Харес следил за рабом, который сильно отстал от своих хозяев. В руках тот держал поводья трех лошадей, которые были напуганы большим скоплением детей и не хотели слушаться. Куда бы ни ступали жрецы, народ оказывался на шаг впереди них. Людей пугала неизвестная болезнь. Жрецы заглядывали поочередно в каждый шатер. Если он оказывался пустым, они звали соседей и задавали им вопросы, а потом отправлялись к следующему жилищу.

– Плохая примета, плохая.

– Это всё бесы.

Постепенно волнение росло. Разнесся слух, что жрецы в ярких балахонах ищут какого-то бесноватого мальчика. Женщины шептались между собой:

– Что же будет, если заклинатели не смогут его найти?

Все по очереди стали испуганно брать за руки своих мальчиков и нехотя показывать их чужакам, чтобы убедиться в здоровье детей. Пугая народ, жрецы ходили от одного шатра к другому, продвигаясь вперед. Взволнованные женщины подводили к ним подросших сыновей и даже приносили грудных младенцев.

– Злые духи выбрали его и оставили на нем свою метку. Жрецы хотят найти его и изгнать из племени.

Никто не знал, какая метка была у этого мальчика. Жрецы никому не говорили об этом. Они небрежно осматривали детей, затем поднимали полог следующего шатра, порой заглядывали туда, а потом отправлялись к следующему. На мальчиков, у которых был какой-нибудь изъян, и на девочек они не смотрели вовсе и шли дальше.

– Жрецы – это дар пустыни.

Люди вроде этих время от времени появлялись в поселениях пустынных кочевников. Обычно они ставили свой шатер с очагом рядом с ручьем или колодезным срубом в стороне от места стоянки племени. За осмотр больного, в которого вселился злой дух или который упал в колодец, им следовало приносить дары. Иногда они давали людям амулеты и за это уводили с собой в качестве рабыни какую-нибудь девушку. Однако на этот раз все было иначе, чем с прежними случаями лихорадки: теперь чужаки пришли не за девушкой, а за маленьким мальчиком.

Увидев жрецов, Харес вспомнил о Халиме. Что будет, если она тоже пришла сюда поглядеть на них? Абдулла по возрасту подходил под описание людей в ярких балахонах. Правда, в последнее время он сильно вытянулся и выглядел старше своих лет. Ему уже доверяли одному пасти стадо, и он был очень расторопным. В шатре Хареса был и еще один мальчик – господский ребенок. Но нет, по своим годам он никак не походил на того, кого разыскивали жрецы. Вглядываясь в толпу, Харес продолжал искать свою жену. Он знал, что сейчас Халима должна быть около колодца, но она могла оставить свои дела и прийти сюда, чтобы посмотреть на жрецов. Он искал ее глазами, но так и не смог найти. Так оно и лучше. Увидев чужаков, Халима могла бы сильно разволноваться…

– Твой отец вернулся из пустыни?

– Ага.

– Ты видел своими глазами?

– Он был рядом с чужаками.

– Что он там делал?

– Сидел на верблюде и смотрел.

– Он видел, как ты побежал к колодцу?

– Нет. Он ничего не знает. Ты ведь ему не скажешь? Если он узнает, что я здесь…

– Ладно, ладно. Я ничего не скажу. Не бойся.

– Если он узнает, что я оставил стадо, то живого места…

– Я не скажу, – сурово ответила Халима.

Мальчик умолк. Он быстро бежал по камням рядом с матерью.

Они пробежали по утоптанной вьючными животными дороге, которая вела от колодца к шатрам. Не доходя до самого левого из них, дорога разветвлялась. Одна ее часть шла в самую середину стоянки, а другая – на склон близлежащего холма. Это была мало утоптанная тропинка, по которой редко кто ходил, и вела она к одиноко стоящему шатру Халимы. В племени Бани-Саад этот шатер считался особенным. Это было затерянное уединенное жилище, и мало кто туда заглядывал.

Последнюю неделю или две здесь вообще никто не появлялся, потому что все занимались поиском нового пастбища.

Держа Абдуллу за руку, Халима остановилась, немного отдышалась и пошла как раз в ту сторону, где дорога была мало утоптана. Когда они проходили мимо крайнего левого шатра, оттуда высунулась черная собака и с лаем побежала за ними, но быстро вернулась обратно.

