Что касается фактора позитивного, то Валька, конечно, знала о существовании цыганского театра «Роман», испытывала осторожную симпатию к Николаю Сличенко и догадывалась о богатом культурном цыганском наследии в области вокала и хореографии.

На этом опыт общения с национальными меньшинствами у Вальки исчерпывался. Поэтому она с некоторым опасением поглядывала на молодого человека, сидевшего напротив.

Симпатичный, признавала Валька, почти против воли. Но это, на ее взгляд, все же не оправдывало его нежелательного происхождения.

Отвертеться от приглашения у нее не получилось. Валька была девушкой интеллигентной, поэтому не считала постыдным иметь расовые предрассудки. Она считала постыдным их проявлять. Отсюда и вынужденная лояльность в отношении симпатичного чернявого представителя цыганского племени.

— Вы не любите мясо? — спросил Арсен после того, как они сделали заказ.

— Нет, отчего, люблю, когда это мясо, — немного высокомерно ответила девушка, разглядывая бесформенный плоский кусок на тарелке своего визави.

— А! — коротко ответил тот и прекратил выяснения.

Валька вяло ковыряла креветочный салат, не испытывая никаких желаний, кроме одного: поскорее уйти. Наблюдая за цыганом, она невольно отметила ловкость, с которой тот управлялся со столовыми приборами.

— Удивлены? — коротко спросил Арсен, не поднимая взгляда от неопределенного продукта, выдававшегося здесь за отбивную.

Валька приподняла брови.

— Чем?

— Тем, что я умею с ножом обращаться?

Валька слегка поперхнулась минералкой и откашлялась в бумажную салфетку.

— Да нет, почему это я должна удивляться…

— Я еще и рыбным ножом умею пользоваться, — похвастал новый знакомый, окинув ее насмешливым взглядом хрестоматийных черных глаз.

— Серьезно?

Цыган пожал плечами, аккуратно отложил в сторону приборы и поискал взглядом официантку.

— Девушка!

Он приподнял руку, как школьник на уроке, и Валька в панике перехватила его призывный жест.

— Вы с ума сошли! Верю я, верю!

— Ну, как знаете, — не стал настаивать новый знакомый. — А то могу продемонстрировать…

Секунду Валька молчала, испытывая пренеприятное ощущение школьной отличницы, выяснившей, что в ее класс поступил ученик поспособней. Симпатичный цыганский парень, сидевший напротив, обладал странной способностью выставлять ее дурой в своих собственных глазах, и это ощущение было новым и прежде не испытанным. Не сказать, чтоб очень приятным.

— Мне хотелось произвести на вас хорошее впечатление, — признался Арсен, и Валька испытующе уставилась на него. Снова подножка?

— Чем обязана? — спросила она надменно, напоминая собеседнику о мифической дистанции, существующей между ними.

Минуту цыган передвигал по столу солонку, потом мягко ответил:

— Нужно говорить, не «чем обязана», а «чему обязана». То есть какой именно приятной причине. Понимаете?

— Слушайте! — вскипела девушка и демонстративно отставила в сторону свою тарелку, — прекратите меня учить! Я в эта не нуждаюсь!

— Жаль, — коротко ответил тот и снова поднял руку, призывая официантку.

— Счет, пожалуйста, — все так же коротко попросил он, не глядя на спутницу.

Валька запаниковала. Дело было даже не в том, что она чувствовала себя немного виноватой. Гораздо обидней, что она ощущала некоторый моральный перевес собеседника, хотя, в чем именно он ее победил, Валька объяснить себе не могла.

— А кофе? — спросила она капризно.

— Кофе девушке принесите, пожалуйста, — распорядился Арсен, принимая папку с вложенным в нее счетом. Достал из заднего кармана джинсов пачку крупных купюр, отделил несколько и вложил в папку. Захлопнул и протянул официантке:

— Без сдачи.

— Спасибо, — расцвела та.

— И вам, — вежливо ответил цыган. Приподнялся с места и вполголоса проинформировал спутницу:

— Жду в машине.

— Как это? — запаниковала девушка. — Почему в машине?

