А то, что последнее необходимо, она осознавала достаточно чётко: почти три недели (если считать и те последние дни сессии, когда она, наконец, призналась самой себе в своих чувствах), наполненные болью, не имеющими возможности сбыться надеждами и самокопанием, а так же вчерашнее событие просто не оставляли ей выбора, если девушка и дальше не хотела жить в крепком, некогда удобном и уютном коконе. Конечно, отношение Нацу к ней и его чувства ещё требовали уточнения, хотя, прогнав в голове, причём, не один раз, всю историю их знакомства и дружбы, Люси была почти на сто процентов уверена, что вызывает у друга не только симпатию, но и нечто гораздо большее. И поэтому, как бы не было страшно, она заставила себя остаться дома, снова и снова представляя их разговор, не замечая, что тем самым лишь сильнее накручивает себя.
Поэтому раздавшийся звонок в дверь был чуть ли не спасением. Девушка бросилась к двери, молясь, чтобы это была не хозяйка квартиры, Риу или кто-то ещё – повторно пройти через столь напряжённое ожидание у неё просто не было сил. К счастью, это оказался именно тот, кого она ждала. Хотя при виде высокой, крепкой мужской фигуры на пороге сердце готово было буквально выскочить из груди, а щёки пылали так, что, махнув другу в сторону студии, словно приглашая там располагаться, Люси скользнула в ванную, чтобы умыться холодной водой и немного прийти в себя.
Когда она зашла в комнату, Драгнил стоял у мольберта, рассматривая её последнюю работу – натюрморт в синих тонах с ярко-лимонными цветами.
– Очень красиво, – сказал Нацу, не оборачиваясь, хотя наверняка слышал шаги за спиной.
– Тебе правда нравится? – сейчас его похвала очень много для неё значила, особенно по отношению к этой работе.
– Да, – твёрдо ответил молодой человек. – Я, конечно, плохо в этом разбираюсь, но мне кажется, этот рисунок сильно отличается от всего, что ты писала раньше.
– Почему ты так думаешь? – художница прекрасно знала причину этой «непохожести», но ей было важно услышать, что скажет друг.
– Цвет, – пояснил Драгнил. – Только синий и жёлтый. Обычно ты используешь разные. Это необычно, но смотрится здорово. Может, пойдём погуляем? На улице прекрасная погода, – совершенно без перехода предложил он.
– С удовольствием, – согласилась Люси, и парень, наконец, обернулся. От его простой, искренней улыбки стало спокойнее, несмотря на то, что волнение до конца так и не улеглось.
Улица встретила их привычным разноголосым гомоном и шумом, особенно громким на фоне тишины, царящей в квартирке Хартфилии. Незаметно подкравшееся лето уже вовсю делилось с людьми теплом, более мягким, чем обжигающая жара последнего месяца весны, но всё равно достаточным для того, чтобы выманить всех, имеющих возможность отдыхать, из дома. Река весело поблескивала в лучах полуденного солнца, и Нацу уверенно свернул к набережной, невольно заставив подругу следовать за собой. Та, в принципе, не особенно этому противилась, потому что, во-первых, ей было абсолютно всё равно, куда идти, а, во-вторых, она уже примерно представляла, где может закончиться их прогулка – в городском парке. Не самое плохое место не только для дневного моциона, но и для разговора, потому что там было несравненно тише и спокойнее, чем на оживлённых улицах.
Друзья прошли уже почти половину пути – оставалось перейти проезжую часть и широкую площадь, уставленную многочисленными палатками с сувенирами, когда Драгнил совершенно неожиданно взял её за руку. Конечно, они и раньше брались за руки, но в свете последних событий все действия сейчас приобрели другой смысл. Кроме того, всю дорогу между ними царило молчание, поэтому, почувствовав, как её пальцы обхватила мужская ладонь, Хартфилия вздрогнула и непроизвольно отступила назад, едва не разорвав физический контакт. Однако молодой человек не отпустил её, а, встав рядом, тихо попросил:
– Люси, посмотри на меня, – она несмело подняла голову, чтобы тут же встретиться взглядом с серыми глазами, смотрящими на неё внимательно и тепло. – Мы знакомы уже достаточно давно. Тебе многое известно обо мне, мне – о тебе. Не бойся. Я не изменюсь, у меня не вырастут хвост или крылья, не поменяются характер и привычки, я останусь тем же Нацу, которого ты знала, даже если мы… станем немного ближе.
