И красной нет, и даже перламутра!

Зачем? Чтоб под балконом написать

Размашисто: «Родная, с добрым утром!»

Чтоб, выглянув с утра она в окно,

Увидела и просто улыбнулась,

Чтоб день грядущий был счастливым сном

И радости минуты век тянулись!

Я с дворником потом поговорю,

Всё объясню и попрошу прощенья:

«Прости, дружище, я её люблю,

Дарить хочу ей чудные мгновенья!»

Он всё поймёт, – любил однажды сам,

Но до таких безумств не догадался,

И с завистью ответив «Всё тамам!»

Вдруг спросит: «В банке колер не остался?»

Отдам остатки краски я ему

И кисти подарю ещё в придачу,

Он побежит, крича мне на ходу:

«Спасибо, друг! В любви тебе удачи!»

Дождусь тебя из сонного подъезда

И, подхватив на руки, прошепчу:

«Тебя я сильно-сильно, честно-честно,

Родная моя, милая, люблю!!!»

Валидолом кормились родители,

Мой отрыв осуждал старший брат,

Над гниющей порхая обителью,

Только я, оторвавшись, был рад,

Выбиваясь за рамки привычного,

Взмахом крыльев устои круша,

Я летел без приборов, карт вычурных,

Высоту набирая, спеша.

Под крылом превращались в квадратики,

Исчезали мои болота́,

Сколько сил в них я, Боже, потратил-то,

Бултыхаясь лягушкой тогда!

Утонуть не пришлось, не погряз на век, -

Светлым днём снизошла благодать

И поведала: есть за болотом свет…

Только бы научиться летать!

Видеть надо прекрасное, доброе

Вместо жижи и сквозь пузыри.

Жизни наши – такие недолгие!

Подними вверх глаза, посмотри!

Там вверху и вокруг столько чу́дного,

Столько нового, что не объять.

Доброта, красота – вещи нужные,

И про них нам нельзя забывать!

Видеть, слышать, ценить и надеяться,

Множить свет, сеять в мир доброту,

А не злобою чёрною целиться

В набирающих высоту.

Мне не нужны твои слова,

Я всё узнаю по глазам,

По голосу пойму, едва

К твоим коснувшись волосам.

Губами лишь дотронусь губ,

Вкусив их мягкое тепло,

Пойму, в покое ль сердца стук

Иль потревожил его кто.

Пойму, смеялась ли с утра

Или грустила у окошка,

И, зная это, на меня,

Шутя, обидишься немножко.

Я вижу ураган идей

И мыслей хоровод игривый!

Твой взгляд родной из-под бровей –

Наиинтереснейшее чтиво!

Хоть мы с тобой не близнецы,

Но я за сотни миль в разлуке

Почувствую тот дефицит

Тепла, где были мои руки.

Тоской ночною зарожусь,

И грустью вместе заболеем,

Но знай – ВСЕГДА к тебе вернусь!

И мы друг друга отогреем!

Быть иль не быть – вот глупый вопрос,

Если хоть раз ты был счастлив,

Если в ладонях ей сердце принёс,

Пред ней коль душою распластан.

Последней любовью тебя назову!

Нет, нет, всё не то! Не последней!

Единственной, первой, на жизнь всю мою,

Пока там стучит, в межреберье.

Пока вдохом-выдохом дует мне грудь,

Течёт краснота пока в жилах,

Пока глаза видят небесную муть,

Пока плоть тепла, не остыла.

Люблю каждой клеткой, дрожа, трепеща!

Люблю, задыхаясь от неги.

Бродил столько лет и душой обнищал,

Воскрес, в твои ткнувшись колени!

Неважно, мне сколько осталось ещё,

Ведь главное – ты со мной рядом!

Ты – тёмного царства шальной светлячок,

Заблудшего сердца отрада.

Не смотри на меня чужого,

Равнодушно так не смотри!

Во мне видеть сейчас родного

Ты не хочешь, как ни крути…

Я обычен в глазах небесных

И не лучше всех тех других.

Бог мой, видел ты, – был я честным

На земле лишь для них одних!

Отчего превратился в массу –

Часть тех серых, безликих туш?!

Никогда не носил я маску,

В родство наших лишь веря душ!

Не хочу я так, слышишь! Больно

Серым пеплом по небу плыть.

Мне нужно твоих глаз раздолье,

Жить тобой хочу, петь и пить.

Не захлопни души объятья,

Сердце изморозью не крой,

Без тебя родной нету счастья!

Лишь в тебе мой живет покой.

Я хочу, окунаясь в колени,

Просто тихо, обнявшись, молчать,

Я хочу, чтобы свечи горели,

Помогая нам сладко мечтать.

Я хочу на траве, на рассвете

Вдыхать чудный твой запах волос,

Прошептать тебе строчки (не эти),

Те, что в ночь записать удалось.

Улыбаться закатному солнцу,

Жмурясь сладко в последних лучах,

Целовать его тёплую бронзу

На твоих нежных, добрых плечах.

Или где-то, под звуки прибоя,

Нам, обнявшись, бродить по воде,

Будто нас на Земле только двое…

Вот такие, Бог, просьбы к тебе.

Любовь не помню кто сравнил с камином

Иль очагом, иль попросту с костром.

И мысль вся в общем: ты её корми, мол,

Иначе та потухнет. Смысл в том…

Тут спорить можно долго и упорно,

Ведь мнений столько, сколько и людей.

На истину не претендую скромно,

Но поделюсь концепцией своей:

Не знаю, как кормить, но знаю точно -

Она умрёт, как будто не жила.

Если ее испытывать на прочность

Не верностью, а въедливостью – да!

И въедливость – не в виде педантизма –

Заботясь друг о друге от и до,

А подозрения на уровне садизма,

Претензии без дела, ни за что.

Когда проснешься утром и гадаешь,

Что новый день пророчит на сей раз,

Как будто изнутри весь выгораешь,

Как будто сушит сердце ядом фраз.

Так хочется сбежать, зарыться, скрыться,

Разбить свой телефон, сжечь все мосты.

Надежда до последнего томится,

Сжав зубы, нервы, снова терпишь ты.

А капля, как известно, камень точит,

Металл, ребята, тоже устаёт.

Когда тебя не слышат днём и ночью,

Внутри тихонько кто-нибудь умрёт.

Быть может, я сумбурно излагаю

И истины – на грош в моих словах,

Но я, простите уж, не понимаю,

Любить и издеваться – это как?

В любви, уверен, диалогу место,

Услышать, слушать, понимать уметь,

Не мять мозги, как дрожжевое тесто,

Ну как тут чувству-то не умереть!

И самое забавное в итоге,

Когда терпенья вдруг порвётся нить,

Когда уйдёшь, не глядя по дороге,

Тебя опять найдут, в чём обвинить.