Громогласное «ура» было ей ответом. Поболтав ещё немного на эту тему, друзья решили разойтись по домам, дабы дать подруге отдохнуть перед трудными учебными буднями. Закрыв за ними дверь, Люси задумчиво покрутила в пальцах полученный от Лексуса брелок-лимончик и раздражённо цокнула языком:

— Как там Дреер говорил? Сделать лимонад? О’кей, ребята, будут вам… прохладительные напитки, — и, подмигнув Лаки, схватилась за телефон. У неё было очень много дел.

***

Первые результаты посыпались на ребят уже через несколько дней, причём, в прямом смысле слова. Парни, за столько лет дружбы привыкшие к тому, что их подруга сама может распахнуть для себя дверь и придержать её, если возникнет такая необходимость, столкнулись с двумя проблемами. Во-первых, Люси наотрез отказывалась эту самую часть интерьера открывать. На второй день Орга и Фрид, встретив случайно Хартфилию после курсов, решили проводить её до дома, а заодно по дороге зайти в магазин. Каково же было удивление ребят, когда та осталась стоять на улице!

— Ты чего? — спросили они.

— По правилам, — начала объяснять девушка, — вы должны были придержать для меня дверь и пропустить вперёд, раз уж мы идём вместе.

— Да без проблем! — заверили её друзья. — А на выходе так же?

— Конечно, — подтвердила Люси.

На следующий день в сопровождающих оказались Фрид и Бикслоу. Джастин, проинформированный об особенностях прохождения дверного проёма, выходя из здания, придержал для девушки дверь (та открывалась наружу), но, стоило Люси пройти, тут же отпустил. О том, насколько «нехорошо» он поступил, Фрида известил шедший последним Марионетт.

— Подруга, ты чего дверь не держишь? — возмутился он, потирая лоб.

— А я и не должна, — пожала плечами Хартфилия. — По этикету не положено.

Биксу оставалось только хлопнуть челюстями, а вечером собравшиеся у Люси парни попросили объяснить им все эти тонкости, дабы больше никто не огрёб деревянной плитой по лбу. Лекторша постаралась на славу, получив в качестве благодарности за свои труды вытянувшиеся физиономии ребят, слегка осоловевшие от обилия информации глаза и громкое урчание семи животов.

— Ох, батюшки! — спохватилась девушка. — Вы же проголодались, наверное. Какая же я невоспитанная. Прошу меня извинить. Сейчас всё будет. Нет-нет, сидите! — остановила она начавшихся подниматься молодых людей, желавших по привычке помочь. — Я сама на стол накрою.

Парни блаженно заулыбались — готовила подруга так, что просто пальчики оближешь, а раз в ожидании ужина можно ещё и отдохнуть… В общем, каждый занялся своими делами, которые тут же отбросил, стоило только раздаться: «У меня всё готово! Прошу к столу!». Голодные мужчины не заставили себя долго ждать — через минуту они сидели на своих местах, тоскливыми глазами провожая каждую порцию еды, которую хозяйка квартиры отправляла себе в ротик. Минут через десять Люси отложила вилку и обвела недоумённым взглядом гостей:

— Вы почему не едите? Неужели невкусно? Или боитесь, что я вас отравлю?

— Да, понимаешь, Харт, — взял на себя смелость объяснить ситуацию Гажил, — мы люди простые, ножом и вилкой, конечно, пользоваться умеем, но тут их столько… Какие брать-то?!

— Смотря, что ты собираешься есть, — начала неторопливо объяснять Люси, демонстрируя предметы и старательно делая вид, что не замечает ни взглядов, ни вздохов парней, а так же того, как усиленно они сглатывали слюну, косясь на ближайшие к ним тарелки с едой. — Вот эти — закусочные, эти — столовые для вторых блюд кроме рыбы, потому что для неё существует отдельная пара…

— Лю, а нельзя попользоваться сегодня… одной вилкой? В качестве исключения? — робко спросил Лахар.

Девушка обиженно поджала губы (она же из кожи вон лезла, накрывая на стол!) и, выдержав паузу, слегка кивнула. Бросившиеся было на еду парни снова замерли под её строгим взглядом и уже до конца ужина старались лишний раз не двигаться и не греметь посудой.

Закончив с трапезой, Люси аккуратно промокнула губы салфеткой и поднялась из-за стола. Ребята, уже прошедшие минимальный курс этикета, тоже подскочили, старательно дожёвывая на ходу. Девушка удостоила их лёгкого реверанса и пошла к двери, но на пороге обернулась.

