- Что? Что? - закричала она, не помня себя от страха. - Что с тобой?

    - Прости! - с невероятным усилием хрипло выдохнул он, наконец, - прости... - и вдруг вздрогнул, затих, а его тело, как бы тая, стало исчезать. Через несколько секунд кресло уже опустело.

    Не веря в истинность происходящего, она помотала головой, пытаясь избавиться от наваждения, но расплывшееся багровое пятно, смешанное с мелкими осколками стекла, с ужасающей реальностью алело на светлой обивке кресла.

    - Вот это авария! А все туман, будь он неладен! Наверное, это из-за него он не заметил стоящего рефрижератора. Здорово врезался в его зад. Кажется, молодой еще. Да где же он? Только что вот здесь, на сиденье лежал. В крови весь... Да-а. Похоже, мы с тобой здорово перебрали сегодня.

    - Правда, перебрали. А! Вот он! Я вижу его! Надо бы вызвать какой-нибудь дорожный патруль и скорую. Хотя, нет, скорую уже не надо...

- Черт, - прошептал на этот раз Димка и передернул плечами. - А по названию сроду не подумаешь, - пробормотал он и, порывшись в бумагах, выбрал следующий рассказ.

                                      "СИСТЕМА  КООРДИНАТ"

    В прихожей резко взвизгнул колокольчик. Борис вздрогнул и чертыхнулся - он никак не мог привыкнуть к этому звуку и, справедливо полагая, что звон сейчас может повториться, поспешил открыть дверь, мимоходом отметив про себя, что увлечение Вики антиквариатом доходит порой до абсурда.

    На пороге стояла раскрасневшаяся от мороза жена. В руках она держала огромный сверток, из надорванного угла которого торчал кусок старой позолоченной рамы. Вика была радостно возбуждена, глаза ее лихорадочно блестели, а шапочка совсем съехала на затылок и лишь каким-то чудом держалась на голове. Бережно прижимая к груди подозрительный сверток, она нетерпеливо прошла в прихожую. Борис сразу все понял.

    - Опять! - ахнул он.

    - Извини, что позвонила, но руки заняты, не смогла открыть дверь сама, - перебила его Вика, предупреждая возможное возмущение мужа по поводу своего приобретения. - Нет, ты только посмотри, какая прелесть! Настоящее венецианское! Еле дотащила, но никому не хотела доверить, боялась, что разобьют, - тараторила Вика, освобождая от бумаги и ткани старинное зеркало в массивной позолоченной раме. - Мы его повесим в спальне, а по бокам  старинные подсвечники. Ну что ты дуешься? Это я себе ко дню рожденья подарила. Вот в субботу придут гости, а я его уже повешу. Ты же сам сказал, чтобы я купила то, что мне захочется. И, кстати, это оказалось не так уж и дорого, - подсунула она еще один аргумент в пользу покупки. - Старушка одна продавала, а ее соседка со мной работает. Она меня к этой бабуле и отвела. Той срочно понадобились деньги, и мы с ней очень быстро сошлись в цене. И вот, пожалуйста, зеркало мое!

    Глядя на довольное лицо Вики, Борис снисходительно кивнул головой.

    - Что ж, остается только порадоваться вместе с тобой, хотя мне трудно понять любовь к такой рухляди в наше время.

    - А вот если бы это было зеркало, в которое смотрелась еще твоя прабабушка? - не сдавалась Вика.

    - Возможно, я и хранил бы его, как память, где-нибудь на чердаке или в кладовке. Но это не то зеркало.

    - Ладно, - засмеялась Вика, делая попытку остановить их обычную дискуссию, - пойдем ужинать.

    Вика вышла замуж за Бориса совсем девчонкой - ей только-только исполнилось восемнадцать. Борис был намного старше, но, похоже, ухитрился влюбиться, как мальчишка. Сейчас-то им все завидовали, а тогда, семь лет назад, злые языки долго перемалывали историю их брака. Ну как же, невзрачная белобрысая девчонка, правда, с папашей в хорошем кресле, смогла очаровать и даже женить на себе умного, красивого, заботливого и далеко уже не зеленого экономиста. И ничего что бедного. Однако казалось, что брак на Бориса повлиял очень благотворно. Он смог организовать собственный бизнес, дела его пошли в гору, и уже через четыре года они с Викой жили в просторной и удобной новой квартире. А позже даже смогли купить себе милый и уютный загородный домик, который между собой называли просто дачей.

