Конь терпел только ее, которую ненавидел и любил. Ненавидел за то, что она приходила одна, а любил за то, что она была одним целым с хозяином. Конь чувствовал это. Чувствовал Мальборо и то, что она осталась одна, и они едины в этом одиночестве. Поэтому он позволял ей ухаживать за ним. Нина терпела все выходки коня. Прошло больше года, прежде чем он позволил себе самому слушаться ее и гулять с ней. По природе своей бунтарь, сегодня он снова напомнил об этом: бил копытом, фыркал, упираясь, мотал головой, таская руку Нины из стороны в сторону. Но она терпеливо вела его, что-то мягко приговаривая. Конь, слушая, успокаивался, но, проходя мимо забора в южной части территории, брыкался снова.

Поведение Мальборо было схоже со вспышками эмоций, которые проявлялись в тот год, когда раны на сердцах от потери близкого человека были еще слишком глубоки. Однажды эмоциональное состояние Нины перевалило через критическую точку, и настал момент, когда за уникальным животным приехал покупатель. Но конь не только не позволил погрузить себя в специальный трейлер, даже не дал вывести себя из конюшни, покалечив двух специалистов. При попытке Нины самой сделать это, Мальборо метался, разъяренно фыркая пеной, глядя ей в глаза. Всем видом давая понять, что может переступить границы, видя предательство. От усыпления для транспортировки, озвученной кем-то, отказались обе стороны. На прощание покупатель лет шестидесяти от роду, сжал мягкими для старика руками холодную и влажную от слез руку Нины, прищурил глаза за стеклами модных очков:

–Дорогая, поверьте, каждый из них индивидуум, а этот – тем более, – он кивнул, слегка тряся головой в сторону Мальборо, пристально следившего за беседой. – Знаете ли, очень тонкие натуры. Да-да! Их чувства веры, привязанности и даже любви настолько глубоки и в тот же момент хрупки, что если они рассыпались, то их уже не собрать… Попробуйте, несмотря ни на что, найти с ним общий язык, может, еще не поздно. А за моих людей не беспокойтесь, это всего лишь люди.

Он отпустил руку Нины и пошел к своему дорогому автомобилю. Возможно, эта несостоявшаяся продажа как-то и повлияла на коня, но много, много времени прошло, прежде чем он простил Нину.

"Что же могло так взволновать коня?"– Нина смотрела, как Тетя кусает мизинец.

–Ну с тобой-то все понятно: кроме тебя и частички меня, никого не существует в этом мире…

Она вспоминала прогулку. Площадки с препятствиями, не используемые уже давно. Мальборо вел себя так, когда чувствовал опасность: посторонний человек или та бойцовская собака, что приводил пару раз Виктор. Конь ощущал присутствие чужака, даже находясь в конюшне. Проходя мимо забора, вдоль которого он проходил тысячу раз, его заколотило.

"Он даже попытался задержаться, словно по ту сторону забора была белая кобылица,"– по-своему трактовала поведение коня Нина. – "Маловероятно, совсем не вероятно, учитывая расположение поместья, да и саму местность… Хотя местность-то в этом районе как раз чудотворная! Чего только не пишут в газетах, да и болтают – дай только языки почесать".

Заповедник, точнее, та его часть, что прилегает к Горе, полна странностей. Говорят, люди пропадают, животных видят сказочных, явления, несовместимые с местностью и временем года.

–Да нет, Тетя, наш Мальборо – закоренелый холостяк! – И, вставая, спросила непонятно у кого:

– Ну и где Виктор? Он рискует ужинать в одиночестве…

Особенностью кошки было ее молчание. Никто не слышал, как она мяукала. Но если бы она могла вербально выразить чувства, то, несомненно, высказалась бы по этому поводу. Виктор для кошки – враг номер один, так как общался с хозяйкой, смотрел на нее, касался и еще там что-то. Тетя не переносила этого и все утомительные часы пребывания Виктора в особняке проводила в "кошачьем доме». Если же мужчина оставался на ночь, кошка впадала в состояние транса, сидя в позиции, оправдывающей название ее породы.

