Мать Дэйв помнил плохо. Говоря по правде, не помнил совершенно. Какие воспоминания сохранятся у человека о событиях, в которых ты принимал участие в первый месяц со дня своего рождения? Взрослея, Хитвол вынужден был признаться в этом самому себе. Просто ребенку очень хотелось верить в свои «воспоминания», являвшиеся на самом деле результатом знакомства с семейным архивом. Мама умерла, когда Дэвиду исполнился месяц. Раз за разом он пересматривал скудные съемки, запечатлевшие красивую молодую женщину со свертком на руках. Свертком был он. Женщина счастливо улыбалась, обнимая и целуя сына, хотя, совершенно очевидно, каждое движение давалось ей с величайшим трудом, через преодоление разрывающей беспрестанной боли. Подрастая, Дэйв больше и больше мучился своей ущербностью. Все дети имели двух родителей. Он с завистью наблюдал за малышами, шагающими за ручку с мамами, видел заботу и ласку, которые их окружали, и, сдерживаясь на людях, рыдал по ночам, уткнувшись лицом в подушку. В детском сознании не воспринималось понятие «смерть». Долгими часами он мечтал о том, как счастлив был бы, останься мама жива. Очень часто мальчику снились сны. Сюжеты оказывались различны, но мотив присутствовал один. То выяснялось, что мама не умерла, а вынужденно уехала и теперь возвращается домой. То она долго болела, но осталась жива, а вместо неё похоронили другую женщину, а теперь всё встало на свои места, и скоро она вернется. И так далее, и тому подобное. Схожими были и концовки сновидений: радостный Дэйв со всех ног бежит к маме, которая тянет руки к нему навстречу, ещё мгновение ‑ и он утонет в её объятиях, но за секунду до счастливого мига Дэйв постоянно просыпался, оказываясь в жестокой реальности, полный разочарования и горя. Возможно, побороть чувство одиночества и как-то скрасить детство ребенка могло общение с отцом. Но Игнат Хитвол неделями пропадал на работе, с сыном виделся редко, вёл себя крайне сдержанно и даже холодно. Мальчик тянулся к отцу и натыкался на стену формального соблюдения Правил воспитания. Старший Хитвол держал сына на расстоянии «вытянутой руки». Другой ближайший родственник ‑ дядя Василий племянника искренне любил. Вникал в детские проблемы, играл, водил развлекаться ‑ иными словами, уделял время. Вот только свободного времени у офицера немного. Дядя учился, воевал, лечился, посещая родной дом и племянника в промежутках между делами. Маленький Хитвол мог превратиться в отшельника, да судьба сжалилась над ребенком, предоставив ему частичку человеческого тепла. Бабушка Анна, потеряв дочь, посвятила оставшиеся годы своей жизни внуку. Она заменила мальчику мать настолько, насколько возможно, находилась с ним беспрерывно и до последнего вздоха заботилась о малыше. Без неё Дэйву грозило оказаться в руках воспитателей или провести первые годы в окружении собаки и под контролем Дома ‑ суперсовременной, но всё же машины. А так бабушка дотянула Дэйва до школы, и семилетний мальчик отправился в мир взрослых первого сентября, когда в иной мир ушёл единственный близкий ему человек. Впоследствии, вспоминая бабку, Дэйв ясно осознавал, как много хорошего заложила в нём она, какой основой снабдила формирующуюся личность, и не раз благодарил судьбу за то, что не отняла у него хоть это. Среди прочего бабка, увлекавшаяся книгами, много читала мальчику. Став взрослее, Дэйв понял: то были отнюдь не только произведения, рекомендованные Порядком. Бабушка имела значительную библиотеку, собрав многое изданное до времен Хаоса и торжества Порядка, она знакомила внука с доступными его возрасту сочинениями. От неё он впервые услышал слово Бог.

Ущербное детство, ограниченность человеческого тепла и общения рано приучили Дэйва к самостоятельности. С малолетства он чётко усвоил: ты отвечаешь сам за себя, никто не станет решать твои проблемы, разбирайся самостоятельно. И Дэйв разбирался. В меру своих сил. Со временем пришло осознание границ, переступив которые, события превращаются из дела личного в дело семейное, и твердая рука отца или дяди вмешается, ограждая ребенка от настоящих опасностей и реальных врагов. Маленький Хитвол научился шагать по жизни с гордо поднятой головой, одновременно следя, чтобы эта голова не высовывалась слишком высоко, дабы не привлечь излишнего внимания, и умело, не по-детски, скрывал свои истинные мысли и чувства от окружающих. Например, каждый год первое сентября Дэйв начинал с посещения могилы бабушки. Из-за этого он опаздывал на открытие школьного сезона и подвергался наказанию. Но никогда не объяснял истинную причину недисциплинированности и не нисходил до просьб сделать для него исключение. В школе неявка Хитвола в срок стала притчей во языцех, вызывала насмешки учеников и гнев учителей, и, лишь переводя сына в следующую ступень обучения, Игнат Хитвол разъяснил изумленным педагогам настоящую причину подобной «безответственности» самого дисциплинированного в прочие дни ученика. Своеобразные комментарии такого поведения Игнат получил от двенадцатилетнего сына.

