Грейс мой ответ выводит из себя.

– Что это значит? Одежду, продукты, оружие – ножи, взрывчатку, пистолеты – мольберт или набор красок? Если хотите знать мое мнение, – она выхватывает альбом из рук сестры, – это уже из ряда вон выходящее. Похитители обычно не позволяют жертвам рисовать доказательства их причастности к преступлению в дешевом альбоме. – Грейс поворачивается к сестре: – Если он так долго спокойно сидел, почему же ты не сбежала, Мия?

Та поднимает на нее вопросительный взгляд. Грейс вздыхает и смотрит так, словно сестру пора поместить в палату психиатрической лечебницы, поскольку она совершенно оторвана от реальности и не представляет, где находится и зачем, словно с трудом подавляет в себе желание стукнуть ее по голове чем-то тяжелым, чтобы удар встряхнул содержимое черепной коробки и заставил мозг работать.

Я счел своим долгом выступить в защиту Мии.

– Возможно, она боялась. А может, просто не знала, куда идти. Домик стоял посреди безлюдной пустыни в северной Миннесоте, зимой эти места похожи на затерянные земли. Куда ей было бежать? Он мог поймать ее, и что бы случилось тогда?

Грейс поджимает губы и перелистывает страницы альбома, разглядывая бесконечные изображения леса, бескрайних снегов; и… внезапно, словно вспомнив о чем-то, она взмахивает пальцами, перелистывая несколько страниц.

– Это рождественская елка? – Она поворачивает альбом к сестре.

Взглянув на надорванную страницу, та вскакивает с места. Я кладу руку на плечо Мии, стараясь ее успокоить.

– О да, милое деревце, – усмехаюсь я. – Вы и это сочтете необычным? Рождественская елка. Кстати, действительно очень симпатичная.

Она изо всех сил борется со сном, когда звонит телефон. Она уже тысячу раз повторяла, что должна уходить. Мне удавалось убедить ее, что в этом нет необходимости.

Не сразу нахожу в себе силы отвести от нее глаза. Отчетливо ощущаю умоляющий взгляд и заставляю себя забыть о нем. С этой девушкой происходит что-то странное.

Каким-то образом мне удается убедить ее остаться. Она верит, что это для ее же пользы. Объясняю, что провожу ее до такси, когда она протрезвеет. К счастью, она соглашается.

Звонит телефон. Она даже не вздрагивает, лишь смотрит на меня, будто считает, что это звонит моя подружка. А кто еще может позвонить среди ночи? Времени почти два. Беру трубку и выхожу в кухню, краем глаза отмечая, что она поднимается с дивана, стараясь побороть бессилие и вялость.

– Все в порядке? – интересуется Далмар.

Я ничего о нем не знаю, кроме того, что кожа его чернее, чем у всех черных, что мне доводилось видеть. Я и раньше исполнял заказы Далмара: воровство, угрозы. Но никогда не похищал людей.

– Угу.

Поворачиваюсь и смотрю на девушку, переминающуюся с ноги на ногу в комнате. Она ждет, когда я закончу разговор. Тогда она уйдет. Надо задержать ее, насколько возможно. Повернувшись к ней спиной, достаю из ящика пистолет.

– В два пятнадцать, – доносится из трубки.

Место мне известно: темный переулок под мостом метро, где в это время можно встретить лишь бездомных. Мне надо остановиться за серым мини-вэном. Они заберут девушку и отдадут деньги. Все очень просто. Мне даже не придется выходить из машины.

– В два пятнадцать, – повторяю я.

В этой мисс Деннет не больше ста двадцати фунтов. К тому же ее мучают похмелье и головная боль. Ничего сложного.

Возвращаюсь в комнату и вижу, что она собралась и готова уходить. Останавливаю ее у двери, обняв рукой за талию.

– Ты никуда не пойдешь.

– Надо, – говорит она. – Мне утром на работу. – И глупо хихикает. Что в этом смешного?

