Под звуки выстрелов в воздух и криков "ура" он заскочил в квартиру, запыхавшись, и закричал:

− Инесса, мы победили! Поздравляй вождя мировой революции!

Он тут же спрятался за занавеску, вызвал Надю и приказал одеть себя в женскую одежду. Когда все было готово, он подсел к Наде, достал зеркало и пришел в восторг.

− Надя, а оказывается, мы так похожи друг на друга, как две капли воды. Инесса, посмотри на нас в зеркало: два революционера, вернее две бабки-революционерки, ну кто нас может арестовать, скажи? Да мы как пошлем подальше любого сатрапа, так он только глазами заморгает. Надя, завтра идем с тобой на площадь. Меня там ждет коронация.

Утром следующего дня 4 июля 1917 года Ленин увидел стотысячную толпу на улицах. Солдаты были накачены не только спиртным, которого было вдоволь в результате ограбления магазинов, но и наркотиками. Как и вчера, они палили в воздух и кричали "Долой"!

− Все, наша взяла, − сказал Ленин и выпустил руку Нади. − Я отправляюсь на площадь, на коронацию. Хочешь, следуй за мной, только соблюдай дистанцию. Теперь я не просто Володя Ульянов, теперь я − вождь мирового пролетариата.

Он почти бежал, Надя значительно отстала от своего знаменитого мужа, но вдруг послышалась более мощная стрельба. Люди стали крутить головами, пьяные солдаты и матросы начали падать, как снопы.

Оказалось, что временное правительство решило дать по зубам зарвавшимся путчистам. Началась кровавая бойня между войсками, вызванными с фронта и путчистами, спровоцированными и подкупленными революционерами на немецкие деньги. Несмотря на то, что на площади вышло около ста тысяч смутьянов, их участь была решена в результате мощной атаки регулярной армии.

Среди повстанцев были и представители немецкого рабочего класса, и целая когорта провокаторов еврейской национальности, вызванная со всех концов Европы. Но их было слишком мало. Ленин в эти трудные минуты понял свою стратегическую ошибку: немецкий план он просмотрел и одобрил, а вот заявку на помощь в живой силе не подал вовремя.

Большевистская авантюра потерпела сокрушительное поражение.

Нахлобучив парик на лысину сильнее, чтобы ветер не унес, Ленин помчался в сторону причала. Ему казалось, что он похож на женщину, но его везде принимали за сумасшедшего. Оказалось, что на причале делать нечего, вдобавок по причалу сновали подозрительные личности. Вождь повернул в сторону дома. Едва добравшись к дому, где он снимал квартиру, он спустился в подвал и велел его не беспокоить. На следующий день только Апфельбаум и Бронштейн были допущены к обгадившемуся вождю, рискнувшему посмотреть начало переворота 3-4 июля.

− Что с нами будет, что будет? нас расстреляют? − спрашивал Ленин своих ближайших соратников. − Если не расстреляют, то повесят. Как быть, друг Апфельбаум? Напиши что-нибудь и освети как нам поступать дальше.

− Как поступать дальше? сидеть в тюрьме. Я тебя уговаривал повременить, но ты, когда речь идет о захвате власти, сходишь с ума, ты за себя не отвечаешь.

− Да, издан правительственный приказ об аресте Ленина и Апфельбаума, то есть, Зиновьева, - подтвердил Кацнельсон.

− Я против ареста, я не хочу, чтоб меня арестовали. Как это вождя мировой революции кто-то может арестовать? Гершон, вот тебе тысяча рублей, сходи, купи мне новое женское платье и какой-нибудь женский головной убор. Я переоденусь и уйду в подполье. Я люблю подполье. Мне в подполье хорошо работается. Ты, Гершон, и про себя не забудь.

− Я думаю так, − сказал Гершон, − я оденусь в обычный пролетарский костюм, пойду в уборную и свалюсь там, чтоб обваляться. От меня все станут шарахаться, в том числе и полицейские. Когда вернусь, постучу в подвальное окно и стану на четвереньки, ты выйдешь, сядешь на меня, как на осла, и мы помчимся...куда-нибудь.

