– Потому что всадник.

– Какой еще всадник?

– Всадник без головы… Мы его в морге взяли. Для спектакля.

– Для какого еще спектакля?

– По книге «Всадник без головы». Читала? – Пушкарь заговаривал зубы, неторопливо приближаясь к девушке.

– Нет… Кино смотрела, – в замешательстве проговорила она.

– Вот и у нас кино…

– Никакое это не кино! Стой, пока не пристрелила! – Девушка вовремя сообразила, что Пушкарь водит ее за нос, и сама сделала шаг к нему, надавив при этом на спуск обреза.

Пушкарь застыл как вкопанный, даже сошел с лица от страха. Прохор и сам поверил, что курносая сейчас выстрелит.

– Кто вы такие?

– А ты не видишь? Друга искали! – кивком показал на труп Пушкарь. – Он голову от любви потерял.

– Что ты меня все время лечишь? – нахмурилась курносая.

– Он в самом деле голову потерял… От любви…

– Так бывает только в переносном смысле.

– Лешка влюбился в жену крутого бандита. И переспал с ней. А бандит ему за это голову отрубил… Даже не знаю, куда голову перенесли.

– Влюбился в жену крутого бандита?

– А что здесь такого? Ты, случайно, не жена крутого бандита? – Пушкарь взбодрился, медленно и осторожно шагнул к девушке.

– Нет.

– Жаль. А то бы я в тебя влюбился…

– Не надо в меня влюбляться.

– Почему не надо? Ты очень красивая… Как зовут?

– Инна.

– Да? У меня у друга жену Валей зовут. Так он, когда выпьет, Инной ее называет. А знаешь почему?

– И знать не хочу! Стой, кому говорю!

– Васька у нас, когда напьется, двух слов связать не может. Инна!.. Жена ему, да не Инна я… А он ей – ин на хрен!..

– Что? – не поняла девушка.

В этот момент Пушкарь пришел в движение и молниеносно ударил рукой по стволу обреза. Инна нажала на спуск, но послышался только холостой щелчок.

– Иди на хрен, говорю! – заорал на нее Пушкарь.

И снова ударил – на этот раз рукой по лицу. Наотмашь, внешней стороной ладони по щеке. Инну швырнуло в сторону, она попыталась удержаться на ногах, но все же опустилась на землю.

Обрез тоже упал, и Пушкарь его тут же подобрал. Отвел затвор, заглянул внутрь. Патрона там не было, это увидел и Прохор, который подошел к нему.

– Ты откуда такая взялась? – спросил Пушкарь. Он отбросил обрез в сторону, вынул из-за пояса пистолет.

– За своей лопатой пришла, – сказал Прохор.

Инна не спешила подниматься с земли. Сидела, встревоженно смотрела на них и потирала щеку.

– За лопатой?! Она что, видела, как ты у нее лопату увел?

Прохор кивнул.

– А как же мы ей лопату отдадим? Как мы ее закапывать без лопаты будем? – Пушкарь наставил ствол на девушку.

– Зачем закапывать? – Прохор отвел его руку с пистолетом в сторону.

– А что там говорил твой очень хороший знакомый? – Пушкарь сделал шаг в сторону и снова наставил на Инну пистолет.

– Труп в другом месте закопаем. Никто ничего не докажет. – И снова Прохор взял его за правую руку.

– Может, и не докажут. Но проблемы будут.

Пушкарь вырвал руку, но Прохор встал между ним и напуганной девушкой.

– Не убивайте меня, пожалуйста, – дрожащим голосом попросила она.

– Ствол убери!

Прохор пронзительно смотрел на Пушкаря. Ствол пистолета едва не касался его груди. Он мог ударить по нему, обезоружить бандита. Или получить пулю в сердце. Одно из двух. Но Пушкарь предпочел третий вариант.

– Копать будешь ты, – произнес он, опуская руку.

– А я никому ничего не скажу, – подала голос Инна.

– Как ты нас выследила? – спросил Прохор, глянув на нее, как на досадную помеху.

– Я не следила… Просто видела, куда вы свернули…

– Дура!

– Мы тебя сейчас свяжем, – с озадаченным видом проговорил Пушкарь. – И здесь оставим… А потом вернемся… – Он с сомнением глянул на Прохора и, добавив: – Может быть, – покосился на свою руку, в которой держал пистолет.

Прохор понял, о чем он подумал. Действительно, почему бы не убить сразу двух зайцев. Как ни крути, а Прохор такой же опасный свидетель, как и сама Инна.