    Вика стала хорошей хозяйкой, умелой и гостеприимной, но не пожелала запираться дома и потому работала. А поскольку они с Борисом решили не спешить обзаводиться детьми, Вика успела еще и высшее образование получить.

    Борис одобрял все ее действия и замыслы. И вообще был очень внимателен к жене. Он дарил ей цветы и подарки, как в пору своей влюбленности, и, несмотря ни на что, все же потакал ее, как она выражалась, маленьким прихотям, таким, как эта страсть к старинным безделушкам.

    Вика ждала гостей в конце рабочей недели и очень тщательно готовилась к этому дню. На праздничном столе в настоящих старинных бронзовых подсвечниках горели свечи, и язычки их пламени многократно отражались в серебряных кубках и кузнецовском фарфоре, призванных вызывать благоговейный трепет у особых почитателей старины: Вика отличалась от прочих коллекционеров антиквариата тем, что считала, что вещи, даже такие ценные и старинные, должны по возможности продолжать служить людям. Потому и начищенный до невероятного блеска огромный медный граммофон тоже вносил свою лепту, хрипловато мурча какой-то старинный романс. А в прихожей над дверью неустанно звенел колокольчик - одна из самых любимых вещиц Вики.

    Гости не заставили себя ждать, и специально поставленный у входа в гостиную инкрустированный столик вскоре был завален букетами, просто цветами, большими и маленькими свертками и более всего конвертами, поскольку приглашены были только близкие люди, несомненно, знающие о страстном увлечении Вики. Они считали вполне приемлемым, если она сама выберет себе подарок, по своему вкусу. Но кто больше всех удивил именинницу, так это Карина, подруга детства, которая торжественно и очень бережно вручила ей старинные настенные часы, свое наследство от деда. Часы исправно шли, отмечая каждый час мелодичным боем. Циферблат их, правда, слегка пожелтевший неравномерными муаровыми разводами, был сделан в виде солнца, а вместо цифр блестели узкие бронзовые пластинки, изображавшие солнечные лучи.

    С горящими от восторга глазами Вика расцеловала Карину.

    - Ты даже не представляешь себе, - дрожа от возбуждения, зашептала ей на ухо Вика, - какой подарок ты мне сделала. Это ведь именно то, что мне было нужно. У меня для этих часов даже место есть. Пойдем, я тебе сейчас покажу.

    Поискав глазами Бориса, она жестами объяснила, чтобы он распорядился поставить цветы в вазы, и что она скоро придет. Затем увлекла Карину за собой.

    Вот так у них всегда и было. С неприметной внешностью, но подвижная и житейски рассудительная Вика каким-то непостижимым образом верховодила в довольно крепком дружеском союзе с необычайно красивой, но несколько томной и инертной Кариной. Было видно, что их обеих это устраивает. Более того, возможно, именно на таком полном взаимном дополнении и держалась их дружба так долго. Конечно, теперь, когда они достаточно повзрослели, отношения их тоже изменились. Они не были лучше или хуже, они просто стали другими, как и сами подруги. А что касается той области дружбы, которая характерна именно для девичьего общения, то, конечно, не стало уже тех смешков над мальчишками и ужимок перед ними, как в детстве. И тех ахов и охов вроде "А он что тебе сказал?", "А ты что ему ответила?", "А он что сделал?" и прочего в том же духе, как в ранней юности. Но даже, напротив, когда у Карины почти год назад родилась маленькая прелестная девчушка, Вика так и не узнала, кто отец ребенка. А поскольку Карина сама об этом не захотела говорить, Вика не посмела ее расспрашивать. Может, еще и поэтому их дружба была так крепка до сих пор.