Что-то в голосе этого человека заставило встать дыбом волоски на шее Феликса.

– Эти холмы обитаемы, глашатай. И ни один человек не отважится войти в них, не подвергнув опасности собственную бессмертную душу.

– Они не впустят нас в ворота, и все, – заключил Феликс, глядя на лица, собравшиеся вокруг костра. Барон слабым жестом левой руки велел ему сесть, затем повернулся, чтобы поймать взгляд Дитера.

– Нам не взять Акендорф, по крайней мере без больших потерь. Я не большой мастер в осадах, но даже я понимаю это, – сказал седовласый человек. Он наклонился вперед и подкинул дров в огонь. Искры взвились в холодный ночной воздух.

– Вы говорите, что мы должны продолжить путь, – сказал барон. Его голос был слаб, как шелест сухих листьев. Дитер кивнул.

– Возможно, нам следует пойти на запад, – сказал Манфред. – Обшарить тамошние земли. Так мы сможем обойти Холмы, если, конечно, там и впрямь есть что-то, чего следует бояться.

– Есть, – сказал охотник Хеф. Даже в слабом отблеске огня черты его лица казались бледными и напряженными.

– В любом случае глупо идти на запад, – сказала госпожа Винтер. Феликс заметил, что она смотрит прямо на Манфреда.

– Но почему же? – спросил он.

– Подумай сам, мальчик. В горах на востоке обитают гоблины, как утверждает гном. Поэтому лучшие, защищенные от набегов земли лежат далеко от Гремящей реки. Их держат могущественнейшие из местных правителей. Любое место на запад отсюда будет обороняться еще лучше, чем Акендорф.

– Географию я знаю, – пробурчал Манфред. Он обвел взглядом пятачок вокруг костра, заглянув в глаза каждому из сидящих. – Если мы продолжим путь на юг, мы достигнем Кровавой реки, где волчьих всадников больше, чем червей в трупе.

– Опасность подстерегает повсюду, – промолвил барон. Он смотрел прямо на Феликса, и его синие глаза, казалось, кололи его. – Ты думаешь, что повелитель Акендорфа велел нам держаться поближе к реке просто для того, чтобы стать заманчивой мишенью для любых нападок зеленокожих?

Феликс размышлял какое-то время, взвешивая все за и против. Как он мог сказать, лгал ли тот человек или нет, основываясь только на короткой беседе? Феликс остро осознал, что от его слов зависит сейчас судьба каждого из его спутников. Впервые в своей жизни он почувствовал всю тяжесть ответственности вождя. Ягер сделал глубокий вдох.

– Этот человек казался искренним, господин барон.

– Он говорил правду, – сказал Хеф, набивая курительной травой свою трубку. Феликс заметил, как нервно играют его пальцы с чубуком. Хеф наклонился вперед и выхватил из огня головешку, чтобы раскурить трубку, а потом продолжил:

– Гейстенмундские Холмы – недоброе место. Легенды рассказывают, что много веков назад из Бретонии пришли волшебники, некроманты, сосланные Солнечным королем. Они нашли курганы людей, пришедших сюда в Древние Дни, и использовали свои заклинания, чтобы поднять целое воинство. Они были готовы завоевать все побережье Порубежных Княжеств, но местные правители вступили в союз в гномами и отбросили их назад.

Феликс почувствовал, как дрожь пробежала по его позвоночнику. Он поборол желание оглянуться на тени.

– Говорят, волшебники и их рати ушли в курганы. Они были запечатаны камнями гномов и могущественными рунами победителей.

– Но это же было много веков назад, – сказала госпожа Винтер. – Хотя бы те маги и были сильны, смогли они выжить?

– Не знаю, госпожа. Но грабители могил никогда не возвращались из Гейстенмунда. Иногда по ночам в холмах видны неестественные огни, а в двойное полнолуние мертвым не лежится спокойно в могилах. Они приходят за живыми, потому что свежая кровь может оживить их темного повелителя.

– Разумеется, это чушь, – сказал доктор Стокхаузен.

Однако сам Феликс не был так в этом уверен. В прошлый год в Ночь Волшебства он видел по-настоящему жуткие вещи. Он постарался отбросить от себя эти воспоминания.

