Любаша вновь приподнялась на локте:

– Вот поэтому я и заторопилась! И как видишь, правильно сделала.

– Но он же бросит тебя… – в голосе матери звучала тревога. – Шестьдесят лет… Возраст полового бешенства у мужиков…

– Так это только повышает мои шансы! – веселее рассмеялась дочь.

– Ну да, потянуло старичка на свеженькое… Но семья-то тут при чём?.. – упорно стояла но своём мать.

– Ну как – при чём? Он должен жениться на мне. Обещал.

– Ага, год назад… Запомни, если мужчина год не исполняет обещание, то не выполнит его уже никогда…

– Значит, надо успеть выжать из него всё что возможно, а потом уж пусть бросает…

– Ты стала циничной и жестокой, доченька…

– Зато мы теперь не в бараке!

– Ох, не знаю, доченька, не знаю… В бараке бывает лучше, чем во дворце…

Зазвучал дверной звонок. Любаша вскочила, быстро побежала к двери и открыла её. Вошёл Дмитрий с чемоданчиком в руке, поставил его на пол. Некоторое время Ольга Ивановна, вздыхая и с очевидным неодобрением покачивая головой, наблюдала как Дмитрий и Любаша прямо у входа бурно целуются и обнимаются, затем отвернулась и продолжила своё вязание.

Наконец, нацеловавшись и наобнимавшись, Дмитрий и Любаша направились к Ольге Ивановне.

Дмитрий поцеловал Ольгу Ивановну в щёчку и вежливо, но игриво поприветствовал её:

– Здравствуйте, дорогая тёща!

– Свидетельство о браке предъявишь – буду тёщей… – недовольно съехидничала Ольга Ивановна.

– Ох, Ольга Ивановна, какой же вы консерватор! Любовь, Ольга Ивановна, в свидетельствах не нуждается!

– Так смотря какая любовь… Иная только со свидетельством…

Дмитрий и Любаша, никак не среагировав на очередной язвительный пассаж Ольги Ивановны, вновь начали обниматься и целоваться.

Ольга Ивановна встала, и, оставив вязание на столе, медленно пошла из холла в свою комнату, на ходу недовольно бурча:

– Телячья нежность…

Дмитрий, расслышав только часть сказанного, оторвался на секунду от Любаши:

– Что – телячье?

– Да вот думаю, телячью отбивную тебе, что ли, сделать?.. – не оборачиваясь, на ходу отозвалась Ольга Ивановна.

– Ага, только рёбра не отбейте…

Ольга Ивановна, ничего не сказав в ответ, зашла в свою комнату.

Любаша взяла Дмитрия за руку и повела его к дивану, всматриваясь в него влюблёнными глазами, усадила его рядом с собой:

– А ты не жалуешь мою маму, Димочка…

– С чего ты взяла?

Любаша попыталась смягчить неприятную тему:

– Ну… эти пикировки… Вроде и шутя, но как-то всё-таки зло…

– Просто ей не следовало бы указывать, когда мне идти под венец…

– Но ведь интересно же…

– Кому?

– Нам обеим. Прежде всего, мне…

– Ну тебе – ладно, а она-то тут при чём?

– Так мама же. Болеет за меня…

– Пусть на стадион идёт болеть, а тут не хоккей!

Любаша, закрыв лицо ладонями, вдруг заплакала:

– Значит, ты никогда на мне не женишься…

– Ну почему же – никогда? Скоро… Очень даже скоро…

– Год уже повторяешь – скоро, скоро, скоро… Мама говорит, если мужчина не сделал обещанное за год, то уже не сделает никогда…

– Опять мама! Я же не маму твою люблю, а тебя!

– Любишь меня – должен любить и маму!

– Ну как её любить! Она же вежливая язва!

– Ну тогда у нас с тобой ничего не получится… – обиженно и с тенью угрозы ответила Любаша.

– Ну что ж, значит, не получится… – смиренно согласился Дмитрий.

– Нет-нет, Димочка! – испугалась девушка. – Я пошутила! Конечно же, получится! Вот как приедешь домой, так прямо с порога и скажешь жене, что разводишься! Ведь скажешь же?..

– Ну-у… – неуверенно протянул Дмитрий, – не знаю…

– А кто же знает, Димочка, а?.. – Любаша с надеждой и укором продолжила настаивать на своём. – Сколько мне ещё ждать?..

– Я думал, у нас любовь, – недовольно поморщился Дмитрий, – а оказывается, вокзал ожидания…

– Нет, я, конечно же, тебя люблю, Димочка! Очень люблю! Но…

– Ну что – но? Что – но?

Девушка заплакала:

– Димочка, мне уже тридцать лет, и я хочу ребёночка…

– Ну давай смастерим! Долго, что ли?

