– Спасибо вам, Михаил Николаевич… – Виктория встретилась глазами с учителем, но ненадолго. – Но я всё же не готова издать. Мне тревожно, я всё время чувствую, что будет неправильным и… даже опасным, чтобы её читали…

– Виктория, не торопитесь. Просто подумайте. Во всяком случае книгу можно подать как произведение жанра параллельной реальности. Я очень хотел бы держать в руках экземпляр Калки. Эта книга бы сделала вас мировой известностью, писателем такой величины как Джоан Роллинг. Знаете, я дружу с главой издательства «Триада» Григорием Розманным, я хочу поговорить с ним. Конечно, тверское издательство слишком мелкий уровень для этого романа. Но у Григория есть выход на издательства Москвы, такие, как например, Эксмо… Не вздыхайте так тяжко, Виктория, – мягко улыбнулся ректор. – я же не сказал, решится на издание Калки прямо сейчас…

– Ох, я всего этого боюсь…

– Это пройдет. Боятся, значит просто делать что-то важное… Кстати, Виктория, я вам хотел поручить одну важную работу…

– Работу? – насторожилась студентка.

3.

…скоро новый год. Уже 24 декабря 2015. Виктория шла по вечерней Твери и размышляя обо всём, о чем они разговаривали с Михаилом Николаевичем: о рукописи, о снах, о его странной просьбе… Если быть честной с собой, она всё же хотела публикаций, чтобы стать знаменитым писателем, быть может, тогда хоть кто-то её начнет любить… Но с другой стороны, её записи все о будущем годе, 2016. Вику не покидало чувство, что всё, о чем там написано, станет сбываться. Грядут войны, многие народы погибнут… И если книгу сейчас опубликовать, не будут ли её преследовать фанатики, узревшие в ней зло?..

Еще Виктории понравилось, как учитель легко рассуждал на табулированные темы, даже признался, что активно сам практикует онанизм, когда приводил примеры в защиту фрейдистской теории… Интересно, он думает… об мне, когда дрочит? Вика улыбнулась, и снова покраснела… Она оглянулась по сторонам, никто из встречных не обращал на сутулую студентку с сером пальто никакого внимания…

…теперь о просьбе. Виктория хорошо знала Веру Грибникову. Не лично, конечно. Она подростком ходила на поэтические вечера Грибниковой в ДК Пролетарка. Вера Павловна, член союза писателей России, председатель тверского союза писателей, член редакционного совета «Новый Енисейский литератор» тогда проводила бесплатные чтения. Её поэтическая звезда очень ярко и быстро вспыхнула: женщина, которая работала простым водителем трамвая, вдруг стала литератором всероссийской величины. Она прославилась своими стихами жалости: она жалела всех, от дворовых собак до брошенных детей… Но это звезда внезапно исчезла с небосклона. Вера Павловна перестала писать и прекратила всякое общение. Ушла в себя, вернувшись на старое рабочие место в депо. Это произошло пять лет назад. Что случилось, никто ничего понять не мог. Михаил Николаевич и Вера Павловна раньше дружили, когда еще жива была его супруга. После того, как он овдовел, он сам на много лет прекратил все контакты. Потом вспомнил про своего друга Веру, даже думал, что возможна близость. Он был как-то влюблён в неё, жена даже ревновала, правда, повода не было… Он разыскал Веру полгода назад, встретился… Она… она очень изменилась, стала странной. Исчезла куда-то женственность, речь стала грубой… Вера узнала Мишу, но разговора не получилось.

Михаил хотел было бросить затею… Но вот уже полгода из головы не уходила идея, узнать, что происходит с женщиной. И – с Викторией он был крайне откровенным – эти новые штрихи в образе Веры, некоторая мужиковатость привлекала его как мужчину, и… Ну, вы понимаете, Виктория? – смущенно улыбнулся Михаил Николаевич. Понимаю, – кивнула Вика и почему-то посмотрела на гульфик брюк учителя…

В общем, Михаил Николаевич просил под видом начинающего писателя попробовать Вики наладить диалог с бывшей поэтессой. Якобы, чтобы о ней написать книгу. И – всё разузнать…

– Девушка, а, девушка, – кто-то вырвал Викторию из транса размышлений. Она взглянула: это был мужчина лет сорока в черном полушубке и вязанной шапочке. Еще на нем были спортивные брюки и армейские ботинки с высоким голенищем. Виктория проходила мимо супермаркета Магнит, и решила, что это грузчик… почему-то. – Девушка, вы не скажете который сейчас час. Очень будете любезны…

– Двадцать два тридцать, – ответила Виктория.

