Ваш голосок звучал, как лунная соната. И Вы вошли ко мне в закрытый экипаж. Я растерялся, словно робкий мальчик-паж, Конечно, Ваша красота в том виновата. Как тонок и приятен запах аромата И ощущений мир мой вылился в коллаж. "Я, - Вы сказали, - ни виденье, ни мираж". Ваш голосок звучал, как лунная соната.
Ваш смех серебряным ручьём в окно стекал, А мне казалось, что скрипач играет в храме; И я симфонию в стихи вливал словами, Как льют шампанское в искрящийся бокал. Возможно, голос Ваш - не оперный вокал, Но для моей души милее тембра нет. И словно пенился души полусонет... Ваш смех серебряным ручьём в окно стекал.
Ведь благодати той нет даже в голубях - Порою своего заклёвывают насмерть. Безгрешным голубем души вступи на паперть, В когтях греха переступив через себя. И в душах кротость сердца и добро любя, Воздаст Бог, может быть, а может быть, и нет... Зато поэт душе воздаст любви сонет, Ведь благодати той нет даже в голубях.
Ведь я не знал, что я в гостях, Мне было радостно с тобой, И душу вытоптала боль, Как в переломанных костях. Душа во впившихся когтях В плену разбитого пути, Мне просто некуда идти... Ведь я не знал, что я в гостях.
Вздыхали Вы и повторяли люди, сплетни. И между нами пробирался холод дня. И как же больно отрывались от меня Вы, словно клёна лист увядший, лист последний. Как будто падал снег - невиданный сон летний. Привычный мир мгновений правила менял. Лишь в глубине моё тепло ещё храня, Вздыхали Вы и повторяли люди, сплетни.
Возьмите нашу книжку про любовь и честь Вам подарю её - в ней и о Вас есть даже. Когда, польстив, про гениальность юность скажет, Я не люблю, но будет мне приятна лесть. Хочу Вам что-нибудь по памяти прочесть. Да?.. Все спешат и Вы, конечно же, спешите. Вам ещё долго добираться в общежитье... Тогда... Верните книжку про любовь и честь.
Войдя душой в ещё неведомую страсть, Светясь и улыбаясь, глаз открыть не смея, И замерев, как белоснежная камея, В луче блаженства, словно в небо вознеслась. Любовь наперсницей судьбы вошла во власть, Инстинкты жизни в ощущениях лелея; Ты улыбаешься причастницы светлее, Войдя душой в ещё неведомую страсть.
Волос распущенных сандал - Воспоминаний покрывала, В них чайка памяти рожала, И я от этого страдал. Мне с Вами было горячо, И с каждой встречей горячее, Но две судьбы, как две качели, Соприкоснулись лишь плечом, И Вы ушли в туманность, вглубь, Монетками земных желаний, Стирая в дым воспоминаний Мечтанья неразменный рубль. А я, Вас полюбив, страдал! Лишь сон - забвенья покрывала, А явь уже в рассвет вплетала Волос распущенных сандал.
Воспоминания зову, как на свиданье. И проявляется сквозь времени туман Восторженной любви чарующий дурман От самой первой встречи и до раставанья. Букетом нежных чувств любви благоуханье Раскрыло памяти немые уголки. Я словно от костра, целуя угольки, Воспоминания зову, как на свиданье.
Восходит тела нагота К истокам девственности жизни, И к звёздам сок любовный брызжет, И не умрёт минута та. В венец любви, на смерть похожий, Готовя новой жизни ложе, Восходит тела нагота.
Впиваясь в сердце по ночам, Осколки взорванных желаний Тревожат кровь воспоминаний, Подобно ярких звёзд свечам. Не властный времени ключам, Небес утерянный замочек Вскрывает память-коготочек, Впиваясь в сердце по ночам.
Вы - словно солнечный узор ковра души. Мне песнь любви ещё так никогда не пелась. Лишь через южную таинственную смелость Я ощутил волшебность ласки для паши. О, как же древние услады хороши! И губы нежно ткали чувственности нити, Ковром истомы устилали ласк обитель. Вы - словно солнечный узор ковра души.
