Грейс кивнула. Приходится отдать Сарабет должное – эта женщина знала, что делает.

– Не хотите…

Рон смущенно запнулся и покосился на Ребекку. Та стояла, скрестив руки на выдающемся бюсте.

– Привести себя в порядок? – договорила она, из репортера сразу превратившись в фоторедактора.

– Д-да, конечно.

Грейс направилась в крошечную ванную – настолько крошечную, что одна клиентка с ожирением как-то устроила истерику из-за того, что не могла протиснуться внутрь. Освещение здесь тоже было неважное, о чем Грейс сейчас горько пожалела. Даже если бы она обладала умением преображаться из обычной женщины в даму, достойную появиться на страницах любимого журнала «Вог», Грейс сомневалась, что подобную метаморфозу возможно осуществить в столь тесном, полутемном помещении. За отсутствием лучшего умылась мылом для рук и вытерлась бумажным полотенцем. Процедура умывания видимого эффекта не оказала, и Грейс с унылым видом уставилась на знакомую физиономию. Выудила из сумки тюбик с тональным кремом и помазала под глазами, но разницы снова не заметила. Разве что теперь вместо просто усталой женщины на нее смотрела усталая женщина с тональником под глазами. Кто такая Грейс, чтобы столь пренебрежительно относиться к съемке для «Вог»?

Стоит ли позвонить Сарабет, или не стоит беспокоить агентессу по пустякам? За последние несколько месяцев Грейс заметила, что старается не отрывать Сарабет от «важной», «настоящей» работы, то есть работы с настоящими писателями. Подумать только – вдруг она прервет важнейшие переговоры с обладателем Национальной премии общества критиков США? И для чего – чтобы спросить, можно ли перед съемкой по-быстрому сбегать к косметологу! А что делать с волосами? Оставить в аккуратном тугом пучке, скрепленном крупными шпильками для волос (последние продавали в комплекте с пластиковыми бигуди, которые все больше устаревали, поэтому купить их становилось все труднее). Может, лучше распустить? Но тогда Грейс будет похожа на неряшливого подростка. Впрочем, печально подумала она, за подростка ее с любой прической не примут.

Впрочем, что ни говори, Грейс зрелая личность, самостоятельная женщина, не лишенная изящества, а на плечах ее лежит много дел и забот. Грейс давно уже определила простые стандарты, которым должен соответствовать ее внешний вид, и с тех пор не выходила за их рамки. Грейс радовалась, что не приходится постоянно изобретать новые стили, а также тратить силы на погоню за недостижимым идеалом. Она знала, что многие находят ее образ чересчур строгим и чопорным, однако не желала выставлять на обозрение посторонних ту Грейс, которая, отдыхая в домике на озере, не вылезает из джинсов, а как только приходит с работы, первым делом распускает волосы.

Вообще-то она достаточно молода. И достаточно привлекательна. И достаточно компетентна. Дело в другом. Пожалуй, Грейс смущала свалившаяся известность. Выскажи Сарабет мысль нанять длинноногую красавицу актрису, чтобы сыграла роль автора книги, Грейс нашла бы предложение соблазнительным. Можно надеть актрисе на ухо специальный наушник, через который Грейс будет подсказывать правильные ответы. Пусть красавица с умным видом изрекает: «В подавляющем большинстве случаев потенциальный спутник жизни при первом же знакомстве сообщит все, что вам необходимо знать». А ведущие – Мэтт Лауэр или Эллен Дедженерес – с серьезным видом кивают. «Ничего, я девочка большая и справлюсь сама», – решила Грейс, рассеянно смахнув с зеркала пыль. Потом вернулась в кабинет.

Теперь в ее кресле сидела уткнувшаяся в телефон Ребекка, а журнальный столик поставили под углом к кушетке. В центре красовались розы и гранки книги. Грейс сразу поняла, куда ей следует сесть. Естественно, на кушетку.

– Восхищаюсь такими людьми, как ваш муж, – проговорила Ребекка из вестибюля.

Грейс смутилась:

– Да… спасибо…

– Не представляю, сколько мужества и самоотверженности нужно для такой работы.

Рои, уже глядевший сквозь объектив одной из камер, уточнил:

– Какой – такой?

– Он врач, лечит детей, больных раком.

