Душа молчит - мы оба знаем почему. Как непонятно, вовсе будто без причины, В горах в ущелья сходят снежные лавины, Так и в любви всё неизвестно никому. Пора... В пути, и это видно по всему, И сердце задрожит, как ложка в чашке чая. Но уезжаю, на звонки не отвечая. Душа молчит - мы оба знаем почему.

Душа с душою рядом помолчат немного, Раздумьями прервав бесцельный разговор. Не начиная вновь уже ненужный спор, Останется ждать приговора у порога. Жизнь пронесётся, дрогнет памяти дорога Прошедших лет в надеждах выросших детей, И словно в память о мечтах счастливых дней, Душа с душою рядом помолчат немного.

Души соловушки поют любви привет, Когда мелодиею с языка слетают Неприхотливые плетенья баю-баю, Но в них живёт народной силы самоцвет. Да сгинет тьма, Да будет детям счастья свет, Пусть расцветают, как цветы в исконном крае. И над землёй пусть грохот грома умолкает! Души соловушки поют любви привет.

Душой, отдавшейся любви во власть порыву, Когда не властен милосердию судьбы, Я верую - любовь не предадите Вы, Скользя в неведомость по гластности обрыву. Когда, вцепившись верой в огненную гриву, Нагими скачем на презрения коне, Я Вас молю - не возражайте мне, Душой, отдавшейся любви во власть порыву.

Дыша беззвучно, словно пойманная рыбка, Ночь, крадучись, через окно заходит в дом. На ощупь двигаясь и думая о том, Как ненадёжно всё, как призрачно, как зыбко. И Вы ушли, за Вами тянется улыбка, Как сигаретный дым на слабом сквозняке, Когда любовь уже застыла в столбняке, Дыша беззвучно, словно пойманная рыбка.

Едва вдали рассвет припал губами к морю, А я один уже стою на берегу. А берег крут, и край, и чудится - бегу. Чудно душой бегу по морю, с ветром спорю. Под плеск волны пою, прибою песней вторю, И хорошо, и верю, знаю, быть заре, И ночь уходит, тая в утренней поре, Едва вдали рассвет припал губами к морю.

Едва любовь коснулась жаркими устами Моих губ юных нецелованность, и хмель Волной погнал по венам солнечный апрель Простор души, расцветив нежности цветами; И чувства пенились стихами и мечтами, И сердце било, словно гулкий барабан; И Вы явились мне, как утренний туман, Едва любовь коснулась жаркими устами.

Её любимые мечтами вечера Ласкали, нежили чувств искренних ранимость. Переживания и чувств неповторимость Поэт дарил на вдохновении пера; И полюбила, как любили во вчера, Когда на Вы ещё мечтала жизни юность; Но чувств высоких время так и не вернулось В её любимые мечтами вечера...

Ещё в виденьях сна, не открывая глаз, Но слыша убежавших сновидений топот, Я на себе твой взгляд ловлю, и нежный шопот Меня разбудит сладко и на этот раз. Такое счастье - искушенье и соблазн Вершины покорить, как лето - пик июля. Я ж внемлю:" Милый мой, о как тебя люблю я," Ещё в виденьях сна не открывая глаз.

Ещё звучат моей любви слова, Набатом чувств переполняя стих, Судьбы девятый вал и нас настиг, И мачтой рухнул в═пены кружева... Где чайкой стон стихии естества, Сорвавшись с═белых губ, за гребнем стих, Над океаном слов для нас двоих Ещё звучат моей любви слова.

За что я руки нежным женщинам целую? За красоту души, за свет и прелесть взгляда. Тебе, я думаю, и объяснять не надо За что на пьедестал возносим мы любую. Ты сам любовь изведал к женщине такую, Что призвала на Землю из объятий рая. Нам райский грех прости, душою понимая, За что я руки нежным женщинам целую.

Затерялось что-то где-то, затерялось. Занемело зимней веткой на калине, Затянуло неба лоскуточек синий. И не видит счастья в жизни даже старость. Отцвело, сжимая губ немых усталость. На душе пластом лежит мороза иней, Затерялось алой вишенкой на льдине. Затерялось что-то где-то, затерялось.