– Я правда никому ничего не скажу, – тихонько пискнула девушка.

– Никому ничего? – холодно переспросил Пушкарь.

– Честное слово! – Инна приложила к груди обе руки.

В этот момент у него в чехле на поясе зазвонил мобильник. Вынимая трубку, он отошел чуть в сторонку.

– Да…

Это было все, что сказал Пушкарь. Все остальное время он слушал и хмуро кивал. Наконец вернул трубку на место и подошел к Инне, которая уже поднялась на ноги.

– А кому ты можешь нас сдать? – спросил он.

– Никому! – глянув на пистолет в его руке, мотнула она головой.

– С кем ты там на даче?

– Ни с кем.

– Одна?

– Одна.

– А предки?

– Ну, родители сейчас далеко… В Магадане.

– Сидят?

– Работают!

– Когда будут?

– Ну, в сентябре обещали.

– Когда ты в школу пойдешь?

– Какая школа?! Я в институте учусь! На третий курс уже перешла.

– Еще не перешла. Я тебя еще не перевел. Будешь умницей, переведу, пойдешь на третий курс. А нет, здесь останешься…

– Я никому ничего не скажу!

– А на постой нас пустишь?

– На постой?

– На два-три дня. Нам с Прохором на природе пожить надо.

– Ну, живите, конечно.

– Тогда мы связывать тебя не будем… – в раздумье проговорил Пушкарь. – Дома нас будешь ждать… А домой я тебя отвезу…

Он кивком показал на машину, и девушка послушно направилась к ней. Пушкарь помог ей сесть и вернулся к Прохору.

– Эту яму закопай. Новую выроешь. Где-нибудь подальше. Сам напросился. И поглубже закопай. Чтобы никаких следов. А обратно пешком. У Инны пару дней перекантуемся.

– Мне домой надо.

– Ты сегодня новую прописку получил. Твой дом – тюрьма, – хмыкнул Пушкарь, – не забывай об этом.

– Мне позвонить надо.

– Позвонишь… – Пушкарь вынул из чехла мобильник. – Скажешь, что у тебя все в поряде. А где ты сейчас – молчок. И еще. Ствол твой у меня. Если вдруг слиняешь, он у ментов окажется. Пусть они тебя ищут. А мы уже с тобой потом, когда тебя примут, разберемся.

– Не надо меня пугать, – скривил губы Прохор.

– И о девочке подумай. Если ты слиняешь, я с ней церемониться не стану. – Пушкарь провел пальцами по горлу.

– Уговорил.

Прохор позвонил матери, сказал, что встретил армейского друга и пару дней его не будет. А когда Пушкарь уехал, взялся за дело.

Он не стал рыть новую яму, всего лишь углубил старую. И похоронил тело на двух с половиной метрах. Труп закапывал, тщательно трамбуя землю, чтобы она не осела. Остатки земли ссыпал в заросли кустарника, вернул снятый дерн на место, тщательно его уложил. И побрел к дачному поселку. А что ему еще оставалось делать? Пушкарь такой, что действительно мог убить девчонку. И если это случится, ее смерть будет на совести Прохора.

Джип стоял во дворе, впритык к дому. Прохор едва втиснулся в узкое пространство между машиной и стеной, чтобы пройти к крыльцу, на котором стоял Пушкарь. Одной рукой этот тип почесывал живот, а в другой подносил ко рту жареный пирожок.

Калитку открывала Инна, она и вела Прохора в дом. Пушкарь нехотя посторонился, пропуская их.

Дом небольшой, но прихожая не показалась Прохору тесной, и каминный зал немаленький. Камин большой, выложен из крупных камней. На стене – оленья голова, на полу – медвежья шкура.

– Отец из геологической экспедиции привез, – уныло сказала Инна, косо глянув на Пушкаря, который встал в дверях.

– Дочке рога привез, в приданое… – сказал он. – Для мужа.

– Очень смешно, – буркнул Прохор.

– Вместе можете посмеяться. А я пока съезжу кое-куда. Ненадолго… Ворота открой!

– Я открою! – засуетилась Инна.

Она открыла ворота, Пушкарь выехал со двора, рванул вдоль по улице. Прохор помог ей закрыть ворота и сказал:

– Я лопату вернул.

– Я видела, – кивнула она, глянув на лопату, которая стояла у калитки с внутренней ее стороны.