– Волшебник, говоришь?
– Ах да, сударь, злой чародей.
Феликс заметил, что посетители как-то странно смотрят на хозяина, словно бы он сказал то, о чем нельзя было поминать или же чего от него никак не ожидали услышать. Феликс отогнал от себя эти мысли. Может быть, они просто испугались. Да и кто бы не боялся, имей он в собственной деревне слугу темных сил Хаоса?
– Страшен, как дракон с зубной болью. Так я говорю Хельмут?
Но крестьянин, к которому он обратился за подтверждением, застыл, словно крыса, завороженная змеей.
– Так я говорю, Хельмут? – повторил хозяин.
– Ну, он не такой уж и плохой, – ответил наконец крестьянин. – Для злого чародея, конечно.
– А почему вы не нападете на замок? – спросил Готрек. Феликс подумал, что если гном сам не мог ответить на этот вопрос, просто посмотрев вокруг, то он еще глупее, чем кажется.
– Там чудовище, сударь, – сказал крестьянин, шаркнув ногой и вновь поставив ее на ковер.
– Чудовище? – переспросил Готрек, и в его глазу засверкало нечто большее, чем простое любопытство.
– Огромадное, сударь. Гораздо выше человека и изуродовано гадкой мут… мут… мут…
– Мутацией? – помог Феликс.
– Во-во, сударь, чем-то этаким.
– А почему вы не пошлете в Налн за подмогой? – спросил Феликс. – Храмовники – Белые Волки очень интересуются подобными пособниками Хаоса.
Крестьянин непонимающе посмотрел на него.
– Кто же его знает, что такое Налн, сударь. Никто из нас не был дальше нескольких верст от Блатдорфа. Кто позаботится о наших женах, если мы уйдем?
– Да еще мутанты, – вступил в разговор другой крестьянин. – Леса полны ими, и все служат чародею.
– И мутанты тоже? – почти радостно спросил Готрек. – Думаю, нам стоит прогуляться в замок, человечий отпрыск.
– Чего я и боялся, – вздохнул Феликс.
– Но вы же не собираетесь нападать на чародея и его чудовище? – сказал один из поселенцев.
– С вашей помощью мы скоро очистим Блатдорф от этой нечисти, – как можно быстрее сказал Феликс, игнорируя свирепый взгляд гнома. Победитель троллей не хотел никого больше привлекать к делу своей славной кончины.
– Нет, сударь, мы не сможем помочь вам.
– Почему? Боитесь? – это был глупый вопрос, но Феликс все же решил его задать. Он не обвинял селян. При других обстоятельствах он бы сам не пожелал вступить в схватку с чародеем Хаоса и его ручным чудищем.
– Нет, сударь, – ответил крестьянин. – Просто он забрал наших детей и держит их там в заложниках.
– Ваших детей?!
– Да, всех до единого. Он и его чудовище спустились к нам и отобрали всех детей. Мы не могли сопротивляться. Когда Большой Норри попробовал ему воспротивиться, это чудище оторвало ему руки и принялось жрать их. Это было очень страшно.
Ох, как не понравился Феликсу яростный огонек, который засверкал в единственном глазу Готрека. Горячее желание Победителя троллей пойти в замок и сразиться с его обитателями росло, как пожар. Феликс не был столь уверен в своей готовности принять бой. Он, казалось, разделял нежелание крестьян даже смотреть в том направлении.
– Разве вы не хотите освободить детей? – воскликнул он.
– Освободить, но не прикончить их. Чародей скормит их своему чудищу, как только мы дадим к этому повод.
Феликс поглядел на Готрека. Тот многозначительно указал пальцем на замок. Феликс понял: ему придется пойти туда, по доброй воле или нет. С тяжелым чувством Феликс решил, что все равно этого не удалось бы избежать. Рано или поздно, но им с гномом все равно пришлось бы отплатить Блатдорфу за гостеприимство.
В отчаянии он все еще искал пути к спасению.
– Это надо обсудить, – сказал он. – Хозяин, принесите еще вашего прекрасного эля.
Крестьянин улыбнулся и отвинтил кран, чтобы наполнить кружки. Феликс заметил, что Готрек подозрительно поглядывает на него. Он понял, что не проявил достаточной прыти в этом деле. Хозяин вернулся и принес еще две кружки пива с радостной улыбкой.