Халима обвела глазами все поселение. Между шатрами не было никого, не считая собак.

Куда же делись люди всего племени?

По склону холма женщина побежала к белой дороге. Не дойдя до своего шатра, она остановилась. Абдулла раскашлялся, тогда мать взяла сына за руку и рукавом вытерла его вспотевшее лицо. Потом провела ладонью по собственному лицу и смахнула пот, который струился к смуглому подбородку. Ее волнение все росло, и сердце тревожно билось в груди. «Ничего страшного, ничего страшного», – тихо говорила она, но было неясно, хотела она успокоить Абдуллу или саму себя.

Халима решила спросить у сына, где же эти чужаки, как вдруг на соседнем холме она увидела толпу людей, приближавшихся к ее шатру.

– Теперь ты пропала, Халима.

Жрецы действительно выглядели удивительно в своих ярких балахонах и длинных шалях, наброшенных на плечи и переливавшихся всеми цветами радуги. Каждый из них был какого-нибудь одного цвета: один жрец – малиновый, другой – шафрановый, третий – бирюзовый. Как же они выделялись на фоне черных шатров! Когда из-под балахонов на свет выглядывали ноги, то было видно, какая у них белая, будто женская, незагорелая кожа. Поддевка блистала белизной. Женщины и дети были заворожены не столько осмотром и рекомендациями жрецов, сколько яркими цветами их балахонов и длинных шалей. Когда жрецы приближались к шатрам, люди на холме взволнованно останавливались, словно одетые в яркие балахоны чужаки на их глазах обращались в дым и поднимались в воздух. Когда же они выходили из шатра, солнце заливало своими лучами их одежды, и эти волшебные цвета вновь поражали собравшихся. Жрецы в ярких балахонах явно спешили. Подходя к очередному шатру, они перепрыгивали через веревки и колья. Дети и женщины с веретенами в руках взволнованно следовали за ними по пятам.

Харес сидел на верблюде и наблюдал за нежданными гостями. «Жаль, что Халимы здесь не было, – думал он. – Хорошо бы она здесь оказалась и увидела все это». Хотя после встречи с христианским монахом она начала сторониться людей, а чужаков в особенности, увидеть этих мужчин в ярких балахона было бы для нее чем-то особенным. Она бы наверняка задержалась на несколько мгновений, только чтобы посмотреть на яркие одежды этих людей. Их походка, кони, одежда… все это было так необычно! Такое зрелище могло околдовать любого. Харес задумался, а не попросить ли ему у этих людей амулет для самой Халимы. Скорее всего, они бы не отказали в его просьбе, ведь именно этим они и занимались. Тут же он решил обменять на амулет свою рыжую козу. Быть может, это подношение отогнало бы всех злых духов от Халимы и всей семьи.

Вдруг ему показалось, что кто-то тянет его за рукав рубахи. Он обернулся и увидел перед собой Хатеба. Он переложил поводья в другую руку и поцеловал брата в правое плечо.

– Харес, твое стадо стало еще больше.

Харес натянуто улыбнулся.

– Кто они такие? Что им здесь нужно?

– Ящерицы, падкие на мух. Разве не видишь?

Харес вздрогнул.

– Не обращай внимания. Это обычные шуты.

– Что они делают среди шатров Бани-Саада?

– Устраивают свое представление. Сейчас на глазах у всех что-то прячут.

Харес сжал губы.

Хатеб похлопал Хареса по спине, прямо по его мешку.

– Где Абдулла? Ты не видишь его?

– Он в пустыне.

– Ты не хочешь его им показать?

– Ты же знаешь Халиму. Она не любит чужаков.

– Кто чужак-то? – ответил Хатеб. – Они ведь жрецы. Пришли, чтобы самим прогнать от нас чужаков.

После этих слов раздался его хриплый смех.

– Наверняка, выискивают что-нибудь ценное, – продолжил он.

– Откуда ты знаешь?

– Они сами сказали об этом Хелалю.

– Сами сказали, что ценное?

– Сказали, что хотят изгнать это зло из нашего племени и нашей земли.

– Какое зло?

– Наверное, они имели в виду клад. Из какой-нибудь древней могилы неизвестного покойника.