В статье говорится, что люди, подверженные синдрому дефицита внимания (синдром Аспергера, или СДВГ[18]), не способны сосредотачиваться, перескакивают от идеи к идее и часто не заканчивают начатое. И в то же время именно поэтому эти люди часто фонтанируют новыми идеями. Быстро заскучав, они выдумывают новые возможности и сценарии. Напротив, работников с синдромом Аспергера захватывают повторяющиеся задачи, алгоритмы, цифры и детали – то, что очень хорошо подходит программистам. В марте 2014 года газета Wall Street Journal сообщала, что одна немецкая софтверная компания (SAP) старается нанимать на технические должности программистов, отладчиков программного обеспечения и специалистов по информационным технологиям людей с проявлениями аутизма, поскольку они лучше умеют фокусироваться на деталях.
Вместе с отказом от формальностей идет самоуправление: и то и другое параллельными нитями пронизывают все принципы, о которых пойдет речь ниже. Самоуправление – возможность управлять своими действиями самостоятельно, а не подчиняться приказам вышестоящих структур в организации. В докладе о корпоративном поведении от 2012 года сообщалось, что лишь три процента от более чем 35 000 опрошенных работников сообщали о высоком уровне самостоятельности (независимости, автономии), существующем в их организациях.
Для управления своими эскадрами пираты прошлого создавали уставы, основанные на принципах демократии. Успех протестных движений зависит от наличия консенсуса и сотрудничества между ячейками организации. Сообщества разработчиков открытого программного обеспечения вырабатывают кодексы поведения и правил для своих участников. В подобных группировках очень хорошо понимают, что самостоятельность помогает обеспечить взаимное доверие, преданность делу и способствует коллективному осознанию миссии и цели. Именно благодаря самоуправлению в таких неформальных объединениях, как пиратские банды, конференции хакеров, протестные движения или трущобные кварталы, царят впечатляющая лояльность, вовлеченность и чувство локтя. Так, например, у хакеров есть правила, нормы и этикет поведения, соблюдение которых поддерживается всеми членами сообщества. Деятельность Linux – самого известного примера открытого программного обеспечения наших дней – основана на равноправном обмене идеями, навыками и правилами. Это программное обеспечение, насчитывающее сегодня более восемнадцати миллионов пользователей, было первоначально запущено лидером сообщества Линусом Торвальдсом, но совершенствовалось с помощью тысяч откликов со всего света. И в настоящее время примерно восемь тысяч программистов продолжают работать над его совершенствованием. Когда доработка предлагается обычным программистом, ее приветствуют так, как будто ее предложил сам Торвальдс, а рабочий девиз организации гласит: «Пусть решает программа».
Часто отщепенцы являются сторонниками самоуправления, поскольку не верят властям и не слишком хорошо воспринимают чужие указания и лежащую в их основе логику. Инноваторы-отщепенцы могут быть сами себе начальниками или функционировать в среде, где имеют возможность участвовать в выработке общих правил. Некоторые сообщества разработчиков открытого программного обеспечения и хакеров становятся экспертами в выработке собственных правил работы. Например, самые первые хакеры – группа отщепенцев из Массачусетского технологического института – самостоятельно разработали основные правила своей деятельности. Это стало известно как «Этический Кодекс хакера»: важность свободного доступа в компьютеры, свобода информации, децентрализация и разрешение споров исключительно по существу. Все хакеры, с которыми мы общались, одобрительно отзывались об этих правилах, подтверждая, что они и по сей день актуальны во множестве хакерских группировок.
Почему в наши дни отщепенцы востребованы как никогда
Многие из принципов деятельности, характерных для Экономики Отщепенцев, возникали в качестве инструментов противодействия традициям формализма, которые начинали складываться еще в эпоху Промышленной революции примерно двести пятьдесят лет тому назад.
