И была еще вторая переправа, уже через Дон, вечером, накануне сражения. В тех местах он не широк - десяток-другой метров, но крутые склоны по обеим берегам делают переправу затруднительной, а во время боя и смертельно опасной. Многие тогда советовали не переходить реку, закрепиться на высоком берегу и отражать неприятеля, сбрасывая его в воду, но Великий князь принял другое решение. Этим переходом он в корне пресек любые мысли об отступлении. Назад дороги теперь не было. Оставалось или победить, или умереть.
В последнее время стало модным критически относиться к древним источникам. Многие исследователи заявляют, что число ратников в древних битвах сильно преувеличено. Не минуло такое переосмысление и Куликовской битвы. Договорились даже до того, что численность русских войск была всего 20 - 30 тыс. человек. Мол, откуда большему числу людей и взяться-то в разоренной Руси. И невдомек, этим горе-ученым, что тем самым они низводят значение великой битвы до уровня обычной междоусобной разборки. Забывают, что битве той предшествовала сорокалетняя "великая тишь", не знавшая степных набегов. А иметь десять детей в каждой семье - было обычным делом. За сорок-то лет уже и второе поколение подрасти успело. Даже чума, прокатившаяся по Руси во время княжения Симеона Гордого, не смогла остановить прироста населения. А само Куликово поле? Его размеры 5 на 7 километров. Все древние свидетельства единодушно говорят о великой тесноте, в которой приходилось биться воинам. Если же поставить восемь - десять тысяч человек в одну шеренгу, плечом к плечу, то как раз от одного края поля до другого они и уместятся. Две-три таких шеренги, т.е. 20 - 30 тысяч человек, никак не тянут на то, чтобы создать тесноту на поле. Для тесноты таких шеренг должно быть минимум 15 - 20, т.е. не менее ста тысяч человек. Любой военный, имеющий практический опыт участия в размещении и передвижении большого количества людей, подтвердит, что разместить сто тысяч человек на пространстве в несколько квадратных километров не проблема. Так что кабинетные умозаключения одно - а историческая реальность - совсем другое.
По разным данным численность войска московского князя колебалась от 120 до 350 тысяч человек. У Мамая под началом было от 200 до 400 тысяч. Еще за два дня до битвы русские разведчики знали и местонахождение ордынских войск, и их численность. Один из разведотрядов под началом Семена Мелика даже захватил в плен знатного "языка" и доставил его великому князю.
Накануне боя, пришла грамота от Преподобного Сергия, с благословением на битву. Поздним вечером Великий князь Дмитрий Иванович, вместе со своим старшим воеводой, тоже Дмитрием, Боброком Волынским, выехал осмотреть поле предстоящей битвы. Были окончательно определены места расположения войск и, главное, засадного полка. По преданию они слышали, как за татарским станом завывали волки, над русским же войском стояла тишина великая, примета, обещавшая победу в битве. После сего приложив ухо к земле Дмитрий Боброк услышал плач двух женщин русской и татарской, что предвещало гибель множества воинов с обеих сторон.
И вот настал Великий Праздник - день Рождества Пресвятой Богородицы. 8 (21) сентября 1380 года. Густой туман над полем, стоявший почти до десяти утра, скрывал враждующих друг от друга. Князь Дмитрий Иоаннович проехал вдоль всего войска, ободрил своих ратников, призвал их стоять насмерть за землю русскую, обещая погибшим бессмертие и награду от Небесного Царя. А затем совершил поступок, свидетельствующий не только о его великом мужестве, но и величии души и мудрости. Он снял с себя дорогие княжеские доспехи и велел одеть их своему другу, боярину Михаилу Бренку. Сам же облачился в простые доспехи и встал в ряды передового полка, которому надлежало первому принять вражеский удар. Окружающие принялись его отговаривать, но Дмитрий произнес: "Где вы, там и я. Скрываясь назади, могу ли сказать вам: братья! умрем за Отечество? Слово мое да будет делом! Я вождь и начальник: стану впереди и хочу положить свою голову в пример другим". Тем самым он показал, что полностью вверяет исход сражения Промыслу Божию и личному мужеству каждого воина. Многие видели это, и, хотя Михаил Бренок, в княжеских доспехах и под стягом Московского князя, оставался в середине большого полка, олицетворяя полководца, но уже прокатилась молва о поступке князя по всему войску. Знали воины, что бьется он среди них в простых доспехах, а в пылу битвы поди разгляди, кто рядом с тобой рубится - князь или нет. А раз так, то оставалась надежда на то, что пока жив последний воин, жив и вождь, поведший войско в сражение.
