Закончить сваха не успела. Цветана подскочила к ней и вцепилась в чепец. Добрава завизжала не своим голосом и опрокинула столик.

– Мама, прекрати! – закричала Маришка и схватила Цветану за талию, оттаскивая от потерпевшей.

Та упиралась и болтала ногами в воздухе, пытаясь вырваться.

– Ой-ой, чуть не убили, люди добрые! – вопила Добрава. – Да кто же теперь на твоей дочери вообще женится?

Цветана извернулась, вырвалась из объятий дочери и снова попыталась подскочить к гостье. Маришка едва успела схватить её за руки.

– На ней сам пан Ольховский – судья женится, чтобы ты знала, клуша.

Дородная дама сначала широко открыла рот, собираясь что-то сказать, потом, поняв, что с ней не шутят, замолчала, поправила то, что осталось от чепца, и направилась к выходу.

– Иди-иди и постарайся не сдохнуть от зависти! Тоже мне, пришла сватать мою дочь за какого-то пьяницу! Совсем стыд потеряла!!!

Входная дверь громко закрылась за Добравой. Маришка осталась стоять посреди кухни, пытаясь прийти в себя, а Цветана возмущённо пыхтела.

Прошло несколько минут, прежде чем дочь решилась заговорить.

– Мама, оказывается, я выхожу замуж за судью? Спасибо, что поставила меня в известность…

Женщина тяжело вздохнула, обмахнула разгорячённое лицо ладошками и выдавила:

– Я собиралась сказать тебе сегодня. Эта индюшка все испортила…

– Понятно, вот зачем были все эти сцены про жизнь в нищите! – бросила Маришка. – Изощрённая подготовка! Мама, прости, что задаю тебе опять этот идиотский вопрос: а меня ты спросила?!

Девушка оперлась кулаками о стол, пытаясь заглянуть матери в глаза, которые та искусно прятала.

– Девочка моя.., – начала, было, она.

– Чтобы я сделала выгодную партию в прошлый раз, ты притворилась неизлечимо больной! Что будет в этот раз? Горю желанием узнать!

– Зачем вспоминать былое, Мариш, – ласково проворковала Цветана. – Пан Ольховский молод и хорош собой. Он влюблён в тебя и сможет позаботиться о нас. Он совсем непохож на твоего бывшего мужа, который тебе в деды годился.

– Я сама прекрасно о нас забочусь, – отрезала девушка.

– Что ты несёшь, – примирительным тоном сказала мать. – Вкалывая день и ночь и во всем себе отказывая. Деньги в этом мире зарабатывают мужчины, дочка, смирись. А ты, каких бы успехов не достигла там у себя в школе, всегда будешь перебиваться с хлеба на квас.

Она встала, подошла к Маришке и обняла её со спины.

– Да и потом, замуж-то выходить всё равно надо. Почему не сейчас? Когда ты уже такая взрослая и красивая. Ты же у меня красавица, Маришка.

– А как же чувства, мама? – глухо спросила девушка, рассеянно пытаясь разомкнуть руки матери. – Пан Ольховский ведь даже не нравится мне. Как я буду жить с ним?

– Какие глупости, Маришка. Ты ещё напомни мне про любовь. Нет никакой любви. Я видела тех дурочек, которые погнались за ней, и чем это всё закончилось. Важно, когда рядом с тобой достойный мужчина и есть уверенность в завтрашнем дне.

Цветана поцеловала дочь, отошла, удовлетворённая её реакцией, и достала спрятанный в буфете шоколад.

– Не нужно ничего бояться, доченька. Давай лучше пить чай.

Маришка безмолвно села за стол и схватилась чашку, двигаясь как механическая кукла.

Шесть лет назад она поддалась давлению матери и после нескольких её истерик пошла под венец по расчету. А сейчас с высоты прожитых лет понимала, что Цветана во многом права. Любовь! Где она, эта любовь? В их семье её не было. Отец вроде и любил мать поначалу, а спустя несколько лет это чувство угасло. Может, поэтому он стал искать тепла в случайных связях? Цветана смотрела на все его похождения сквозь пальцы.

– Мам…

– М-м, – спросила женщина, отламывая кусочек шоколада.

– А что я буду делать, когда он начнёт изменять мне? – эта фраза прозвучала неожиданно даже для самой Маришки.

Цветана оскорблено поджала губы.

