— Ревейон? — спросил Гуннар, когда мы подошли к нему, и сирены наконец успокоились.

Риз кивнул.

— Коктейль Молотова. Огонь начался по вине одного из беглецов.

Он указал на противоположный угол, где на тротуаре на коленях стояла женщина в грязной льняной одежде, заложив руки за голову. Ее окружали офицеры Сдерживающих, по внешнему виду которых можно было понять, что они пребывают в ярости.

— Пострадало только одно здание? — спросил Гуннар.

— На данный момент, да, — ответил Риз.

На соседнем здании за воротами баллончиком было выведено слово «ПРЕДАТЕЛИ».

— Это не может быть просто совпадением, я имею в виду, устроенные ими сегодня идентичные пожары за пределами и на Острове Дьявола, — сказала я.

— Есть ли какие-либо доказательства, что Ревейон держал связь со здешними беглецами? — спросил Лиам.

— Нам об этом неизвестно, — ответил Гуннар.

— Возможно, они все спланировали заранее, — сказал Риз. — Обе стороны знали, что сегодня тот самый день.

Лиам направил свой взгляд на слабые столбики дыма, украшающие небо за пределами тюрьмы.

— Или пожары снаружи были сигналом — знаком, по которому должны были начать действовать беглецы. Что было в здании?

— Хранилище, — ответил Гуннар. — В основном, бумажные файлы. Его едва охраняют, потому что там нет ничего особенного, что можно было бы использовать.

— В здании не было персонала? — спросила я.

— Нет, — ответил Риз. — И сообщений о каких-либо травмах не поступало.

Ревейону нравилось устраивать что-нибудь драматичное, именно это заставило меня задаться вопросом, почему они выбрали для поджога неохраняемое здание. Конечно, это создало бы некоторые неудобства для Сдерживающий, но и всего то.

— Значит, на самом деле, нет смысла в том, чтобы его поджигать? — спросила я.

Лиам упер руки в бока и огляделся, прищуриваясь от солнца.

— Возможно, это был ответный огонь на сигнал Иезекииля. Не атака как таковая, а способ отправить ответ через стену.

— Сигнализирующая что? — спросил Гуннар.

— Что беглецы живы и готовы привести в исполнение собственный план… или то, что они начинают.

— Начинают что? — спросил Риз.

Как мгновенное подтверждение того, что Лиам был прав, мы услышали крик слева от нас, а затем выстрел справа. Еще два выстрела раздались где-то впереди.

Лиам прикрыл меня рукой, как родитель, защищающий ребенка в автокатастрофе.

Пока агенты Сдерживающих осматривались в попытке понять, куда идти и что делать, Гуннар вытащил рацию из-за пояса.

— Это Ландро! — крикнул он, пристально глядя на башни, обозначающие углы тюрьмы. — Что, черт возьми, происходит?

Ответ был с помехами, но достаточно ясным.

— Атаки… Беглецы Ревейона… Доклады со всех позиций… Доклады со всех позиций!

— По местам! — закричал Гуннар, и агенты сразу же приняли оружие на изготовку и распределились во всех направлениях. — Ревейон атакует Пара!

— Не Пара! — раздался крик из рации. — Людей.

У меня скрутило живот, когда я посмотрела на слово, выжженное огнем со стороны здания: «ПРЕДАТЕЛИ».

Я подумала о проведенном времени в Лагере Кутюри, в палатке Иезекииля. Он называл меня и Лиама так же, сказал, что мы предали человечество, потому что поддерживаем Паранормальных. Потому что поддерживаем Сдерживающих.

— Убиты агенты Сдерживающих, — сказала я. — Атакованы людьми. Иезекииль нацеливается на людей, которых он считает предателями своего дела. — Я посмотрела на Гуннара. — Сколько людей живет на Острове Дьявола?

— Всего лишь горстка, — ответил он, нахмурившись. — Несколько агентов, несколько гражданских, обслуживающих клинику. — А затем он побледнел. — И бабушка Лиама.

Меня накрыло волной страха. Ревейон знал, что Лиам живет на Острове Дьявола. Если беглецы видели его, следовали за ним или даже просто расспрашивали, они могли узнать об Элеоноре или даже видели ее.

Страх и ярость отразились на лице Лиама.

— Мне надо идти.

