– Больше не видели?

– Нет. Барышню ту сегодня видала. С нашим участковым милиционером куда-то из дому уходила.

– Другие «сестренки» здесь не надоедают?… – опять намекнул Слава.

– Ни-ни! В этом отношении очень скромный паренек.

С улицы во двор вошла высокая девушка в модной курточке и белых «бананах». Увидев ее, старушка доверительно шепнула Голубеву:

– Глянь, моя Татьяна тут как тут. Во, в какую лосиху вымахала…

– Надо бы узнать, у кого она пленку с американским роком купила, – быстро сказал Слава.

– Сейчас узнаем. Татьяна!.. – окликнула девушку Федосья Андреевна.

– Что, бабуленька?

– Ходика, милка, сюда…

Девушка неторопливо подошла к скамейке. Скосив ироничный взгляд, поздоровалась с Голубевым. Старушка снизу вверх посмотрела на нее:

– Скажи, милая, где продают американскую музыку, которой ты мне всю голову заглушила?

– В магазине.

– В каком?

– Где радиотовары.

– Не винти! В советских магазинах таким безобразием не торгуют, – старушка кивком указала на Голубева. – Между прочим, этот гражданин из милиции.

– Бабулька!.. – Девушка, наигранно испугавшись, расширила чуть подкрашенные глаза. – Нельзя пугать детей милицией. Это запрещено. Наша милиция – лучшая в мире.

Татьяна оказалась не из робкого десятка и с юмором. Разговорившись с ней, Слава узнал, что японскую кассету для портативного магнитофона она действительно купила за девять рублей в районном магазине радиотоваров, а музыку записал на пленку Лева Зуев бесплатно.

Беседу с Федосьей Андреевной Голубев закончил в сумерках. Когда он зашел в квартиру Зуева, чтобы выяснить, не знает ли Люба золотозубого человека в тюбетейке, Бирюков уже собрался уходить. Они остановились в небольшой прихожей, тускло освещенной настенным светильником. По словам Любы, среди знакомых брата не было мужчин с золотыми зубами, и, тем более, никто из них не носил редкую для Сибири тюбетейку.

На этом Бирюков и Голубев расстались с Любой. Перед тем как разойтись по домам, обменялись информацией.

– Игнатьич, почему Зуев написал заявление о краже магнитофона, а в милицию не передал?… – спросил Слава. – Тебе не кажется, что он из страха придержал свою бумагу?

– Может, из страха, а может, просто не успел, – ответил Антон и показал цветную фотографию Каретниковой. – Не встречал эту красавицу?

– Нет, – внимательно посмотрев на снимок, сказал Голубев.

– Ты вот что… Завтра утром пригласи участкового Дубкова и вместе с Владимиром Евгеньевичем помогите Любе Зуевой организовать похороны брата.

– Игнатьич, я в похоронных делах – профан. Там ритуалы…

– Без ритуалов, Слава, по-человечески. Кстати, приглядись, кто приедет проститься с Зуевым.

– Сейчас меня больше интересует, кто увез Зуева из дома, – сделав ударение на слово «кто», со вздохом проговорил Голубев.

– Надо искать его связи. Без них ничего не сделать.

Утреннее оперативное совещание у начальника районного отдела внутренних дел подполковника Гладышева, как обычно, началось с доклада дежурного. За прошедшую ночь происшествий в районе не случилось, поэтому доклад носил чисто формальный характер и занял не больше двух минут. По заведенному правилу, после дежурного Гладышев предоставил слово Бирюкову. Когда Антон подробно рассказал о деле Зуева, подполковник нахмурился:

– Надо срочно выяснить в областном управлении…

– Сегодня спозаранку уже выяснил, Николай Сергеевич, – не дал ему договорить Бирюков. – Ни в областном, ни в городском управлениях о Зуеве никаких сведений нет.

– Какие оперативные меры думаешь принять?

– Вначале оглядимся здесь, а потом, видимо, придется ехать в Новосибирск. По-моему, оттуда ниточка тянется…

В разговор вмешался начальник районной госавтоинспекции Филиппенко:

– В какое время и на какой машине увезли Зуева?