– Джонатан педиатр и онколог, – ровным голосом проговорила Грейс. – В Мемориальном центре.

Полностью название звучало Мемориальный раковый центр Слоун-Кеттеринг. Грейс не могла дождаться, когда они наконец оставят эту тему.

– Да, я бы не выдержал. Он у вас просто святой.

– Джонатан хороший врач, – произнесла Грейс. – И специализируется в очень трудной области.

– Нет, я бы точно не смог, – повторил Рон.

А тебя никто и не просит, раздраженно подумала Грейс.

– Я тут думала, что делать с прической, – сообщила она, надеясь отвлечь и репортера, и фотографа от этой темы. – Как вы считаете? – Грейс дотронулась до строгого пучка на затылке. – Если надо, могу распустить. У меня и расческа с собой.

– Нет, оставим как есть, лицо лучше просматривается. Договорились?

Однако обращался Рон не к Грейс, а к Ребекке.

– Ладно, попробуем, – кивнула та.

– Хорошо.

Рон снова вскинул камеру и сказал:

– Расслабьтесь, снимок пробный.

Прежде чем Грейс успела ответить, раздался громкий металлический щелчок. Она сразу натянулась как струна и напряженно застыла.

– Не бойтесь, больно не будет, – рассмеялся Рон. – Вам удобно?

– Это как сказать, – попыталась улыбнуться Грейс. – Ни разу не фотографировалась. В смысле, для журнала.

Браво, если с ней обращались, как с ребенком, до этого признания, теперь будет еще хуже, подумала Грейс. Боевой дух окончательно ее покинул.

– Поздравляю, начало впечатляет – сразу попали в «Вог»! – весело отозвался Рон. – Не волнуйтесь, сделаем из вас конфетку! Потом будете листать журнал и удивляться, кто эта супермодель!

Грейс ответила неискренним смешком и попыталась сменить позу на более расслабленную.

– Так гораздо лучше! – бодро воскликнула Ребекка. – Только ноги расположите в другую сторону. Угол получится более лестный. И положите ногу на ногу.

Грейс подчинилась.

– Начнем! – бодро объявил Рон и принялся щелкать с бешеной скоростью, то наклоняясь, то приседая на корточки. Грейс казалось, что снимки, которые он делает, будут похожи один на другой, как две капли воды.

– Как называется ваш роман? – спросил Рон, желая поддержать разговор.

– Роман?.. Нет, романов я не пишу. Да и не умею.

Наверное, надо отвечать короче, подумала Грейс. Иначе на фотографиях она получится с открытым ртом.

– Как это – не пишете? – спросил Рон, не отвлекаясь от дела. – А я думал, вы писательница.

– Нет… то есть да… Я написала книгу, но я не писательница. В смысле… – Грейс нахмурилась. – Я написала книгу о браке. Специализируюсь на работе с супружескими парами.

– Она психолог, – вклинилась Ребекка.

Но, с другой стороны, разве авторство книги не делает из нее писательницу, озадачилась Грейс. И вдруг ей пришло в голову, что ее могли не так понять.

– Книгу я написала сама, – произнесла она таким тоном, будто отбивалась от обвинений. – Никого не нанимала.

Рон перестал снимать и уставился на цифровой монитор. Не поднимая глаз, велел:

– Сдвиньтесь немного влево. Нет, влево по отношению ко мне. И отклонитесь немного назад. Вот так.

Рон задумался:

– Наверное, с волосами все-таки надо было что-то сделать.

– Ерунда, прокатит, – отмахнулась Ребекка.

Грейс завела руку за голову и ловко выдернула три шпильки. На плечо упал темно-русый, тщательно увлажненный при помощи правильного ухода локон. Грейс собиралась распустить всю прическу, но Рон ее остановил.

– Не надо, так эффектнее, – возразил он. – Получается своего рода скульптурный эффект. Мне со стороны виднее. Ваши темные волосы замечательно контрастируют с цветом блузки.

Грейс не стала поправлять Рона, хотя, конечно, одета была вовсе не в блузку, а в мягкий, тонкий свитер из серо-бежевого кашемира. Таких у нее было штук пять, не меньше. Однако Грейс не собиралась обсуждать предметы своего гардероба с Роном, пусть даже этот парень – фотограф «Вог».