— Я с тобой, — крикнула я и подошла к Лиаму, который уже развернулся в сторону дома своей бабушки.

— Риз? — спросил Гуннар, указывая на нас кивком. Когда Риз встал позади нас, Гуннар крикнул двум агентами по близости: — Смит и Валентайн. Направляйтесь с Ризом, Клэр и Лиамом в дом гражданской.

Нахождение Сдерживающих в доме Элеоноры было не самой лучшей идеей — у нее были магические вещи, а также у нее находился Мозес. Но иначе было нельзя. Мы просто должны были сделать все возможное, чтобы не усугубить ситуацию.

* * *

Особняк находился всего в нескольких кварталах от нас. К сожалению, после полуторакилометровой пробежки до Острова Дьявола, моя лодыжка пульсировала, словно ноющий зуб.

По пути мы встретили две группы людей, агентов Сдерживающих, помогающих раненым или Паранормальным, которые что-то выкрикивали на языке, который я не понимала. Рядом с одним из них на земле лежал человек в светлых льняных одеждах, невидящим взглядом уставившись в небо. Он был беглецом Ревейона, и я не испытала никаких угрызений совести по поводу его смерти.

Когда мы добрались до блока Элеоноры, он оказался тихим и пустынным, нигде не было ни охранников, ни людей.

Ворота качало на ветру, а дверь была выбита. Никаких признаков Фостера или охранников от Сдерживающих, обещанных Гуннаром, не было. Лиам не стал тратить время впустую. Я, последовав его примеру, отправилась за ним, и, судя по звукам шагов, остальные не отставали.

Пайк и мужчина, которого я не знала, вероятно, охранник, лежали на полу с закрытыми глазами.

Я шепотом прокляла Иезекииля. Но Лиам уже скрылся на лестнице, а ему могла понадобиться помощь, поэтому мне пришлось отставить это дело другим.

— Риз, пожалуйста, — произнесла я, указывая на них, и направилась к лестнице.

Пока он, сидя на корточках возле Пайка, проверял его пульс, я мчалась по лестнице, перескакивая две ступени за раз, прислушиваясь к предупреждающему рычанию Фостера, разносящемуся со второго этажа.

Я свернула за угол и остановилась на пороге комнаты Элеоноры.

Все было в полном беспорядке — разбросанные картины, вздернутые ковры, и даже предметы с большой книжной полки Элеоноры валялись повсюду. Сама Элеонора лежала на полу возле окна, и в этот момент она выглядела невероятно хрупкой. Мозес сидел перед ней, всем своим видом источая ярость.

А рядом с ними было два члена Ревейона — мужчина и женщина в грязной льняной одежде.

Она стояла на стуле с высокой спинкой, принадлежащим Элеоноре, загнанная в угол, как потрепанный енот, рычащим и скалящимся Фостером.

Лиам же уже активно занимался мужчиной, они обменивались ударами по другую сторону комнаты.

Уличив момент, когда беглецы отвлеклись, я ринулась к Элеоноре. Но Мозес все еще сидел на корточках перед ней, его рога блестели, словно лакированные, и смотрел на меня таким взглядом, будто готов убить.

— Мозес, — твердо произнесла, несмотря на то, что мое сердце бешено колотилось. — Мне нужно осмотреть Элеонору.

Он обнажил зубы, а его зрачки сузились по максимуму.

Я не знала, что может привести его в себя, напомнить ему, что я друг. А поскольку Элеонора не двигалась, я сомневалась, что у меня есть время, чтобы раздумывать над этим.

— Отлично, — сказала я, сделав еще один шаг. — Можешь боднуть меня, если хочешь. Но ей нужна помощь, и я собираюсь осмотреть ее.

По крупицам собирая уверенность, я прошла мимо него, как будто это было обычным делом.

Опустилась на колени рядом с Элеонорой и приложила руку ко лбу, а затем к ее шее. Ее лоб был прохладным, пульс был медленным, но устойчивым. У нее были синяки, которые уже проступали на тонкой коже на руках, а на лбу налилась шишка. Нам нужно было доставить ее к врачу или врача к ней, хотя у Лиззи, вероятно, уже были заняты руки…

Я подняла глаза, огляделась и, заметив плед на спинке опрокинутого кресла, встала на ноги и схватила ее, передавая Мозесу.