— Надеюсь, мне не нужно говорить вам, чтобы вы помыли за собой посуду? — приподняла бровь Люси. — Всю, до последней ложечки.

— Так мы же половиной не пользовались! — попытался уменьшить объём труда Бикс.

— Ну и что? — резонно возразила Люси. — Раз на столе лежат, значит, нужно помыть.

— Так у тебя же посудомоечная машина есть, Булочка, — напомнил Нанагир.

— Она сломалась, — пожала плечами девушка. — Недели две назад.

— Чего же ты молчала? — подхватились ребята. — Давай мы её починим.

— Ну уж нет! — хозяйка сломанного агрегата, забыв про этикет, уперла кулачки в бока и грозно посмотрела на добровольных мастеров. — Утюг вы мне тоже «починили». Теперь им пользоваться можно только как оружием дальнего поражения, причём, для запуска раскручивая над головой, как булаву. Посудомоечную я так кидать не смогу. И потом, это столовое серебро, бабушкино, между прочим, с ним нужно обращаться очень бережно! Мыть только в тёплой воде с мылом, никакого современного моющего средства, и сразу же вытирать насухо. Всё понятно?

Парни недружно закивали головами — спорить с хозяйкой дома никто не решился. Та лишь удовлетворённо хмыкнула и покинула кухню.

— А может, ну его, этот этикет, а? — часа через два, когда была вытерта последняя ложечка, тихо спросил Фрид. — Руками же в тарелку Люси не полезет. А то представьте: нам теперь так каждый раз это серебро намывать…

Возражать никто не стал.

***

Для выполнения следующего пункта плана требовался музыкальный инструмент. После долгих и жарких споров решили для начала обойтись старенькой рассохшейся скрипкой, найденной по случаю на чердаке дачного домика Джастина: в далёком розовом детстве Фрид учился играть на ней, но всемирно известного скрипача, как мечтали родители, из него не вышло, и после окончания музыкальной школы сей предмет, лишившийся в процессе обучения непризнанного гения пары струн, упокоился в пыли и забвении среди различного хлама. Как тогда казалось, навсегда. Но у Судьбы на всё свои планы. Несчастная скрипка была извлечена на свет, оттёрта от пыли и торжественно вручена слегка перекосившейся от вида инструмента Люси. После чего обе дамы были столь же решительно представлены Яджиме-сану, который преподавал ещё Джастину.

Старичок-учитель молча окинул взглядом великовозрастную ученицу, сжимающую в руках потрёпанную временем скрипку, откашлялся и, наконец, обретя дар речи, временно утерянный после просьбы Фрида, предложил:

— Давайте я вас хотя бы для начала прослушаю, дорогая.

Увы, порадовать Яджиму-сана Люси было нечем — в отличие от того же Джастина, слуха у неё не было. От слова «совсем». На растерянное «Как же я вас учить буду? Можно, конечно, и медведя, простите великодушно, научить пиликать, но это не будет считаться музыкой» Хартфилия, предварительно выпроводив своего зелёноволосого сопровождающего за дверь, заверила несчастного учителя, что ей достаточно выучить всего пару гамм. Яджиме-сану оставалось только согласиться.

После нескольких уроков в квартирке Люси начался форменный ад: стоило кому-то из парней переступить порог, как девушка хваталась за инструмент и начинала самозабвенно водить смычком по растянутым струнам, выдавая такие звуки, что невольным слушателям хотелось как можно скорее покинуть это некогда тихое и приятное помещение. А уж когда к хозяйке присоединился лысый питомец, мысль о том, чтобы навсегда упокоить скрипку (вместе с тем, кто подкинул эту идею) стала посещать не только ребят, но и весь дом.

Люси уже давно заметила, что её кот обожает музыку. Дошло до того, что она старалась не включать соответствующие передачи и по возможности пользоваться наушниками. Но если бы Лаки просто любил слушать музыку, так нет же — ему обязательно надо было «подпевать». Но даже это не было бы проблемой, если бы кот не подпевал громко и очень гнусаво. Куда там котам в марте месяце! Они должны были удавиться от зависти, едва услышав «серенаду» в исполнении Лаки. На худой конец, дабы избежать членовредительства, уйти в другой двор, где этого Паваротти было бы не слышно…