Вы были замужем, вдова, у Вас сынишка. Мне нравитесь, я полюбил и паренька, Хочу пожить одной семьёй у огонька. Но жизнь есть жизнь - не познавательная книжка. Ходили в парк зверей: сынку люба мартышка. Меня просил купить, я думаю пока. У Вас просить руки мне боязно слегка. Вы были замужем, вдова, у Вас сынишка.
Вы в небо жизни разуверились взлетать. Наверное, Вас люди долго обижали. И потому мои стихи, что на скрижали, Не прочитать, а на моих устах печать. Быть может, людям так удобней - тишь да гладь, Ни страсти ревности, ни робости пред Вами, Ни чувств романтики, что не сказать словами; Вы в небо жизни разуверились взлетать.
Вы взглянете - и расцветают васильки, Небесной синью наполняя мир вокруг. В моей груди весной гудит цветущий луг И над душой порхают счастья мотыльки. Я вижу в Ваших очертаниях руки Другим невидимое лебедь оперенье. За Вами в небо манит крыльев мановенье. Вы взглянете - и расцветают васильки...
Вы мне приснились нимфой хрупкой, Как будто Вас несли духи. Я Вас любил и звал голубкой, Весной, серёжкою ольхи. Душа Вас впитывала губкой, Чтоб напоить мои стихи; Вы мне приснились нимфой хрупкой, Как будто Вас несли духи.
Вы отдыхали на излюбленной скамье Светло-коричневой в листвы зелёной раме, Сиреневыми на закате вечерами. Вы были мне виденьем в парка глубине, От глаз назойливо-нескромных в стороне. Вас укрывали романтические тени В благоуханье бело-розовой сирени; Вы отдыхали на излюбленной скамье.
Вы так краснеете в смущении, Взгляд отведя и гневаясь, Но Ваших глаз сияет ясь. Я потрясён! Я в восхищении! Судьба дарует в Провидении Нам неожиданную связь. Как цвет граната, в плод таясь, Вы так краснеете в смущении.
Вы тоже помните, загадочная мисс, Поэта-мальчика с печальными глазами. Ему тогда об этом Вы сказали сами, Когда в любви на яркой звёздочке клялись. Моя любимая, пусть годы пронеслись, Как вихрь, но помню Вас, красивую, земную. Судьба... Ведь это я, и так же Вас ревную. Вы тоже помните, загадочная мисс.
Вы, появляясь вновь, все мысли брали в плен. Вас укрывала сень листвы, как покрывало. Такой таинственностью аура дышала, Являя памяти старинный гобелен. Скамья и Вы, и книга мостиком колен, Тревожа пальцы, нераскрытая лежала. Как будто так событий лет ждала начала, Вы, появляясь вновь, все мысли брали в плен.
Горит любви костёр и нет воспоминаний, Лишь Ваше сердце, покорив за пядью пядь, Мне больше некому и нечего прощать. Я Вами жизнь воспламенил в огне желаний.Спеклись в алмаз стихов разрозненные грани. Сверкая, словно наконечник на копье, Полусонетов бриллиантовым колье Горит любви костёр и нет воспоминаний.
Грешно... Но всуе "Слава Богу" говорю. И потому, что часто поминая Бога, Мне легче кажется тернистая дорога И словно учит жизнь по Бога словарю. Мне верится, Он знает и любовь мою, Воспламенённую душевными стихами, И словно расстоянье тает между нами. Грешно... Но всуе "Слава Богу" говорю.
Грустит опавшая персидская сирень В густых объятьях Вами избранного сквера. Скамья не слышит шорох Ваших платьев - вера, Единственное, что мне красит грустный день. Княжна, я Вас признал, пронзив столетий тень, По позабытой Вами книге, по виньетке. Вот почему так, словно приклонивши ветки, Грустит опавшая персидская сирень.
До дна испив желаний власть, И замерев, как вдруг слепая, В цветок любви тела сплетая, В экстазе аурой светясь, Как Нефертити неземная, О чём ты думаешь, родная, До дна испив желаний власть?
Дрожа под каждой каплей, вздрагивает лист; Пока листву в порыве не обнимет ветер, Который, между прочим, даже не заметит, Как лист зелёный под луною серебрист. Влюблённый вечер был и нежен, и душист. Не знал он, что измена хуже смерти. Как от сердечной боли, корчась на конверте, Дрожа под каждой каплей, вздрагивает лист.