Промышленная революция принесла с собой логику хозяйствования, основанного на эффективности, стандартизации и специализации. Степень формализации во всех отраслях, от сельского хозяйства до текстильного производства, неуклонно возрастала. В свою очередь, рос и спрос на рабочую силу, способную встраиваться в такую систему. Ценились послушание (у работников) и производительность; «культурные ценности» в виде трудолюбия, дисциплинированности, умеренности и повиновения руководству стали золотым стандартом поведения. Тех, кто не соответствовал этому шаблону, обвиняли в праздности, лености, безделье, невоздержанности и самопотакании.
По утверждению историков экономики, индустриализация позволила труду стать более эффективным и полезным в рамках поставленных задач, а также увеличила объемы производства и выработку. Люди развивали собственные умения: женщина, работающая на заводском конвейере, легко, уверенно и точно закручивала конкретную гайку на конкретном болте. Кроме того, она делала это быстрее всех.
Но времена изменились. Большинству жителей развитых стран не приходится работать на конвейере, а стандартизация более не является источником мастерства и эффективности.
Основатель Network for Teaching Entrepreneurship (NFTE, «Объединение обучения предпринимательству») Стив Мариотти рассказывал нам: «Я рос в пригороде Детройта. В школе, на стене класса, висела организационная структура компании General Motors. Учителя демонстрировали тем, кто плохо учился, их будущее место в структуре – в самом низу, на конвейере. И отличники, и отстающие знали, куда им дорога. Образовательная система была выстроена так, что мы должны были попасть именно в автомобильную промышленность».
Сегодня таких прямых траекторий нет. Мы живем во времена лавинообразных изменений и массового переходного периода в экономике. Статистика смертности среди больших корпораций растет. Средняя продолжительность жизни ведущих американских компаний снизилась почти на пятьдесят лет за последние сто: с шестидесяти семи лет в 1920-х до всего лишь пятнадцати в 2012-м. В упадке находится не только автомобилестроение, но и многие другие флагманские отрасли экономики. В восьмидесятых и девяностых годах прошлого века в фармацевтической отрасли царил бум – на рынок вышли такие популярные лекарственные средства, как Липитор, Плавикс и Золофт. А сегодня часть компаний отрасли вынуждены сокращать инвестиции в научные исследования и разработки под давлением конкуренции со стороны производителей дженериков[19].
Если бы мы прислушивались к экономисту и политологу Йозефу Шумпетеру[20], то не мешали бы силам «креативного разрушения» – процессу гибели старого экономического порядка и возникновению нового.
Дэвид Бердиш – глубоко верующий католик, представитель третьего поколения работников автомобильных заводов Ford Motor Company в своей семье. Не так давно он ушел на пенсию, проработав на Ford в течение тридцати одного года. Его дед был известным активистом рабочего движения, одним из основателей профсоюзной ячейки UAW Local 600, представлявшего рабочих крупнейших заводов Ford. Он участвовал в печально известном инциденте «Побоище у эстакады», когда активисты профсоюза работников автомобильной промышленности были избиты приспешниками компании Ford. Дэвид Бердиш считает себя отщепенцем вроде своего деда. «Я постоянно нарываюсь на неприятности [на Ford]. Пытаюсь сделать больше, чем мне можно».
Сначала Бердиша брали работать в аэрокосмическое подразделение компании Ford, но из-за истории с дедом он не получил согласование службы безопасности. И тогда он пошел на автомобильное производство Ford, где работал сначала в цеху, затем финансовым аналитиком, менеджером по снабжению, закупщиком, менеджером управления поставками, пока в итоге в 2000 году не стал менеджером практики социально-экономического развития. «Именно работая на производстве, я начал понимать людей и проблематику охраны труда». Полученный за годы работы в компании богатый опыт Бердиш направил на то, чтобы обеспечить лидирующие позиции в обеспечении прав человека – то есть здоровья и безопасности на производстве – на предприятиях Ford по всему миру. Он обеспечил соответствие условий труда базовым требованиям, а затем переключился на вопросы корпоративной ответственности компании в целом.
