- Есть, Владимир Ильич!

- Докладывай!

- В связи с победой нашей революции в Петрограде скопилось много бойцов-красноармейцев, которым негде ночевать. Гостиницы все заполнены. Бойцы ночуют на вокзалах и прячутся по подъездам. Бывают случаи исчезновения. Наши враги сдались, но притаились. Возможно, это они похищают красноармейцев и убивают их. Что делать?

- Почему раньше не сообщил? - вскипел Ленин, выкатив глаза, налитые кровью. - Записывай или запоминай. Если в каком-то квартале исчез красноармеец, квартал окружить, выдворить всех, включая женщин и детей, равно и стариков, сопроводить в пыточные подвалы, у тебя есть пыточные подвалы? Пусть в этих подвалах арестованные ждут три дня. Если в течение трех дней красноармеец не обнаружится, всех расстрелять. Всех до единого, включая стариков и детей. Далее. И это архи важно. Буржуев, что занимают роскошные квартиры, тащить в подвал, обвинить в государственной измене и расстреливать без суда и следствия. Пускать пулю в затылок. Вот и освободится площадь для заселения бездомных красноармейцев. Ты что, Феликс? разве ты не читал мои работы? Всякая революция, всякая власть, победившая в этой революции, выше закона, она стоит над законом. Поэтому сейчас у нас не может быть ни суда, ни следствия, ни прокурорского надзора. Есть одно: стрелять, стрелять и еще раз стрелять...в затылок.

− Я понял, Владимир Ильич. Завтра же пошлю своих ребят, вооруженных до зубов. В ВЧК есть не только уголовники, но и порядочные люди, которых царское правительство засадило за решетку и после того, как мы их освободили, они готовы на все, не пожалеют жизни ради нашей победы. И у меня имеется еще одно очень важное предложение. Нам надо назначить правительство в лице Совета народных комиссаров, а там решить все вопросы коллегиально, - выдавил из себя Дзержинский.

- А я предлагаю распустить царскую армию, а нашу рабоче-крестьянскую, а то и Красную армию заменить вооруженным народом. Это первое. Второе. Всех, кто работает на земле, помещиков и капиталистов арестовать, отправить на поселение в Сибирь, а оставшийся хлеб национализировать и передать трудящимся массам. У каждого станка на заводе поставить контроль. Если станок не выдает продукцию - арестовать и отправить в Сибирь все руководство завода.

Дзержинский, который в отличие от Ленина немного соображал, закусил губу, но кивнул головой в знак согласия.

- Пошли назначать Совет народных комиссаров, - предложил Ленин.

Совет был создан и начал работать. Его возглавил Ленин. Обычно после продолжительной и сумбурной речи выступали члены коллегии председателей. Это были шумные и бестолковые выступления с полемикой тех, кто не был согласен с оратором. Особенно не было порядка на расширенных заседаниях. Ленин слушал, сверлил глазами нарушителя, сощурив один глаз, и кричал:

- Товарищ Авилов, за нарушение дисциплины на собрании Совета народных комиссаров - штраф пятнадцать рублей. Где Фотиева? А... болтает. Сейчас вас удалю, ей-ей удалю, чертова болтунья. Товарищи, не будьте пособниками империализма. Это архи важно, товарищи. Комиссар Луначарский, выйдите вон!

Зал ненадолго затих, потом опять началось. Люди с винтовками демонстративно стали расхаживать по залу, выкрикивать: да здравствует Ленин, а кто-то даже произнес: надо сменить Ленина на посту председателя Совета народных комиссаров.

Ленин взбешен. Он требует революционного суда над отступником.

Заседание продолжалось весь день с кратким перерывом на обед. Ленин к вечеру так устал, задремал, подперев подбородок ладонями рук. Когда прошел шепот, что надо бы сменить его на посту председателя Совнаркома, он вдруг взбодрился, вскочил, поднял руку вверх и произнес:

- Революция может быть в опасности. Товарищ Дзержинский, куда вы смотрите? Очистите зал от меньшевиков, эсеров и всяких там социал-демократов. Революция не потерпит никакого бунта! Наша партия сильна как никогда. Если в феврале нас было 23 тысячи, то сегодня нас уже 350 тысяч.

- Уря-а-а! - заревел зал.

Эсеры и меньшевики были удалены из зала, выведены из правительства, а некоторые, наиболее непослушные, арестованы и преданы суду военного трибунала.

- Кто там играет в карты? Товарищ Дзержинский, за игру в карты - расстрел на месте! Вывести и расстрелять!

С этого времени в зале всегда царила тишина. Если Ленин говорил очень долго и нудно, в зале могло раздаваться только сопение. За то, что человек дремал или даже посапывал на собрании, Ленин не расстреливал.

На следующий день вождь не явился на заседание совнаркома. Зато позвал к себе самых близких соратников - Дзержинскгого, Бронштейна, Джугашвили, Кацнельсона, Луначарского, Рыкова, Дыбенко и Антонова.

- Будем вооружать массы вместо армии? - был первый его вопрос к соратникам.

- Пока мы находимся в состоянии мира с Германией по заключению Брест-Литовского договора этого нельзя делать, Владимир Ильич, - сказал Антонов-Овсеенко.

- Немцы - наши друзья, они нам помогают во всем. Благодаря ним, мы не только совершили переворот, но удерживаем советскую власть, - привел Ленин убедительный довод.

- А если начнется гражданская война? Уже первые признаки дают о себе знать, - сказал комиссар по военным делам Овсеенко.

- Тогда отменить вооружение масс. Создать и вооружить армию. Немедленно, именем революции создать армию!

- Офицеры царской армии не пойдут служить в части Красной армии, если мы ее создадим.

- Пойдут. У меня созрел такой план. Товарищ Дзержинской! вы со своими отрядами приходите в офицерскую семью, подвергаете аресту всех - жену, детей, отца, мать офицера и держите за решеткой до тех пор, пока офицер не дает согласие служить в нашей армии. Если он сопротивляется - расстрелять всех, всю семью. Офицера можно повесить на площади, чтоб все видели и боялись.

- Как мудро Владимир Ильич, я думал приблизительно так же, но после вас, конечно. Моя мысль не могла появиться раньше вашей. Это никак невозможно. Признаться, я думал несколько иначе. Мы приходим в семью царского офицера, не примкнувшего к революции, отсекаем правую руку его супруге и спрашиваем: будешь служить мировой революции? Если он кивает головой в знак согласия, отправляем жену на перевязку, а офицера обращаем в красноармейца.

Ленин смотрел на Дзержинского смеющимися глазами, потрепал его по плечу и произнес:

- Ай да молодец Феликс, железный Феликс, - га...га...га! Но, товарищи, у нас есть еще одно препятствие на пути к достижению нашей цели, - Ленин оглядел всех и каждого и задерживал взгляд до тех пор, пока соратник не опускал глаза. - И кто бы это мог быть, как вы думаете, товарищи.

- Мировой буржуазии, товариш Лэнын, - произнес Сталин на ломаном русском.

- Вот и нет, товарищ Коба. Препятствием на пути к достижению, точнее к пожару мировой революции и окончательному утверждению советской власти в России, этой проклятой стране, является Учредительное собрание. Как мы могли допустить, чтобы всякие русские интеллигенты типа Чернова, а не мы верховодили Учредилкой. Мы интеллигенцию свергли вместе с буржуазией. Должен сказать, что интеллигенция - это говно. Пройдет немного времени, и мы их выселим из страны, чтоб не воняли. Итак, что вы думаете об Учредительном собрании, товарищи?

Все опустили головы. Вдруг Зиновьев поднял руку.

- Това...ищ Зиновьев, валяйте.

- Владимир Ильич! Учредительное собрание - это одна из форм правительства народного доверия. Весь мир смотрит на нас. А чтоб никто не мог обвинить нас в узурпации власти, мы не должны разгонять эту Учредилку. Кроме того, там есть и наши люди, коммунисты. У меня все, позвольте сесть, Владимир Ильич.

- Постойте, товарищ Зиновьев! Никакой параллели советской власти нет и не должно быть. Вся власть досталась нам коммунистам, и мы не намерены делиться этой властью с кем-то еще. Это противоречит нашей революции, учению Маркса-Энгельса-Ленина. Понятно вам, товарищ Зиновьев? Железный Феликс, моя правая рука, где ты?