– И я буду матерью-одиночкой, да?..

– Почему одиночкой? Я же регулярно приезжаю! И у тебя я, кстати, провожу больше времени, чем дома! У тебя два-три дня, а дома – день, даже, точнее – ночь!

Любаша, закрыв руками лицо и всхлипывая, как заведённая, сбивчиво и прерывисто стала повторять:

– Дома… дома… значит, дом там… А тут что?.. Да-а-а… Дома, видишь ли, только ночь… только ночь… ночь… – спохватилась, впилась глазами в Дмитрия. – Послушай, Димочка, а что ты делаешь ночью с женой, а?..

– Ну-у… как… что?.. – неуверенность и смущение Дмитрия Любаша разглядела без труда.

Она вскочила и стала метаться по комнате, со злостью взмахивая руками:

– Та-а-к!.. Значит, и со мной, и с ней, да?!..

– Ну ты пойми, Любаша… – попытался оправдаться Дмитрий.

– Ничего не хочу понимать! – с возмущением перебила Любаша. – Половой маньяк! Развратник! – резко остановилась, с интересом и пристально посмотрела на Дмитрия. – И так вот весь год, да?!..

Дмитрий растерянно развёл руками:

– Ну-у…

– О боже! За кого я замуж собиралась!

– Ну не хочешь – не надо… – спокойно ответил Дмитрий.

– Нет, Димочка, я хочу. Очень хочу! – мгновенно успокоилась Любаша. – Но… разве так можно, а?..

– А как можно ещё?.. Мы прожили с ней тридцать пять лет. Понимаешь? Тридцать пять! Причём в любви и согласии!.. Я, кстати, с самого начала предупреждал тебя, что всегда любил её…

– И сейчас любишь?..

– Ой, Любаша, ну что ты мне сегодня, ни с того ни с сего, прямо-таки суд Линча устроила? Я, что ли, заслужил это? Повторяю, я буквально обо всём предупреждал тебя ещё год назад! А теперь ты вдруг…

– Просто я хочу, чтоб мы наконец поженились… Но если ты её всё ещё любишь…

– Ой не знаю… не знаю… Запутался… И ты знаешь, я в последнее время всё больше и больше понимаю, что всё-таки люблю её… Но и тебя я люблю тоже! И мне кажется, что тебя я люблю больше, чем её… – Дмитрий на секунду задумался и вдруг с шутливым блеском в глазах оживился. – Слушай, а давай все вместе примем ислам, а?! И вы обе будете моими жёнами!..

– Ну да, при твоих половых способностях… Почему бы и нет?..

– Не язви, Любаша… Мне и так тяжело…

– А мне-то как тяжело… – с огорчением отозвалась Любаша. – Вся эта неопределённость… целый год… Надо бы уже решить проблему… Как ты думаешь, Димочка, надо?..

– Да надо… Но я не знаю, как…

– Но тогда у нас получается неофициальный ислам… – криво усмехнулась Любаша.

– Получается… – невесело подтвердил Дмитрий, но, подумав несколько секунд, вдруг оживился и с интересом посмотрел на Любашу. – Любаша, а скажи мне, вот если я вдруг умру, что ты будешь делать?..

– Что за мысли загробные какие-то? Ты что, собрался умирать?..

– Нет, конечно, но всё же хочу знать, что ты будешь делать, когда я умру…

– Да брось ты! Мне не нравится эта кладбищенская тема! Ты не умрёшь!

– Ну речь даже не о внезапной смерти, хотя и она возможна… – испытующе посмотрел он на Любашу. – Мне, между прочим, уже шестьдесят… А тебе – тридцать… Ты в два раза моложе…

– Ну и что, – игриво отозвалась Любаша, – тебе, что ли, плохо, что я такая молодая?..

– Да нет, не плохо… пока…

– Ты что же, Димочка, разлюбил меня, что ли? Что это «пока» означает?.. Что любовь наша временная? Так?

– Всё в этой жизни временное… Сама жизнь даже… – тихо отозвался Дмитрий.

– Да что это с тобой, Димочка! – встревожилась девушка. – Ты уже все уши мне прожужжал разговорами о своей смерти! Заболел, что ли?..

– Нет, просто мужики умирают гораздо раньше, чем женщины… Намного раньше… Сейчас мужчина сколько у нас живёт в среднем?

– Не помню.

Продолжая думать о чём своём, Дмитрий неспешно стал размышлять вслух:

– А я помню… Шестьдесят четыре года… А мне уже шестьдесят… Получается, я уже в зоне плей-офф… – в его голосе обозначилась лёгкая ирония. – Скоро объявят посадку на мой рейс… на вылет… Вот мне и интересно, что ты будешь делать, когда я улечу к праотцам…