- Жена спрашивает мужа о любовницах, - Рейфорд прицыкнул языком. - Какое неприличие.

- Ты тоже столь... - я щелкнула пальцами, подбирая слово, - безумно выражал свою страсть с ними?

- Порой. Но не столь бесконтрольно, - виконт повернулся и твердо посмотрел мне в глаза. - Что бы ты ни думала, Ариан, я не чудовище. Я не получаю удовольствие от боли, хотя мне нравятся смотреть на некоторые следы на твоем теле, доказывающие что ты, принадлежишь мне. Я не хочу, чтобы ты сравнивала меня с теми, кто изнасиловал тебя в Шарлеруа.

- Странно слышать такое заявление от человека, который один раз изнасиловал меня сам, а второй раз почти сделал это. Ты не находишь? - я не отвела взгляд.

- Ты сопротивляешься мне. Отталкиваешь меня, - с каждой фразой Рейфорд делал шаг ко мне. - Не признаешь мою власть над собой. Не отдаешься. Споришь и противоречишь.

Виконт обхватил меня за шею и наклонился к моему лицу.

- Значит, - я продолжила смотреть ему в глаза, - если я признаю, что принадлежу тебе, ты перестанешь выкидывать подобное?

Рейфорд усмехнулся и отпустил мою голову, снова отходя назад:

- Что мне дадут твои слова, Ариан? Убедительная ложь, не более. Тебя невозможно подчинить, да мне это на самом деле и не нужно. Все женщины, которые привлекали меня, были красивы, сильны, самодостаточны. Они попадались мне на глаза, и я желал ими владеть. И я владел. В конце концов, они превращались в подобие себя - я узнавал о них все, подчинял своей воле и уходил. Но ты, моя прекрасная жена. Ты другая. Ты борешься. Всегда и со всеми. Со мной, с миром, с собой. Даже сломать себя ты не позволила. Долгое время я не понимал последствий того, что произошло с тобой после Шарлеруа. Думал, что ты сломалась от произошедшего. Но нет. Ты, - он резко развернулся и почти обвиняюще ткнул в меня пальцем. - Ты, Ариан Александрит, сломала себя сама! Своей собственной волей. Ты не позволила кому-то другому это сделать. И как только ты взяла себя в руки, вновь начала бороться, вернулась к своей сути, все встало на свои места. Пусть, тебе сняться кошмары, теперь это ведь не более, чем сны, когда ты поняла, что на самом деле произошло. Будешь отрицать?

Я отвернулась, чтобы не видеть его лица. Да, Рейфорд был прав, и умело бил по больному. Тогда я сама сдалась, отказалась бороться за себя, за свою жизнь, за свое здоровье. Я, действительно, сломала себя сама. Но сейчас, я не собиралась уходить от темы. Потом, меня мы обсудим потом.

- Так что, Грэм? - я снова повернулась к нему. - Я признаюсь, что твоя по праву, а ты перестаешь меня принуждать?

- Уходишь от темы, моя прелесть? - виконт усмехнулся. - Что ж... Нет. Ты никогда не признаешь свою принадлежность мне на самом деле, и это безумно меня злит и заводит. И это то, что я люблю в тебе, Ариан. Непокорность. Гордость. Я жажду владеть тобой, но не хочу этого получить.

- Так, значит, я обречена? - я сжала край одеяла в кулаке.

- На мою жажду? Да. Тогда, на балконе, когда я впервые увидел тебя, мне стоило большого труда не коснуться тебя, а потом, когда ты одной бровью бросила мне вызов, я начал мечтать тебя подчинить, - Рейфорд снова пошел ко мне. - Покорить, обездвижить и делать то, что я пожелаю.

- Мне это не нравится, - я хотела выяснить все до конца, чтобы понимать, как жить в дальнейшем.

- Борись со мной, - Рейфорд сел на кровать и провел ладонью по моей руке от предплечья к ладони. - Борись, Ариан. Отпусти свою волю. То, что порой кипит в тебе.

- Схватка - это нежелание близости, Натаниэль, - я повернула к нему голову, оказавшись почти вплотную.

- Да, - Рейфорд надавил мне на плечи, вынуждая лечь. - Но порой близость - это схватка. И мы оба знаем, что я выиграю. Но ты борись, Ари, борись.