– Я… нравлюсь тебе? – Люси всё же опустила глаза, не в силах преодолеть смущение и страх в ожидании ответа.
– Да. Довольно сильно и достаточно давно.
– Тогда почему ты молчал? – Хартфилия прекрасно знала, что вины Нацу в этом нет, но внутри вдруг всколыхнулась непонятная обида. Молодой человек, угадав её состояние, немного помолчал, прежде чем продолжить разговор – видимо, для того, чтобы лучше сформулировать ответ.
– Однажды ты призналась, что боишься подобных отношений, – Драгнил не упрекал – мягко напоминал. – Если бы тогда я начал за тобой ухаживать, то, скорее всего, потерял бы. А так у меня был шанс.
– Прости… – Нацу был сто раз прав, и Люси это отчётливо понимала. Как и то, что следующий шаг придётся делать ей – не потому, что её всё ещё боялись потерять, а для того, чтобы она смогла, наконец, избавиться от своего страха, пусть и не окончательно. И, пожалуй, лучшего момента, чем сейчас, для этого не найти. Хартфилия, судорожно вздохнув, посмотрела на своего спутника: – Поцелуй меня… – и уже значительно тише добавила: – Пожалуйста…
Поцелуй был нежным и бережным – таким, каким и должно быть первое, романтичное и почти невинное, касание губ любимого человека. Нацу не торопился, прекрасно понимая, что для неё подобное – уже почти подвиг, и за эти его осторожность и терпение она была ему особенно благодарна. А ещё за лукавые искорки в глазах, которые ясно указывали на то, что молодой человек что-то задумал. И Люси дала Драгнилу утащить себя в парк, к искусственному пруду, где друг (хотя какой уже друг?) с самым серьёзным видом предложил ей покататься на катамаранах. Она не стала отказываться, как и от поедания сахарной ваты, и покупки воздушного шарика, наполненного гелием, и ещё кучи других приятных вещей – они помогли ей справиться с неловкостью и смущением, вернув нотки беззаботного веселья, которые сопровождали общение с Драгнилом и раньше. Всё же Нацу снова оказался прав – он нисколько не изменился от того, что между ними теперь были другие отношения, всем своим прежним поведением, шутками, странными, порой абсолютно ребяческими выходками помогая и ей становиться самой собой.
Несколько часов пролетели абсолютно незаметно, и, как бы не хотелось, прогулку пришлось закончить – девушку ждала очередная смена в кафе. Драгнил проводил её до дома, пообещав встретить после работы, и при прощании уже сам поцеловал – более требовательно, но так же нежно, как и в первый раз. Люси поймала себя на мысли, что она сейчас превратится в такой же гелиевый воздушный шарик, что она держала в руке – так хорошо и легко ей было. Когда все сомнения разрешились, а страх ушёл, весь мир вокруг словно заиграл яркими, тёплыми красками, которые заставляли Хартфилию постоянно улыбаться. Внутри всё пело и искрилось, и девушка сама себе напоминала тонкий хрустальный бокал, наполненный дорогим игристым вином. От этого даже немного кружилась голова, и Люси с некоторой тревогой думала, не помешает ли это работе.
Однако её тревоги оказались напрасны – непосредственные обязанности, которые ожидали Хартфилию за барной стойкой, пусть и не сразу, но всё же заставили девушку отвлечься от дневных событий, и к приходу Нацу она почти совсем успокоилась. Молодой человек пришёл за полчаса до конца её смены, подсел к стойке и поздоровался, ничем не выдав изменения в их отношениях, словно чувствуя, что Люси пока ещё не расположена афишировать это перед другими. За что получил улыбку и чашку кофе. А потом и приглашение на ужин, который они готовили вместе. И лишь чай по традиции Драгнил заваривал сам.
Открыв дверцы шкафчика, он удивлённо присвистнул:
– Ты купила новые кружки? Да так много… А что с теми случилось?
– Ой… – Хартфилия прикрыла рот ладошкой и заполошно метнулась к дальнему нижнему шкафчику. – Совсем забыла… Вот… – она поставила чёрно-белую пару на стол и виновато опустила глаза.
