- Разведи успокоительное! Быстрее!
А я неожиданно окончательно разревелась, как порой плачут маленькие дети. Надрывно и душераздирающе. Вот только непонятно, кому я ее пыталась разорвать - себе или ему?
Похороны состоялись на третий день. Рейфорд категорически отказался выпускать меня из спальни на улицу, поскольку у меня вновь поднялась температура, и начался кашель. Истерик я больше не закатывала, понимая их бесполезность, только разбирала принесенный мне вещи маман - незаконченный вышивки и старые, потрепанные дневники. Быть может, хоть так, я смогу с ней попрощаться.
Глава XIII.
Наша борьба когда-нибудь закончится?
Из писем Ариан к Рейфорду
Январь, 1817 год.
Рождество и новый год мы встречали, все еще находясь в поместье, где прошло мое детство. Спустя неделю после похорон маркизы приехал Джонатан, который немного расшевелил серую громаду этого дома. Я уже успела отвыкнуть от того, как местная атмосфера давит на плечи. Пусть и здесь и в каждом из домов Рейфорда слуги были вышколены и молчаливы, но в этот месте будто умирало что-то живое. Порой, еще в детстве мне казалось, что это место проклято, хотя ощущение отступало, стоило весне вступить в свои права. Но до весны еще было далеко, а виконт отказался покидать это место, пока я окончательно не поправлюсь. По-видимому его не оставляли мрачные мысли о том, что окончательную точку в жизни маркизы Апревилль поставило именно путешествие в зимнюю пору.
Я не тосковала по маман. Горечь и жалость отступили также внезапно, как и нахлынули, а, может, всему виной ее дневники. Я сочувствовала той романтичной девушке, выданной против ее воли за моего отца. Жалела о том, как он с ней обращался и о той боли, которую она вытерпела. Но я не могла сочувствовать той женщине, которой она в конечном итоге стала: ненавидящей собственного ребенка. С моим взрослением, чувство разъедающее душу маркизы немного ослабло или она научилась с ним жить, но в моем детстве. Я читала строки, где она описывала горячее желание избавится от выродка рода Апревилль, о том, как приходила ночью в детскую и, глядя на уродливое дитя, представляла мою смерть. Нет, мне больше не было жаль, что она умерла. Я сожалела лишь о том, что никогда не знала ни матери, ни отца. Тех, кто по нелепой случайности дал мне жизнь, вряд ли можно было так назвать.
Особенно остро я чувствовала свою подобную неполноценность, рассматривая мужа с пасынком. Джонатану исполнилось четырнадцать лет, и он активно изучал новые просторы, таская за собой отца. Рейфорд, впрочем, и не сопротивлялся. Мой муж давно не проводил столько времени с сыном и получал от этого явное удовольствие. Они, несмотря на холод и непогоду часто вдвоем ездили на длительные прогулки, играли в шахматы перед камином или обсуждали учебу и дела поместий. В такие моменты я уходила прочь и вновь и вновь бродила по многочисленным комнатам старого дома. Мне было жаль, безумно жаль, что я не могла иметь то же самое, обнять своего ребенка, провести рукой по его волосам, услышать смех. Становилось тоскливо и порой это приводило меня в старую детскую. Быть может, когда-нибудь я избавлюсь от тоски?
Утро нового дня встретило меня серым небом и холодным воздухом. Я отбросила одеяло и зябко повела плечами, спуская ноги с постели. Нужно было встать или хотя бы набросить халат, но больше мне не хотелось шевелиться. К тому же было не так уж и холодно, как показалось поначалу. Я опустила голову и посмотрела на лежащие на коленях руки. На правой кисти снова наливался синяк. Скорее всего, это означает очередной приближающийся срыв у моего мужа. Я все еще не решила, как мне относится к подобному и заталкивала все мысли глубоко внутрь, предпочитая делать вид, что ничего не произошло. Если насилие можно было назвать, словом ничего. Спасая себя от этого, я делила мужа на двоих человек: Рейфорда, за которого я вышла замуж, и дикого безумного незнакомца. Я понимала, что мне придется решать этот вопрос, но так просто казалось спрятаться от этого знания, забыть, забыть все, что случилось, забыть и попытаться быть нормальной. Синяк упорно напоминал об обратном, и я накрыла его ладонью другой руки удовлетворенно вздохнув. Вот так, ничего нет.