Его рука скользнула по моей талии, легко развязывая пояс халата и распахивая полы, чтобы тут же устремиться вверх по белоснежной коже. Он сжал мою грудь почти до боли и укусил за шею. Мне оставалось лишь крепче обхватить его за плечи и цепляться за последние мысли о том, что мне придется полностью понять, что им движет, если я хочу победить в этой войне.

Глава XIV.

Непокорность. Как я люблю твою непокорность.

Из писем Рейфорда к Ариан

Март, 1817 год.

На время холодов мы перенесли свои уроки фехтования в дом и теперь нередко пугали слуг тем, что сражались в коридоре или гостиной, периодически ломая или разбивая, мешающие нам предметы. Рейфорд находил это забавным, а я раньше занимавшаяся больше из интереса утроила усилия. Мне пришло в голову, что так, при необходимости я смогу защититься от мужа, если он вновь потеряет контроль. С того январского разговора мы больше не поднимали эту тему. Я давала себе время на обдумывание и наблюдение, а виконт не стремился к новым откровениям.

Зимой я успела с новым интересом понаблюдать и за пасынком. Мне вдруг пришло в голову, что подобные отклонения могут быть наследственными. Я начала принимать активное участие в их разговорах и забавах, стремясь больше внимания уделять Джонатану до тех пор, пока Рейфорд, как-то проходя мимо, не шепнул мне на ухо:

- Не беспокойся, птичка. Он нормальный.

Я раздраженно рыкнула вслед мужу и, хлопнув дверью, вышла, демонстративно не став с ним больше разговаривать в тот день. Рейфорд же откровенно потешался над ситуацией, но вечером долго говорил про собственные наблюдения за сыном. Мне пришлось признать его правоту, хотя мысли о самом виконте меня не оставляли. Я стала лучше понимать то, что тогда происходило. Он в своей слепой жажде обладания терял над собой контроль и стремился подавить меня. Как бы мне не хотелось вспоминать и сравнивать Шарлеруа и случившееся уже здесь, я решила, что должна это сделать. И обнаружила существенные отличия. Все следы, которые оставлял на мне Рейфорд всегда были непреднамеренными. Он не бил меня. Разрывающей внутренности боли тоже не было. Да, приятного мало, но основной проблемой был ужас, который я испытывала от воспоминаний. Руки я тогда стерла себе лишь потому, что слишком сильно ими дергала, пытаясь освободиться, а синяки на шее и ключицах чаще всего были от жестких поцелуев. Я не могла сказать, что мне это нравилось. Могло ли быть так, что Рейфорд сказал правду о том, что не получает удовольствие от боли? Пока я не знала точно ответа, также как и не знала, как поведу себя, когда он вновь потеряет контроль. То, что так произойдет, я больше не сомневалась.

Очередной урок фехтования переместился из гостиной в холл, и мы заскользили по паркету, стараясь нанести колющие ранения друг другу. Благо пораниться специально затупленными учебными шпагами можно было лишь при большом желании, а виконт отказался надевать специальные костюмы. Он говорил, что на улице, когда нападают, нет времени отвешивать поклон и спрашивать место дуэли. Было заметно, что супруг явно предпочитает какой-то другой стиль боя, а не французскую и итальянские школы, которые он мне показывал. Оружие явно было излишне легким для него, и он порой недовольно морщился, поглядывая на шпагу. Я предложила Рейфорду нанять для меня учителя, но виконт отказался от этой затеи, сказав, что для женщины мне будет довольно и этого. Он обещал, что для меня сделают трость, похожую на его с полым нутром, в котором будет спрятан клинок. Она всегда будет прикреплена к моему седлу и в случае необходимости я смогу ей воспользоваться. Также муж продемонстрировал мне, где в каждой карете и коляске спрятаны пистолеты, пули и запас пороха к ним. Рейфорд явно не мелочился. Такое количество оружия обошлось ему в приличную сумму денег.

Сегодня же все явно шло не так. Я злилась на то, что не выспалась и в суматохе споткнулась, разбив любимую фарфоровую статуэтку. Злилась, что муж, который всю ночь не давал мне спать выглядит свежим и довольным. Просто злилась на Рейфорда. От этого я открывалась и виконт уже дважды "убил" меня на дуэли. Мне хотелось рычать и бить себя хвостом, как тигру, с которым меня как-то сравнил Рейфорд.