Но вот уже сошлись противники на расстояние, позволяющее устремиться в атаку. И тогда выехал из татарского полчища огромный богатырь.
Челибей - Темир-Мурза был личным охранником хана. Происхождение его доподлинно неизвестно, предания монголов сохранили память о нем как потомственном воине-оборотне. Часто в пылу борьбы он перегрызал своим противникам горло. Он поклонялся темным силам и выходил на бой, поддерживаемый всеми слугами князя тьмы. Обычные люди при одном его виде ощущали смертельный ужас и слабость. Противостоять такому противнику должен был не только сильный воин, но и опытный в духовной брани подвижник. Это провидел Преподобный Сергий, посылая на брань инока Пересвета и облачив его в схиму. Именно Александр Пересвет, без доспехов, в монашеской одежде, с одним лишь копьем, выехал навстречу демоническому противнику. На всем скаку сшиблись они и пронзили насмерть друг друга копьями, но если Челубей тут же рухнул на землю, то Пересвет сумел повернуть коня и доскакал до своих, уже мертвый.
Духовная победа Александра Пересвета явилась прообразом победы Руси над Степью. Победы, доставшейся неимоверными усилиями и страшной ценой. Русские дружины сокрушили полчища Золотой Орды.
Дмитрий Донской рубился в первых рядах, как простой воин. Мамай же наблюдал за ходом сражения из своей ставки - Красного холма. Уничтожив передовой полк, ордынцы врезались в середину русской рати. В бой вступила грозная генуэзская пехота - отборные наемники в тяжелых доспехах с длинными копьями. А в это время, за триста верст от места битвы, братия Троице-Сергиева монастыря молится о даровании победы русскому оружию. Сам Преподобный духом присутствуя на поле брани рассказывает, как идет сражение, кого убили, кого ранили.
Большой полк мужественно оборонялся. Несмотря на гибель Михаила Бренка, которого неприятели приняли за великого князя, русские воины сумели отразить натиск. И тогда Мамай перенес силу главного удара на левый фланг. Вот уже почти все силы ордынцев навалились на полк левой руки, прижали его к Дону и бросили на прорыв конницу. Уже дрогнули русские ряды, уже татары, упоенные близкой победой, предвкушали богатую добычу. И в это время в тыл наступавшим ударил засадный полк под предводительством Владимира Храброго, князя Серпуховского, и воеводы Дмитрия Боброка. Дождались-таки заветного часа! Сколько раз порывались воины и князь Владимир прийти на помощь гибнущим братьям, но приказом великого князя и железной волей Боброка Волынского были удерживаемы на месте. И ударили в самый нужный момент. Многие тогда видели небесное воинство, пришедшее на помощь русской рати. Впереди были Великомученики Георгий Победоносец и Дмитрий Солунский, князья-страстотерпцы Борис и Глеб и великий князь Александр Невский. Наступающие татары внезапно оказались в кольце, где и нашли свою гибель, прочие же в ужасе бежали. Исход боя был решен. Мамай, увидев гибель своего войска, в тоске и бессильной злобе воскликнул: "Велик Бог христианский!", - и поспешил унести ноги подальше от русской земли в крымскую Каффу (Феодосию), где бывшие друзья генуэзцы связали его и передали палачам Тохтамыша, хана Синей Орды, воспользовавшегося поражением и ослаблением Мамая. Так бесславно встретил свой конец могущественный повелитель Золотой Орды.
Бегущих ордынцев преследовали до реки Красивая Меча - более 40 км. Потери Русских были колоссальны, в живых осталось не то 30, не то 50 тысяч человек. Но и противникам пришлось не сладко. Ордынское войско почти полностью было уничтожено. Спаслась лишь девятая его часть, имевшая быстрых, не измученных в битве коней. Прочие же навечно остались в придонских полях. В том числе генуэзская пехота. После Куликовской битвы в русских летописях о ней не слыхать.