Задумавшись, я даже пропустила появление супруга, вздрогнув, когда его палец прочертил линию моего обнаженного позвоночника. Отличное напоминание о том, что пора что-то решать.
- Не сиди так, - губы Рейфорда осторожно коснулись моей лопатки. - Снова станет хуже.
Я дернула плечом, отбрасывая мужа и поднялась, успев увернуться от его рук. Халат предсказуемо обнаружился на спинке кресла, и мне пришлось идти обнаженной пристальным взглядом Рейфорда. Плевать. Стесняться я давно разучилась. Небрежно завязав пояс, я устроилась в кресле, подобрав под себя ноги, и выжидающе приподняла бровь.
- Мне нельзя разделить чашечку утреннего кофе с женой? - виконт соскользнул с постели с хищной грацией и указал рукой на стоящий на столике кофейник и булочки.
Я пожала плечами и выставила руку, сложенную лодочкой. Рейфорд рассмеялся, но покорно налил мне кофе и вложил чашку в мою руку, придерживая своей ладонью, чтобы я не обожглась, пока буду ее удобнее перехватывать. Первый глоток почти ожог мне горло, но я лишь с наслаждение втянула аромат. Как ни странно в пристрастии к этому напитку наши вкусы с Рейфордом полностью совпадали, а я так и поняла, как все вокруг столь часто пьют чай с молоком. Мне с детства был ненавистен этот вкус.
- Джем? - Рейфорд разломил булочку и выжидающе смотрел на меня.
- Да, пожалуйста, - я улыбнулась и принялась за завтрак, решив, что с разговором стоит немного повременить.
В довольно дружелюбной атмосфере мы поговорили о погоде и незначительных планах на сегодня. Это меня всегда поражало. То, как легко мы находили общий язык во всем, что не касалось наших отношений. Но стоило речи зайти о нас, как мы превращались в противоборствующие стороны, одна из которых мечтала полностью подчинить себе другую. Я сделала последний глоток черного напитка и поставила чашку на столик.
- Может, вернешься в постель? - муж приподнял бровь, кивком головы, указывая на разошедшийся вырез халата.
- Не думаю, - я поправила одежду и вздохнула, готовясь к неизбежному. - Пришло время поговорить.
Рейфорд не стал делать вид, что не понимает о чем речь. Он не выглядел довольным, скорее человеком, которому предстоит нечто неприятное, но то, к чему он давно готовился. Виконт встал и протянул мне руку, предлагая подняться.
- Спорить с почти раздетой женщиной всегда было сложно, - он довел меня до постели и усадил на нее, отходя обратно к креслам. - Думаю, мне стоит сказать, что я не желал причинять тебе боли.
- Но причинил, - я залезла на постель с ногами и хмуро посмотрела в спину мужу, взглядом понукая его повернуться.
- Причинил, - снова не стал спорить Рейфорд и закончил. - Вероятно, сделаю это снова.
- Почему? - я задала этот вопрос. - Ты всегда был таким? С первой женой?
Виконт рассмеялся:
- Ты все еще не понимаешь очевидных вещей, - Рейфорд все-таки повернулся и прошелся по комнате. - Я женился на Мэри потому, что она не вызывала у меня таких ярких чувств. Вообще почти никаких чувств. Мила, приветлива и только. Тогда, я еще пытался сдерживать свои наклонности. Только я сбежал от этой пресной жизни еще в первые полгода своего брака. Мне нужно было то, чего я никогда не смог бы получить от нее, да и не хотел.
- И что же это? - я подобралась, внимательно следя за мужем.
- Контроль. Жажду обладания. Безграничную власть. Я всегда стремился контролировать все сферы своей жизни, особенно те, которые вызывают у меня эмоции. А чаще всего это люди. Поэтому я стремлюсь знать все. Кто может нанести по мне удар, как мой сын проводит каникулы, что предпочитает на завтрак моя любимая женщина, - он усмехнулся.
- Любовницы? - я не конкретизировала, стремясь поймать момент столь редкой для моего мужа откровенности.