— Чтобы аппетит вам не портить, — вежливо ответил Арсен, скользнув по Вальке колючим взглядом.

И вышел наружу прежде, чем Валька нашлась, что ответить.

Оставшись одна, Валька поставила локти на стол и, наплевав на приличия, опустила лицо в ладони. Почему-то совесть грызла ее так отчаянно, словно она и в самом деле совершила нечто недостойное. А что она такого сделала, в конце концов?

Валька не сводила свои антипатии к инородцам к короткому московскому словечку «понаехали!». Более того. В своем снисходительном демократизме она даже допускала мысль, что этнический цыган (армянин, грузин, молдаванин, украинец и т. д.), вполне может быть коренным москвичом. Просто она, как и большинство ее знакомых, не ощущала национальные меньшинства равными себе.

Тем более каких-то цыган.

Валька с досадой выдохнула воздух сквозь сложенные лодочкой ладони. В конце концов, ничего оскорбительного для национальных чувств этого молодого человека она не сказала. И не сделала. Ну да… Возможно, она смотрела на него немного снисходительно. И что? Это повод для обид?

— Ваш кофе!

Официантка осторожно ставила рядом с ее локтем маленькую белую чашечку, над которой струился резкий и упоительный запах. Валька убрала со стола руки и потянулась к сумке.

— Сколько я должна?

Официантка с удивлением воззрилась на нее.

— А молодой человек за все заплатил, — сказала она после минутного замешательства. Валька отложила сумку.

Пить кофе ей не хотелось. Она надеялась потянуть время и немного загладить неровности и шероховатости, начавшиеся сразу после того, как новый знакомый признался в своей национальности. Хотя, надо сказать откровенно, сделать это она собиралась совсем не для него, а для себя: почему-то на душе осело премерзкое ощущение нечистоты, причину которого Валька объяснить себе не могла, но от которого очень хотелось избавиться.

Девушка обвела задумчивым взглядом недорогое кафе, в котором они обедали. Конечно, не может простой бухгалтер позволить себе пригласить даму в стильное заведение.

«Что ж ему теперь, с дамами не встречаться?» — решительно парировала совесть.

Валька поправила волосы. Пойти к нему, что ли? Или еще немного посидеть для приличия, а то догадается, что кофе был только предлогом для продления совместного пребывания. Пожалуй, стоит еще немного посидеть. В конце концов, он, мужчина, должен быть терпимым и снисходительным к маленьким женским шалостям. Хотя кто его знает, как принято поступать в таких случаях в их цыганской среде…

А вдруг уехал?

Мысль иглой впилась в мозг, и Валька стремительно вскочила с места, схватив с соседнего стула свою куртку. «Господи, у него в машине новый монитор», — соображала она, не попадая в рукав. Ну конечно! Оскорбленный в своих лучших национальных чувствах, новый знакомец, как его, Арсен, что ли, выкинул коробку на улицу и уехал, бросив монитор и его владелицу на произвол судьбы. Как же она дотащит одна громоздкую неподъемную коробку? Если она вообще еще стоит на тротуаре…

Валька стремительно ускоряла шаги, подгоняя себя самыми неприятными предположениями. На улицу она вылетела как пуля, готовая увидеть грязную коробку, мокнущую под дождем. Это в самом лучшем случае. А в худшем готовая не увидеть ничего.

Но синяя новенькая «Нива-Шевроле» ждала ее у входа.

Валька с облегчением перевела дух и замедлила шаг. Слава богу, он оказался не таким уж мерзавцем… Хотя очень и очень странно, что у скромного служащего такой относительно дорога автомобиль.

Нетрудовые доходы. «Может, даже наркота», — решила Валька, вспомнив криминальную хронику на одном из московских каналов, где преступники почти всегда имели ярко выраженную кавказскую окраску. Или, для объективности, немного разбавлялись цыганами и узбеками.

Она подошла к передней пассажирской дверце и взялась за ручку, стараясь придать себе невозмутимо-уверенный вид. Арсен потянулся через сиденье и открыл ей дверь. Валька скользнула по его лицу быстрым взглядом, но определить настроение цыгана не смогла. Лицо было корректно непроницаемым.