‑ Смерды, пусть даже учителя, не имеют доступа к личной жизни принца крови. Я не стану объяснять ситуацию моей семьи кому-либо, ‑ заявил подросток, готовый снести от отца любое наказание за упрямство.

Старший Хитвол промолчал, но в следующую школу предусмотрительно сообщил о столь важной для мальчика дате.

В начальной школе Дэвид Хитвол провел пять сезонов, с семи до двенадцати лет. Школьная система являлась результатом реформ Третьего Президента и представляла собой жесткую организацию, направленную на проведение воспитательной работы среди детей с целью превращения их в преданных сторонников режима.

«Мы должны воспитывать весь наш народ с детства. Мы хотим быть сильнее. А сила в единстве. С первых осознанных дней будущие граждане должны понимать своё предназначение ‑ служба Порядку и человечеству. Дети являются частью большого движения и несут ответственность за судьбу Порядка, как взрослые», ‑ говорил он не раз.

«Вместо молодежи, которую воспитывали получать удовольствия от жизни, подрастает иная молодежь. Она воспитывается в духе готовности к жертвам и лишениям ради Порядка. Также идёт взращивание здорового, способного противостоять испытаниям тела. Да, мы верим, что без подобного тела не может быть здорового духа у народа».

«Это великолепно, что каждый из вас представляет собой звено цепи в деле воспитания нашего народа», ‑ заявил он на встрече со школьниками. «Возник новый, прекрасный тип человека. Отныне он не толстый и не худой, не высокий и не низкий, не умный и не глупый, а стандартный и исполнительный, ровный кирпичик для строительства нашего светлого будущего. Он здоров физически, духовно и прочно обеими ногами стоит на земле Порядка». При Третьем Президенте начальные школы приобрели полностью уравнительный характер, были унифицированы, и дети из бедных семей и из богатых, дети рядовых граждан и знати учились вместе.

«Только одно знамя ‑ знамя Порядка развевается над нашими головами. Сын Президента и сын рабочего носят одну и ту же школьную форму. Лишь молодежь свободна от предрассудков и представляет собой настоящее сообщество. Да, молодежь ‑ это Порядок», ‑ под таким девизом воспитывала школа новое самоотверженно преданное Президенту поколение. За годы от Третьего правления до Восьмого школа превратилась в отлаженное производство и успешно превращала детей в послушных исполнителей воли политического руководства.

Дэйв быстро привык учиться и приспособился к новой жизненной среде. Он старался не выделяться. Не лез первым и не оказывался последним. Слушался учителей и поддерживал ровные отношения с товарищами. Учился хорошо, но в отличниках не числился. Правда, особенно успевал по Истории. Здесь сказывалась врожденная живость ума и склонность к логическому мышлению. В классе Хитвол являлся опорой и любимчиком учителя Истории, так как знал ответ на любой вопрос. Дэйв не кичился знатным происхождением. Не демонстрировал значок президентского рода и никогда не бравировал могуществом отца. Постепенно за ним закрепилась репутация ровного и исполнительного мальчика с прекрасными природными задатками. Таким он остался в памяти однокашников. Со всеми товарищеские отношения, и никто не смог бы назвать его своим другом. На каникулах дети часто ездили в гости друг к другу, но ни один не бывал у Хитвола, и все сделанные ему предложения он отверг под благовидными предлогами. Весенне-летние лагеря Дэйв не любил, однако терпел их стоически. Он понимал, у многих детей не было возможности поехать куда-нибудь во время каникул. Не каждому выпадало счастье иметь прекрасный Дом и свободу отправиться в любую точку Земли. Малообеспеченные ученики не видели ничего, кроме своего запущенного городка и маленькой стандартной квартирки, ‑ и вдруг могли на две-три недели уехать путешествовать. Для них это было что-то новое и необыкновенное. Пребывание в летнем лагере относилось к числу самых лучших возможностей отдыха, предлагаемых начальной школой Порядка. Занятия на лоне загородной природы и общение со сверстниками сулили детям отличную возможность сменить надоевшее школьное и домашнее однообразие. Лагерные костры и палаточная романтика заставляли биться быстрее детские сердца. Дэйв снисходительно взирал на товарищей, пряча раздражение от подобной примитивной радости и бытовых неудобств. Он всегда ценил комфорт. Вынужденный пребывать в школе с утра и до вечера, маленький Хитвол минимально ел в общей столовой, предпочитая потерпеть до Домашнего ужина. Даже столь неизбежную вещь как посещение школьного туалета он осуществлял по возможности реже. Побывав в первом школьном походе, помучившись от условий природного быта, он заказал себе самый современный и очень дорогой костюм-хамелеон, способный копировать и школьную форму. Естественно, приобрести подобную вещь, доступную лишь избранным, без ведома отца восьмилетний мальчик не мог. Дом долго пытался соединиться со старшим Хитволом. Наконец тот ответил на вызов сына. Игнат сдержанно выслушал сбивчивое обоснование покупки и коротко сказал: