Несколько месяцев спустя, Петроград, мертвый город, производил жуткое впечатление. Посольства и военные атташе, а также масса журналистов задавались одним и тем же вопросом: что происходит?

***

Создать свою армию для защиты Октябрьского переворота большевики были не в силах. Армия нуждалась в командирах, а гопники и прочий малограмотный пролетариат для этого не годились. Ленин решил привлечь офицеров бывший царской армии. Офицеры ответили решительным отказом. Тогда была запущена система заложников. Вся семья попадала в подвал к Дзержинскому, и находились там в тревожном ожидании, пока брат, сын, внук, муж и отец детей с офицерскими погонами не даст согласие служить не царю батюшке, а большевикам. И офицеры дрогнули. система заложников стала набирать обороты. В заложники мог попасть целый квартал, если пропадал красноармеец. Ленин был действительно гениален в методах уничтожении своих противников. Способность завораживать толпу сумбурной речью, сопровождаемой поднятой вверх рукой и жестикуляцией, подбирать и опираться на людей, способных убивать, находить иезуитские методы приведения приговора в исполнение, были заложены в Ленине самой природой при его рождении. Он был истинным гением зла.

Когда Петроград стал мешать ему в осуществлении его диких целей, он стал задумываться о том, что надо бы вернуться в Москву, ведь Петр Первый удрал из Москвы, на это была причина, а он, Ильич, вернется в Москву и на это есть очень много причин. И одна из них главная. Если журналисты раструбят по всему миру, что творится в Петрограде, можно испугать пролетариат всего мира и мировую революцию поминай, как звали. Пока что удается сдерживать этот поток. Буржуазных газет пока нет, а в советских, коммунистических газетах можно написать все что угодно, даже если в мертвом городе не останется ни одного человека, можно дать информацию, что город перенаселен. Ленин вызвал Апфельбаума на беседу.

˗ Послушай, Гершон. Тут такое дело. Нам надо удирать в Москву. Пустим пушку о том, что к Петрограду приближаются немцы, надо же как-то объяснить бегство из Питера. Ты остаешься здесь. Будешь заниматься заселением зияющих пустотой домов. Это должен быть пролетариат. Упаси тебя...

˗ Бог..

˗ Какой там бог, бога нет, есть я ˗ Ленин, поэтому надо говорить: упаси тебя Ленин..., скромный человек. Так вот, упаси тебя Ленин прописать в городе хоть одного буржуазного интеллигента, упаси тебя Ленин, понял, жид паршивый?

˗ Так точно, понял. Только, когда закончится эта прописка, возьми меня в Москву, к себе поближе.

˗ Посмотрим, как справишься с заданием ленинской партии.

И Апфельбаум ˗ Зиновьев начал узаконивать проживание пролетариата - гопников со всех окраин, ярых революционеров-провинциалов, но только не коренных жителей, кому чудом удалось выжить в страшной мясорубке конца семнадцатого года. Тщательно проверялись документы. Всех, кто до 1916 года проживал в Петрограде, не прописывали, на это было наложено табу.

Это обстоятельство приводило многих в изумление, и каждый хотел получить ответ на простой вопрос: почему, на каком основании? Если человек родился и вырос в этом доме, а в период смуты, спасая свою жизнь, уехал в другую губернию к родственникам, и там переждал бурю, − какие претензии к нему могла предъявить новая власть?

Но ответ можно было услышать один и тот же: буржуям в Петрограде не место. Будут ли еще вопросы? И вопросов не было. Каждый прекрасно понимал, что обстановка изменилась, что "народная" власть стала антинародной властью, и если ты хочешь остаться в живых или не попасть в кутузку, драпай к своей тетке в деревню и научись держать лопату в руках. А если тетки нет, никого нигде нет, к кому можно было хотя бы на время прилипнуть, спастись в трудную минуту можно было при помощи веревки.