– А вы не могли бы мне помочь? – спросил мужчина.

– Чем?

– Вот здесь… за магазином… – он как-то нервно дрожал, Виктория подумала, что ему просто холодно… – За магазином… так скажем, я работаю… у ящиков де… деревянных… И… и я хочу показать…

– Что? – не понимала девушка, у нее до сих пор крутились мысли о Грибниковой.

– Мне просто нужно… кое-что показать… Вы меня не бойтесь, милая девушка. Я просто… просто покажу…

– Я не боюсь, – простодушно сказала Виктория.

…они зашли за угол. Прошли мимо кустарников. Вышли на безлюдную площадку, окруженную высоким забором. Здесь была большая металлическая дверь с надписью СКЛАД. Над ней горел фонарь. Мужчина остановился, повернулся лицом к Виктории.

– Показать? – весь спросил он.

– Да… а что?

Ни слова больше не говоря, он расстегнул полушубок и быстро спустил брюки с трусами до колен. Больше он ничего не делал, просто выпрямился и пожирал глазами лицо девушки. Вика быстро догадалась, что он эксгибиционист. Она не встречала раньше таких людей, но не испугалась. Она смотрела на довольна крупный член, который покачивался и понемногу увеличивался… Виктория смотрела с завистью, именно о таком она и мечтала… но, чтобы у нее между ног он покачивался, и рос из её тела… Мужчина же был поражен, до сих пор реакции девушек были предсказуемы: кто-то убегал, кто-то кричал на него, матерился, кто-то и бил… Эта же просто смотрит.

– Вы не убегаете? Вам… вам… нравится? – робко спросил эксгибиционист.

– Красиво, – равнодушно ответила она.

– Я… я могу еще его потрогать… хотите?

– А вы сами хотите?…

…вместо ответа он стал онанировать… и почему-то Виктории почудилось, что сейчас за супермаркетом она стоит напротив Михаила Николаевича, который дрочит на свою студентку… И это наваждение прошло, когда мужчина стал кончать. Нити спермы набросали узор свой на рукав пальто Виктории. Потом…

… для Вики это было удивительным. Мужчина вдруг расплакался, натягивая штаны и запахивая шубейку.

– Вы… вы прекрасная… спасибо вам, – бормотал сквозь плач он. – Вы единственная такая… спасибо вам… вы меня не прогнали…

…и он быстрым шагом стал уходить. Когда он скрылся за кустами, Виктория поглядела на рукав. Сперма сверкала в лучах фонаря. Она понюхала… увы, эта жидкость ничем не пахла. Оглянулась, не видит ли кто, и… прикоснулась кончиком языка…

4.

Виктория не ожидала… и даже удивилась такому быстрому положительному результату, когда набрав номер Веры Грибниковой и разговаривая чуть больше трех минут, вдруг услышала «вы можете приехать». Вернее, Вера Павловна сформулировала иначе, она сказала «если вы девушка, мы можем с вами встретится»… Очень странное условие! Почему именно девушка? Да, поэтесса эта загадочна. Вику удивил еще… весьма незначительный момент… который другой бы человек, быть может, и не заметил… Но Вика часто подмечала «случайные оговорки», считая, правда свою способность негативным результатом одиночества. У Веры Павловны в нескольких предложениях проскользнуло вместо женского рода мужской, как это обычно делают азиаты не хорошо владеющие русским языком. Вера Павловна сказала вместо «я и сама хотела бы поговорить» «я и сам хотел бы поговорить…». Конечно, это мелочь, человек пять лет не с кем не общался, но… но она же ходила на работу, слышала родную речь…

Еще насторожила просьба одеться поскромнее, длинную юбку или лучше брюки и закрытую блузу… Конечно же, у Виктории больное воображение, а логика вообще больная (как она любила говорить о себе), однако очень уж напрашивался один вывод. Первое: в Вере Павловне много слало мужского, она стала одеваться, выражаться как мужик, по словам Михаила Николаевича. Второе: узнав, что корреспондент девушка, просит одеться не броско – явно не желает соблазнения. Третье: Виктория сама мечтает быть мужчиной, и в будущем планирует сменить пол… Вывод: пять лет назад Грибникова стала мужчиной.