– Во-первых: так делают не все. То, что мне изменял твой отец, не значит, что пан Ольховский поступит точно так же. А во-вторых: мудрые женщины не обращают внимания на похождения мужей.

– А я вот не считаю таких женщин мудрыми, – буркнула Маришка.

– Просто ты ещё молода, – нашлась мать.

Девушка отодвинула чашку и ушла к себе в спальню. В комнате было тихо и спокойно. Она упала на кровать и уставилась в потолок. Трещины. Не замечала их раньше, надо делать ремонт. А, впрочем, что это она? Обо всём позаботится муж. Теперь можно плевать на все трещины.

То, что произошло, задавило Маришку. Она понимала, что ничего не могла изменить в этой ситуации. Замуж надо и точка. А любви можно ждать вечно.

Во сне к ней часто приходил кто-то невидимый и желанный и ласково шептал её имя. Утром она просыпалась счастливая и полная надежд. Вот только в жизни нет места сказке. Может, всё не так и плохо. Пан Ольховский действительно хорош собой и достойно ведёт себя. Теперь она почти его жена. Нужно просто привыкнуть к этой мысли.

Она преодолела свинцовую тяжесть в теле, встала и вышла.

– Куда ты?! – прокричала из кухни мать.

– Погуляю по городу. Давно так не делала.

– А ладно, только недолго. Дни становятся короче, темнеет рано. Возвращайся скорее, а лучше вообще посиди в саду на скамейке и всё…

Маришка закрыла за собой дверь и покинула дом. Она шла по улице, по-прежнему никого не видя вокруг, но на этот раз не от радости, а от мрачного и тяжёлого настроения.

Следуя знакомыми маршрутами, она не заметила, как оказалась в центральной части города. Ноги непривычно загудели от усталости. Девушка оглянулась в поисках какой-нибудь скамьи. Нужно отдохнуть и возвращаться домой. Она присела на грубую деревянную конструкцию в сквере и оглянулась по сторонам. Солнце клонилось к закату. Из большого здания напротив доносилась музыка и женский смех. Рядом с ней села какая-то вульгарно одетая дама. Маришка безучастно посмотрела на неё и осталась на своём месте. Незнакомка криво усмехнулась. Прошло около двадцати минут. Девушка успела отдохнуть и встала с намерением продолжить свой путь.

Неожиданно парадные двери здания распахнулись, и в проёме показался пан Ольховский в сопровождении двух оглушительно хохочущих женщин.

Миг, и судья встретился глазами с Маришкой, которая даже и не подумала отвести взор. Она стояла, опустив руки, и пристально смотрела на мужчину, пожелавшего жениться на ней. На лице пана Ольховского промелькнуло смущение, тут же сменившееся досадой. Он холодно отстранился от дам, висевших на его руках, и двинулся к невесте.

– Простите пани, – обратилась девушка к даме с трубкой.

– Слушаю вас, – женщина едва не поперхнулась табачным дымом, явно не ожидая такой вежливости.

– Что это за здание?

– Это дом терпимости, дитятко, – расхохоталась особа. – Вряд ли вы знаете, что это такое.

– Ну, почему же, – прищурилась Маришка. – Не на облаке живу, представление имею. Благодарю.

Она направилась прочь, не желая разговаривать с паном Ольховским. Однако тот явно хотел побеседовать с ней, поэтому встреча состоялась на тропинке возле кустов.

– Пани Яровски, – мужчина преградил ей дорогу. – Я рад вас видеть, хотя очень удивлён вашим пребыванием в этом месте.., – он оглянулся.

– Добрый день, пан Ольховский, – отчеканила Маришка. – Насколько я знаю, здесь прогуливаться не запрещено.

– Да, конечно, но… добропорядочной девушке крайне нежелательно…

– Добропорядочной? – спросила Маришка. – В таком случае что же здесь делаете вы?

Пан Ольховский опустил взгляд, но потом поднял его и приблизился к своей невесте вплотную.

– Я мужчина, Маришка. Это разные вещи… А моей будущей жене здесь не место. Позвольте, я провожу вас, – он протянул руку, которую девушка проигнорировала.

– Благодарю вас, пан Ольховский, я хочу подольше подышать свежим воздухом, поэтому домой доберусь сама.

Судья сердито сжал губы и крепко схватил её за руку. От неприятного прикосновения Маришка вздрогнула.