В эту дикую акцию трудно поверить, возможно, она была в несколько облегченном виде и относилась больше к имущественному сословию. Документов, подтверждающих геноцид в Петрограде, автору найти не удалось, а вот очевидцы, точнее дети, внуки, правнуки очевидцев, свидетельствуют, что этот геноцид был. Им управлял Апфельбаум (Зиновьев), оставленный Лениным добивать коренных жителей Петрограда, когда сам Ленин со своей еврейской камарильей готовился к отправке в Москву в марте 1918 года, якобы обуреваемый страхом, что Петроград захватят немцы.

Опустошенные и разграбленные дома города Петра зияли чернотой выбитых окон, двери в подъездах всегда были открыты, из пустых квартир доносился запах разлагающихся трупов тех, кого не успели выбросить в Неву.

В учебниках по истории советского периода это не зафиксировано. Варвары хорошо заметали за собой кровавые следы, но, как правило, любое злодеяние остается в памяти тех, кому случайно удалось остаться в живых. И они рассказывали об этом своим детям, а дети своим детям, и так далее по цепочке.

О том, что Варфоломеевские ночи в Петрограде на самом деле были, свидетельствуют все обстоятельства, это не народный вымысел, о чем могли бы доказать современные историки, если бы они избавились от симпатий к великому инквизитору. А пока будем придерживаться той версии, которая в памяти народа.

Людей в полупустынном городе было очень мало. Здания в ночное время не освещались огнями, а днем зияли черные дыры выбитых стекол. Если кто и остался в живых, то боялся выйти на улицу, и оставаться одному было тоже страшно.

Один из свидетелей, некий Иван Васильевич рассказывает, что его деда вызвали знакомые, которые работали в ЧК, и он попал на Гороховую улицу. На Гороховой во дворе он видел кучу мусора. Ее разгребали чекисты, извлекая документы убитых во время погрома. Обычно, вырезав всю семью, погромщики бросались искать ценности, спрятанные в шкафах. Рядом с ценностями лежали и документы несчастных. Их тоже забирали и проверяли, а потом выбрасывали в окна во двор. Но были и такие, кто эти документы прятал в карманы так, на всякий случай.

Дворники, убирая дворы, сгребали паспорта, дипломы, свидетельства, удостоверения в кучу и засыпали мусором.

Гопники и прочий пролетариат, среди которых были и уголовники, поневоле вступившие в конфликт с новой властью, ринулись обшаривать пустующие дома в поисках любых ценностей. Они находили и подбирали найденные документы.

Когда стало ясно, что эти документы некоторые умельцы начали подделывать или просто присваивать, поступила команда проверить все дворы, все пустующие квартиры и найденные документы изъять, оприходовать, составить акт, а потом сжечь.

Поскольку в документах никаких отметок о смерти не было, то все умершие юридически считались живыми. И этим воспользовались гопники и другие представители пролетариата, промышлявшие грабежами даже в период советской власти, когда власть пыталась навести порядок в городе мертвых. Они забирали документы убитых петроградцев, присваивали себе их фамилии и, набив карманы награбленными деньгами, уезжали из страны в качестве великих ученых и представителей культуры. Так можно было скрыться от преследования новой власти за те или иные преступления.

Европа наполнилась псевдо учеными, приехавшими из России.

Но тут начался скандал. Интеллигенция, изгнанная Лениным из страны, хорошо знала не только имена профессоров и ученых, но и была лично знакома с теми или иными известными людьми. А тут на трибуну выходит быдло и пытается донести до слушателя что-то невразумительное. Это вызывало хохот, а потом и протесты, а затем и аресты фальшивых профессоров. На допросах бандиты-профессоры признавались, каким образом в новой России можно стать ученым. Они подтверждали, что воспользовались документами убитых в Варфоломеевскую ночь.

Так вышел международный скандал, на который нельзя было не реагировать. Этот скандал подняли белоэмигранты в Европе. Они разоблачали большевиков, желающих показать, что научная и прочая элита перешла на их сторону. И как только в Петрограде и Москве появились эти красные профессора, то в Европе разразился скандал такой силы, что пришлось принять меры по отношению к этим красным новым элитам. На Западе доказали, что настоящие были убиты во время Погрома Петрограда, а их документами завладели эти оборотни, которые сейчас выступают от имени убитых профессоров, художников и прочих известных людей.