Звенит звонок, дверной звонок звенит... Не Вы ли? Летали вверх клочки разорванных надежд. Постель, шкаф, чемодан разбросанных одежд, Невидимой обиды волны горькой пыли. В душе взбешённой словно злые черти выли, Я отдыхал от слов, косясь на Ваш портрет. Сейчас его порвать, Вам отослать иль нет? Звенит звонок, дверной звонок звенит... Не Вы ли?

Здесь птицы ранние мечту поют на ветке, И просыпаясь, улыбаешься сквозь сон И ощущаешь, как ты в Родину влюблён, И счастье прыгает в груди, как белка в клетке. И память оставляет в сердце метки, И чувства разгоняют сновидений тень. И понимаешь - нынче славный будет день; Здесь птицы ранние мечту поют на ветке.

И вновь летит жизнь по-над пропастью у края, Летит стрелой по воле божьей тетивы. Что ждёт, безумную её, в конце главы - Сама не думает, последствия не зная. Услышь меня, услышь, наездница шальная! Лишь я один все катастрофы пережил. Но нет, не внемлет слову, в напряженьи жил. И вновь летит жизнь по-над пропастью у края...

И Вы ушли... А счастье было так возможно. Одна ушли в зарёй разбуженный туман, Оставив запаха чарующий дурман, Во след за Вами уходящий осторожно. Наверное, Вам выбор сделать было сложно: Хрусталь, меха, манящий модный ресторан, Цветной туман - души оптический обман... И Вы ушли... А счастье было так возможно.

И кровь моя имеет тот же самый вкус, И алый цвет моя любовь имеет тот же, Что и уроненные капельки на ложе, Где Ваша страсть, сплетясь с моей, вошла во вкус. Меня пронзила Ваша смелость, как укус, Взметнув огонь в крови алее алой розы, Моя любовь чиста, как ангельские слёзы, И кровь моя имеет тот же самый вкус.

И можно сердцем слушать каждую струну. Луна, подобна там гитаре семиструнной, И звуки нотками плывут дорожкой лунной. Я Вас зову в мою волшебную страну; Нам нужно будет лишь найти любви волну - И солнца семь цветов натянутся, как струны, И запоёт душа гитары семиструнной... И можно сердцем слушать каждую струну.

И мчит, как гончая за стадионным зайцем, И ей с дорожки стадионной не свернуть, Пока стрела не попадёт навылет в грудь. Любовь всегда права, ещё с неандертальцев. И даже если счастье поманило пальцем, Ей бы слепой к нему рвануться напрямик, Но вновь по кругу, словно высунув язык, Всё мчит, как гончая за стадионным зайцем.

И на моём худом лице Смертельной хваткою акулы, Вцепившись желваками в скулы, Как отпечатки на свинце, Когтей и тифа, и холеры, - Горят следы избитой веры - И на моём худом лице.

И не прощён, и виноват, в когтях сомненья. Невыносимо так родное ревновать. Понять, почувствовать боль может только мать, С дитём разлуки пережившая мгновенья. Свет проповедует слова нравоученья, Воспринимаемые по слогам уже. Но не могу умом унять огонь в душе. И не прощён, и виноват, в когтях сомненья.

И не пытайтесь - нас забыть уже нельзя Ни в вере, ни в объятьях милых, ни в бреду, Ни в суе жизни, ни в раю, и ни в аду. Такая нашей жизни выпала стезя. Нет, мы не принцы царской крови, не князья. Не чернь толпы, не просто люди и не знать. Легко, не зная нас - не знать, но не узнать И не пытайтесь, а забыть уже нельзя.

И отогреет тёплое парное, И отзвенев, забудется потом, Но что, какая силища порою, Мосты сжигает, плача о былом, И помнится родимое, больное, Молящееся истово о том, Что отогреет тёплое парное, И отзвенев, забудется потом.

И пропоёт душа нечаянный мотив. Не все сонаты-серенады перепеты; И заждались, и сбились с ног любви сонеты С надеждою в мечтах мелодию найти. Вздох откровения, в дыханье затаив, Он, может, ждёт в очах осенней акварели; И мы ещё не все любви шедевры спели, И пропоёт душа нечаянный мотив.