– Если мы пойдем на запад, то столкнемся с опасностью и можем не найти ничего подходящего, – сказал барон. Его лицо казалось угловатым и костлявым в бликах костра. – На юге, как говорят, мы найдем свободные земли, хотя, возможно, и охраняемые враждебным колдовством. Думаю, нам стоит отважиться и пойти на юг. Это может быть правильно. По течению Гремящей реки.

В его голосе не слышалось большой надежды. Он говорил как человек, который отдает себя в руки судьбы. "Неужели барон сам ищет смерти?" – подумал Феликс. Под впечатлением от мрачной истории охотника он почти поверил в это. Поэт пообещал себе узнать больше о проклятии фон Диеля. Затем он заметил выражение черт Манфреда. Молодой дворянин завороженно смотрел на огонь, на его лице угадывалось почти что восхищение.

– Похоже, это вдохновит меня на новую пьесу, – сказал с энтузиазмом Манфред фон Диель. – В ее основу ляжет та жуткая история, которую рассказал вчера вечером охотник.

Феликс с сомнением посмотрел на него. Они шли с западной стороны каравана, держась между повозками и голыми, зловещими холмами.

– Это может оказаться чем-то большим, чем охотничьи байки, Манфред. Во многих легендах есть правда.

– О да! О да! Кто знает об этом лучше меня? Я думаю, что назову эту пьесу "Там, где бродят мертвецы". Представь себе: серебряные кольца позвякивают на костлявых пальцах, высохшая кожа неупокоенного тела поблескивает в дьявольском свете. Вообрази себе их короля: его тело не тронули черви, и он ежегодно восстает в поисках крови, которая может продлить его мрачное царствие.

Феликсу не составило труда представить что-то подобное, глядя на безжизненные, мрачные вершины. Среди четырехсот человек, сопровождавших барона, только трое отважились отправиться в холмы. В течение всего дня доктор Стокхаузен и госпожа Винтер искали целебные травы среди покрытых мхом валунов, усыпавших склоны. Пару раз, возвращаясь попозже, они бы могли наткнуться на Готрека Гурнисона. Победитель троллей бродил по ночам в окрестных холмах, словно испытывая терпение темных сил.

– Подумай, – сказал Манфред заговорщицким тоном. – Подумай, как ты лежишь, засыпая, в своей постели и вдруг слышишь мягкий звук приближающихся шагов и не слышишь дыхания, которое бы ожидал услышать… Ты можешь только лежать, слушать удары своего сердца и знать, что ни одного звука не раздастся из груди приближающегося…

– Да, – торопливо ответил Феликс. – Я уверен, что это будет блестящая работа. Ты должен дать мне ее почитать, когда закончишь.

Он решил сменить тему, думая о том, что же так привлекает этого странного молодого человека.

– Я тоже подумываю написать поэму. Ты можешь рассказать мне побольше о проклятье фон Диеля?

Лицо Манфреда окаменело. Его злобный взгляд заставил Феликса вздрогнуть, но затем Манфред покачал головой и Улыбнулся, вернув себе дружелюбный вид.

– Почти нечего рассказывать, – он слегка хихикнул. – Мой дед был очень набожным человеком. И чтобы доказать это, постоянно сжигал ведьм и мутантов. Однажды в Ночь Ведьм он поджаривал прекрасную девушку по имени Ирина Траск. Все его слуги пришли посмотреть на это, так она была красива. Как только вокруг нее взвилось пламя, она призвала силы ада отомстить за нее, убить моего деда и принести проклятье Хаоса на его отпрысков, и слуг, и всех их детей. "Силы тьмы и ее порождения возьмут вас всех", – сказала она.

Он замолчал и уныло уставился на холмы. Феликс поторопил его:

– И что было дальше?

– Вскоре после этого мой дед был убит на охоте сворой зверолюдов. Затем его сыновья поссорились. Старший, Курт, был наследником старика. Мой отец и его брат восстали и изгнали его. Говорят, что Курт стал разбойником и пал от руки воина Хаоса. Хотя другие утверждают, что он отправился на север, и там его постигла куда более мрачная участь. А мой отец получил баронство и женился на моей матери Катерине фон Витгенштейн.

Феликс посмотрел на него. Витгенштейны были семьей с дурной славой, изгоями из приличного общества. Манфред не обратил на его взгляд внимания.