Нина, бросив корм кошке, пошла "кормить" огнедышащего монстра. К камину дрова подавал механизм небольшими вязанками. Это удобство было предметом споров не расположенной к такому Нины и заботливого Виктора. Он знал, что она любила часами сидеть у огня – "смотреть жгучую жизнь пламени". Она не могла просто положить дров. Ей необходимо было видеть, как уже поникший огонь, растворившийся в углях, сначала лизнет несмело пламенем дерево, а затем разыграется и охватит всю стопку дров. Она "только на пять минуточек" присела на двухместное кресло из грубой кожи и засмотрелась на танцующие языки пламени, слушая недовольное фырканье кошки. Ее глаза невольно поднялись вверх, на фотоснимок, и встретились там с глазами жизнерадостного человека в черном жокейском костюме и серебристо-черной кепке. Правильное лицо, карие глаза, чуть прищуренные в улыбке, ямочки на щеках и нереально крупные белые зубы. Даже с фотографии он заставлял улыбаться. Нина невольно улыбнулась. Откуда-то из груди вырвалось наружу:

–Поль! – Казалось, по холлу разнеслось эхо. – Боже мой, Поль!

Рядом с объектом ее страданий на снимке – радующийся победе друга Виктор, держащий Кубок межконтинентального чемпионата и сдувающий с инкрустированного камнями приза брызги шампанского в сторону чемпиона. Шампанское в эту чашу лил Мартин. Улыбающийся раз в год. Делал он это, только листая детский альбом с фотографиями в свой день рождения. Но победа друга разбила и этого "несмеяна". Он лил игристое, едва попадая в чашу и обливая всех, причиной была голова коня с коротко стриженной гривой. Снимок запечатлел миг: счастье этих людей столь естественно, что взгляд на снимок вызывает только чувство радости. Нет! Не только! Еще тоску, безмерно глубокую и тянущуюся, как резину, стягивающуюся обратно и снова тянущуюся… Эта четверка в большом формате висела на шершавой, отделанной под кору дерева стене, над открытой пастью камина и его полкой. Воспоминания стрелой метнулись в тот исторически-триумфальный день…

–Поль! – раздалось вновь.

Холодный нос кошки, ткнувшийся в шею, вернул Нину в реальность. Трель телефона. Взволнованный голос Виктора в трубке:

–Нина, в чем дело? Я звоню уже второй раз и так долго…

–Нет, ничего! – Предательские нотки волнения выдали ее. – Ты скоро? У меня все готово.

–Ты опять сидела у камина? – Чувство сожаления в голосе мужчины.

–Да…

–Ты знаешь, ужинай без меня… Куча бумаг, останусь в кабинете.

–Может, выдвинешься? У меня горят свечи и "урожай 69 года" на столе…– Она сделала паузу, зная прекрасно, что его забота и такт непоколебимы. Не перед ней, не перед ее чувством…– Будешь давиться полуфабрикатами и ворочаться на скрипучем кожаном диване?

–Паду, как после боя! На такого измочаленного воина даже Тетя не обратит внимания…– Виктор откровенно рассмеялся и уже серьезно добавил: – Обещай мне включить сигнализацию и видеонаблюдение. Мой телефон включен, и Густав, если что, в получасе езды от тебя – сегодня он дежурит. А завтра я приеду и задам тебе хорошую трепку!

–Хорошо, милый. Целую…

–Да, и привет Тете, я ее тоже люблю!

–Угу…

Нина отправилась к шкафу с верхней одеждой, там зеркало в виде подсолнуха. Нажатие на один из лепестков открывает пульт сигнализационной системы, мигающий датчиками. Аппарат противно пискнул, не подтверждая выполнение команды. Поиск незакрытых дверей. Окна в такое время года почти не открывались. Не закрыта входная дверь, и вторая попытка с охраной – более удачная. Теперь видео, пульт в кабинете. Второй этаж, в кабинете восемь мониторов передают картинку их дома с территорией. Зеленая лампочка подтвердила, что изображение с камер пошло на мониторы объекта, охраняемого "Густав & К". Секретный объект. Густав – хороший знакомый Виктора и партнер по клубу. А в общем, балагур и весельчак, добрый семьянин и, как обычно бывает, – обладатель недюжинной силы, великан с рыжей бородой. Его ребята готовы в любую минуту примчаться на помощь, защитить ее от грабителя, от медведя, хоть от самого черта.