Бирюков повернулся к нему:

– По словам сестры, приехавшие за Левой Зуевым отрекомендовались сотрудниками милиции. Сколько их было, она не знает. Машину тоже не видела. Время, ориентировочно, около двадцати трех.

Филиппенко полистал записную книжку:

– Красные «жигули» вас устроят?…

– Меня, Гриша, устроит даже любой намек.

– Тогда слушай. Шестнадцатого сентября, во вторник, в двадцать три десять один из наших общественных инспекторов хотел остановить у железнодорожного вокзала красного жигуленка ноль-третьей модели, чтобы предупредить водителя о превышении скорости. На участке у вокзала, как известно, движение ограничено до тридцати километров. Этот же каскадер мчался за семьдесят. Сигналу общественника не подчинился, и тот хотел взять нарушителя на карандаш, но… задний номерной знак был забрызган грязью. Удалось различить только последние две цифры – восемьдесят восемь и буквенный индекс – НБ, присвоенный Новосибирской области.

– Сколько человек ехало в «жигулях»?

– Двое в штатской одежде впереди и один на заднем сиденье, вроде бы в военной или в милицейской форме.

– Подробнее общественник их не разглядел?

– Нет, слишком быстро мчались.

– Куда ж они так спешили? – словно самому себе задал вопрос Бирюков.

Филиппенко развел руками:

– Не знаю, куда, но торопились выехать из райцентра. Даже железнодорожный переезд проскочили при закрытом шлагбауме. Об этом, кстати, осталась запись у дежурной по переезду.

– И тоже – только последние две цифры и буквенный индекс?

– К сожалению, да.

Подполковник Гладышев насупленно посмотрел на начальника госавтоинспекции:

– Почему, Григорий Алексеевич, частники гоняют у тебя на повышенной скорости да еще и с замазанными номерами?

– Это не у меня, Николай Сергеевич, – вспыхнул обидчивый Филиппенко. – В нашем районе красных «жигулей» ноль-третьей модели с госномером, оканчивающимся на восемьдесят восемь, вообще нет. Это из другого района каскадеры к нам заезжали.

– Надо разобраться с ними!

– Естественно, разберемся.

Подполковник обвел взглядом присутствующих:

– Хватит, товарищи, совещаться. Начинайте работать…

Вскоре после обеда к Бирюкову зашел Слава Голубев. По его невеселому лицу Антон догадался, что настроение у оперуполномоченного, несмотря на солнечный день, пасмурное. В подобных случаях Бирюков не любил сгущать краски, поскольку из собственного опыта знал: ничто так отрицательно не действует на сложную розыскную работу, как «руководящие накрутки».

– Что, сыщик, нос повесил? – спросил Антон.

– Не утешай, Игнатьич, – сказал Голубев. – У меня возникает подозрение: не сочинил ли Зуев о краже магнитофона?…

– Зачем?

– Райцентровские ребятишки о японском «Национале» представления не имеют. Удалось отыскать «стригунков» Веньку Жокеева и Стасика Пластунова. Хорошие мальчуганы. Без запирательства признались, что в понедельник днем действительно хотели нарвать черемухи, но сердитая бабка прогнала их со двора. Мальчишки побежали к железнодорожному вокзалу. Там, возле летнего досаафовского тира, видели золотозубого в тюбетейке. Мужчина недолго пострелял из воздушки по мишеням и укатил на электричке в сторону Новосибирска. Никакого магнитофона у него не было. И на подоконнике за черемухой мальчишки «музыки» не видели.

Бирюков достал из сейфа заявление Зуева. Внимательно перечитав его, сказал:

– По-моему, магнитофон украли рано утром. Зуев, вероятно, ушел из дома в шесть утра. Время для форточников самое удобное: соседи еще спят крепким сном, улицы в такую рань обычно пустынные…

Голубев промолчал. Оживился он лишь после того, как Антон рассказал о красных «жигулях».

– Игнатьич, это хорошая зацепка! – воскликнул Слава. – Не зря я поручил инспектору Дубкову поговорить со сторожами «Химчистки» напротив дома Зуева. Может, из них кто-то видел приезжавших за Львом Борисовичем. Договорились, если будут новости, Дубков сразу зайдет к тебе. Помозгуем втроем, а?…

– Как дела с похоронами? – спросил Бирюков.