− Согласен, − сказал Ленин,− только это должен решить ЦК. А может ЦК вынесет постановление, чтоб я сдался властям, был судим, а затем повешен. Но сегодня, после обеда я должен выступить в доме Кшесинской, моей сестры по крови. Я призову рабочих, солдат и моряков к стойкости, выдержке и, конечно же, к спокойствию. Мы окончательно не побеждены. А потом, Гершон, уедем в Сестрорецк в подполье и начнем строчить научные труды о мировой революции.

− А где вы будете печатать свои великие труды, если все наши газеты закрыли? − спросил Апфельбаум. − Мне придется изменить свое мнение о том, что русские это лишь навоз истории, как утверждает Лейба. Оказывается, эти ослы не так просты, как мы думаем, не так ли, Владимир Ильич?

− Посмотрим, посмотрим. Первую задачу, которую поставил перед нами Энгельс, мы уже выполнили. А он, как вы помните, советовал нам запустить этим дуракам какую-нибудь идеологию. Вот мы и запустили. Это выдающаяся победа. А победив окончательно, мы скрутим их в бараний рог.

− И уничтожим. Эту землю надо заселить евреями. Это будет великое еврейское государство, непобедимое государство.

− Гершон, ты что думаешь по этому поводу? − спросил Ленин.

− Если мы победим, если нас не победят, то почему бы и нет? Сколько евреев сейчас в Петрограде, три миллиона?

− Да нет, пятьсот тысяч. Из них триста тысяч из разных стран.

− А банкиры есть? − спросил Ленин.

− Думаю: есть, − ответил Кацнельсон.

− Надо их того... пусть помогают революции. Опыт показал, что подкуп, спаивание солдат, наркотики − хорошее дело.

− Неугомонный ты, Ильич.

− Гершон, ты точно такой же, точно такой же. Еврей на еврея, как две капли воды, похож.

− Шалом!

− Шалом! − впервые произнес это слово Ленин.

***

Ленин ждал ареста и расправы, пытался связаться с Керенским, но вскоре понял, что Керенский не примет никаких решительных шагов против изменников Родины. Тем не менее, верхушка была схвачена и посажена в каталажку. В Крестах и других Петроградских тюрьмах содержались, Коллонтай−Домонтович, Каменев−Розенфельд, Луначарский Баилих, Раскольников и другие активные евреи, перекрестившиеся в гусских.

10

Срочные планы куда-то подальше смыться самому и сделать так, словно не было этого 3-4 июля, не были осуществлены, поскольку против Ленина и остальных большевиков была запущена разоблачительная кампания, если не сказать - заслуженная травля, в результате которой авторитет революционеров якобинцев оказался на нуле. И самое главное. Было документально доказано, что Ленин настоящий немецкий шпион. Он и его банда получили огромные суммы от германского генерального штаба и были заброшены в Россию для насильственного переворота, а, следовательно, вождь большевиков, подлежит немедленному аресту и суду.

Мужественный борец за счастье человечества дрожал, как осиновый лист и каждый час требовал новое женское платье, в которое он добросовестно облачался. Каждый шорох в квартире, где он проживал, приводил его в дрожь, он почти не выходил из туалета.

- Послушай, вождь народный, что от тебя так несет мочой, у тебя недержание? - задал ему вопрос ближайший его друг Янкель. - Может посетить тебе врача?

- Янкель, дорогой мой соратник, ...еволюццция в опасности. Меня действительно могут поймать и предать суду, а потом повесить. А в Сибири холодно, братец ты мой. Неси еще платье...с косичками, длинное, чтоб немного по земле волочилось. И обувь на высоких каблуках. И надо бы какой-то мешочек. Ничего с собой не может поделать вождь мировой революции. 400 человек убитых, возможно трупы еще не убраны. Их осматривают, составляют протоколы и всех пришьют мне. Что делать?

- Давай тебе задвину в рыло, три зуба потеряешь, зато перестанешь дрожать, - расхохотался Янкель.

- Янкель, в каждой шутке есть доля правды, это моя поговорка, поройся в моих произведениях и убедишься в том, что я не лгу. Придумай что-нибудь другое..., давай сначала я тебе выбью...два зуба, и посмотрим, как ты будешь выглядеть, а потом уж ладо, что не сделаешь для мировой революции?