Христа, которые не вошли в Евангелие: Блаженнее давать, нежели принимать (Деян. 20: 35). «Блаженнее» – значит счастливее, но только в более глубоком смысле, в смысле некоего вечного, настоящего, божественного, то есть благословенного Богом, счастья. Для современного человека удивительно, что отдавать может быть лучше, чем брать, он считает, что счастливее брать. И почти всегда оказывается несчастен в своей семье, почти всегда! А тот, кто отдает, кто служит другому, наполнен счастьем, и светом, и радостью. Благ, то есть абсолютно счастлив, только Бог. Бог отдает – и человек, который воплощает этот принцип в своей жизни, тоже бывает счастлив.

Помню случай из детства: было очень много гостей, мама долго готовила, страшно устала, и папа сказал ей: «Наташ, иди спать. Я все помою». Собрал тарелки с огромного стола, поставил одну в другую, унес на кухню, вымыл каждую изнутри и снова составил в большую стопку, так что они снова стали грязные, – ну не умел он мыть посуду. Но маме было приятно, и ему радостно. Когда человек находит радость в том, чтобы радовать другого, он счастлив.

Чтобы это принять, а не просто уяснить теоретически, и начать воплощать в своей жизни, нужно огромное внутреннее усилие, христианская работа над собой и много времени – больше, чем проходит от зачатия до рождения ребенка. А если я даже не начинал, не узнал еще этот принцип, не согласился с ним, то родившийся ребенок станет одной из маленьких планет, вращающихся вокруг меня. И он тоже должен быть таким, как я хочу. А он не будет, потому что ребенок – отдельная личность. Я хочу, чтобы он был летчиком, – он захочет быть художником; а я не люблю художников, они бородатые, от них пахнет растворителем для красок, и они все время сидят на кухне и разговаривают, вместо того чтобы работать. Он будет радешенек сидеть на кухне и пахнуть этим растворителем, а я буду настаивать, чтобы он шел в инженеры или в математики, в программисты, потому что он должен крутиться на той орбите, которую я рассчитал, – ведь я в центре.

Но если в центре Господь и все мы движемся по своим орбитам вокруг Него, тогда я буду совершенно по-другому относиться к этому человеку. Чтобы он был счастлив, я смирюсь перед ним. Вот это мое центральное положение, мироощущение и есть то, что называется гордыней, самолюбием, эгоизмом, эгоцентризмом – по-разному называется, но суть одна: я в самом центре. Это то, что убивает любовь и разрушает семью. И до рождения ребенка надо научиться противоположному – служению близким.

Это очень трудно; может быть, придется поменять ритм жизни, привычные стандарты порядка, взаимоотношений с родственниками, приема гостей – тысячу вещей, в которых любящие друг друга молодые муж и жена бывают совершенно разными. Вот, например, нас в семье было трое детей, потом я служил в армии, где в казарме жило 120 человек, учился в семинарии, где делил спальню с 20 товарищами: мне совершенно не тяжело быть на людях. А для моей жены был колоссальный труд – принять гостей! Потому что она росла одна, без братьев и сестер, и воспитывали ее бабушка и дядя. После гостей жена три дня приходила в себя, а я никак не мог понять почему, что тут особенного, тем более готовим и убираем в такие дни мы вместе… У человека может быть другая психологическая емкость, другая прочность. Жена любит другую музыку, другие виды досуга, не как я, у костра с гитарой, а в музее перед картиной. Меня, скажем, от оперы воротит, а для нее это самое желанное времяпрепровождение.

Хотя и пение у костра, и походы в оперу закончатся с появлением детей и нескоро вернутся в вашу жизнь. Самое главное – не надо бояться обрести радость и счастье в том, чтобы, наступив на себя, на свое «хочу», на свое «я так решил», служить другому.

Первый организующий принцип семьи – она стремится стать храмом, а второй – иерархия. Как бы ни боролось с иерархией современное человечество, что бы ни кричали сторонники феминистского движения, Бог так придумал – мужчина в семье главный. И счастлива только та женщина, которая это понимает. Главный не значит лучший – как раз лучшая чаще всего женщина, и ближе к Богу… В наших храмах женщин в пять раз больше, чем мужчин. Мужчине значительно труднее прийти к вере, воцерковиться; и очень много семей, где мама ходит в храм, а папа нет.

Но тем не менее женщина должна научиться, высказав свое мнение, послушаться мужа, если он настаивает. Потому что в конструкции семьи, по замыслу Божию, все взаимосвязано.

Если мама не слушается папу, дети не будут слушаться такую маму, а папу тем более. Если мама даже не при детях орет на свою маму, то есть на бабушку, это отравит отношение к ней детей – как яд, попавший в колодец, отравляет всех, кто пьет из него, знают они о том или нет. Авторитеты рушатся одновременно.

Ужасно, когда при трагедии развода ребенок, допустим, остался с матерью и мать начинает поносить отца. Никакого уважения к ней у ребенка скоро не останется; послушание от «некуда деваться», может быть, останется, а авторитета у матери не будет. Конечно, бывают случаи, когда отец действительно ведет себя недолжным образом. Но чаще всего это просто такая месть. И если отец не наркоман, не алкоголик, не преступник, значительно лучше сказать сыну или дочери: «Я не могу с тобой обсуждать твоего отца, как бы я ни считала, что он не прав. Мы с тобой не будем об этом разговаривать. Ты не судья своему отцу».

К сожалению, понятие «послушание мужу» сейчас разрушено. Женщине кажется, что это унижает ее достоинство. Но это совершенно не так. Слушаться любимого человека совсем не трудно. Если ты доверяешь Богу и понимаешь, что Бог поставил человека главой над тобой, любишь Бога и любишь мужа – как может быть трудно слушаться?