– На дорожку, – сказал Феликс и поднял кружку. Он поспешно проглотил пиво, которое было на вкус еще более отвратительным, чем предыдущее. Может быть, дело именно во вкусе? Хотя он и не был уверен, но подумал, что есть в нем какая-то искусственная примесь. Как бы там ни было, но его мысли вновь вернулись к предстоящему походу. Он увидел, что Готрек уже выпил эль и заказал еще. Хозяин сбегал за ним, и Готрек вылил себе в рот очередную порцию. Его глаза расширились, в горле что-то заклокотало, и он упал, как сраженный секирой.
Феликсу понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что случилось; потом он подскочил к своему спутнику. Ноги были словно ватные, голова кружилась, и его жутко тошнило. Что-то было здесь не так, он это точно знал, но ничего не мог с этим поделать. Они что-то добавили в эль. Он никогда не видел, чтобы Победитель троллей падал вот так, сколько бы он ни выпил. Да и сам Феликс никогда не чувствовал себя настолько мерзко даже после десяти кружек. Он оглянулся и посмотрел на хозяина – тот расплывался, как будто Феликс смотрел на него сквозь туман. Он указал на него пальцем.
– Ты отравитель. Я имею в виду выпил… Нет, я хочу сказать, ты выпил нашу отраву, – произнес Феликс и свалился на колени.
Хозяин произнес:
– Ну, благодарение Тзинчу за это! Я надеюсь, они уже не поднимутся. Столько усыпляющего корня и лошадь свалит.
Феликс потянулся за своим мечом, но его пальцы закоченели, и он провалился в темноту.
– Что ж, это принесет мне немного денег, – пробормотал хозяин. Его слова были последнее, что запомнил Феликс, прежде чем потерять сознание. – Я думаю, господин Крюгер хорошо мне заплатит за две такие славные особи.
– Очнись, человечий отпрыск! – мощный голос гремел где-то над ухом Феликса. Он попытался не обратить на неговнимания – вдруг голос заткнется и можно будет вернуться к своим сновидениям.
– Очнись! Или, клянусь, я доберусь до тебя и ударю вот этой самой цепью. – В голосе была такая угроза, что Феликс подумал, что ею не стоит пренебрегать. Он открыл глаза – и не поверил в то, что увидел.
Даже тусклый свет единственного факела, прикрепленного к потолку, был для него слишком ярок и нестерпимо жег ему глаза. Тем не менее он чувствовал себя неплохо, потому что сумел отдохнуть. Сердце гулко стучало в груди, как гонг, в который бьют боевым молотом. Голова болела, словно бы кто-то отрабатывал на ней удары. Во рту было очень сухо, а язык болел, как будто его терли наждачной бумагой.
– Это самое худшее похмелье в моей жизни, – пробормотал Феликс, облизывая губы.
– Это не похмелье. Мы были одур…
– Одурманены. Я знаю.
Внезапно Феликс понял, что он стоит. Его руки были подняты над головой и прикреплены чем-то тяжелым за запястья. Он попытался наклониться вперед и посмотреть, что там такое, но не смог шевельнуться. Он поглядел вверх и увидел, что прикован наручниками. Цепь была закреплена в огромном железном кольце высоко над ним. Он убедился в этом, пристально оглядев комнату и увидев, что Готрек находится в таком же положении.
Победитель троллей висел на своей цепи, как говядина в лавке мясника. Но его ноги не были закованы. Гном был слишком маленького роста и не доставал до пола. Феликс заметил, что в стене есть железные выступы на уровне лодыжки, но Победитель не мог до них дотянуться.
Ягер оглянулся вокруг. Это была огромная комната, вымощенная большими валунами. В ней было до дюжины цепей и наручников в стенах. Странно скорченный скелет висел в другом конце комнаты. У противоположной стены слева была лавка, уставленная склянками, горелками и прочим оборудованием для алхимических опытов. В центре комнаты была нарисована мелом пентаграмма, вокруг которой были начертаны непонятные иероглифы. На каждом ее конце лежал череп животного, использовавшийся как светильник для огромной черной свечи.
Далеко справа несколько ступенек вело к тяжелой двери. В ней было окошко, через которое проникал свет, тускло освещавший мрачные углы комнаты. У самого начала лестницы Феликс увидел свой меч и секиру Готрека. У него появилась слабая надежда: кто бы ни отобрал их оружие, он оказался невнимательным. Феликс все еще чувствовал вес метательного ножа в потайных ножнах в рукаве. Он, конечно, не мог им воспользоваться, пока его руки не будут свободны от кандалов, но почувствовал себя лучше, когда понял, что нож не отобрали.