Хорошо, что у меня есть пистолет. И она его видит. В эту секунду все меняется. Вот он, момент истины. Она смотрит на пистолет, пытаясь понять, что это значит.

– Ой, – тихо вскрикивает она. Затем почему-то спрашивает: – Что ты будешь с ним делать?

Она медленно отходит на несколько шагов и садится на диван.

– Ты должна пойти со мной. – Я делаю шаг вперед, сокращая разделяющее нас расстояние.

– Куда?

Пытаюсь взять ее за руку, и она непроизвольно отдергивает обе руки.

– Пожалуйста, не усложняй.

– Зачем тебе пистолет?

А она ведет себя спокойнее, чем я ожидал. Явно обеспокоена, но не кричит, не плачет. Сидит, не отводя глаз от пистолета.

– Просто пойдешь со мной.

Хватаю ее за руку, она дрожит и старается вырваться. Ничего не выйдет, я держу ее крепко. Она вскрикивает и смотрит на меня со злостью – ей больно и страшно. Все произошедшее стало для нее неожиданностью. Она умоляет отпустить ее, просит не прикасаться. Командные нотки в ее голосе выводят меня из себя. Можно подумать, она здесь главная.

Она натужно старается вырваться, но сдается, понимая, что не сможет. Я ей не позволю.

– Заткнись, – говорю я, сжимая рукой оба ее запястья. Ей больно, я знаю. Мои пальцы оставляют красные следы.

– Это какая-то ошибка, – говорит она. – Этого не может быть.

Голос звучит на удивление спокойно, но испуганные глаза смотрят на пистолет. Не передать, сколько раз я слышал эти слова. Каждая жертва утверждает, что я ошибся.

– Заткнись. – На этот раз я повышаю голос и стараюсь говорить властно. Прижимаю ее к стене, и она задевает бра. Плафон с противным звуком падает на паркет, но остается целым, разбивается только лампочка.

Надавливаю сильнее и приказываю молчать. Повторяю снова и снова. Она стоит и молча слушает. У нее лицо профессионального игрока в покер, хотя в душе, несомненно, не все так спокойно.

– Ладно, – произносит она, будто у нее есть выбор, будто ее слова что-то меняют. Она кивает и поднимает на меня уставшие, но спокойные глаза. И, между прочим, красивые. Да, у нее красивые голубые глаза, но я спешу выбросить из головы подобные мысли.

Нельзя думать о такой ерунде. Только не сейчас. Сначала надо передать ее Далмару и выполнить работу.

Приставив пистолет к ее виску, объясняю, что делать. Она должна пойти со мной. Если закричит, я спущу курок. Вот так все просто.

Она не станет кричать. Я вижу это по ее лицу.

– Сумочка.

Она сама бросила ее на пол, когда мы час назад ворвались в квартиру, расстегивая на ходу одежду.

– Плевать на твою чертову сумку.

Выталкиваю ее в коридор и захлопываю за собой дверь.

На улице похолодало. Ветер разметал ее волосы, закрыв прядями лицо. Она дрожит еще и от холода. Я чувствую это, потому что крепко прижимаю ее к себе. Конечно, не для того, чтобы согреть, до этого мне нет дела. Я не хочу, чтобы она вырвалась и убежала. Я держу ее так крепко, что иногда наши ноги соприкасаются, мешая сделать шаг. Однако мы передвигаемся довольно быстро. Наша цель – оставленная на Айнсли машина.

– Шевелись, – говорю я в очередной раз, хотя понимаю, что сам нас задерживаю.

Приходится постоянно оглядываться, чтобы проверить, не следят ли за нами. Она смотрит под ноги и старается увернуться от промозглого ветра. Пальто осталось в квартире. Кожа покрывается пупырышками – тонкая блузка не лучшая одежда для начала октября. На улице пустынно, мы единственные, кому пришло в голову выйти из дому. Распахиваю дверцу машины и жду, когда она усядется. Не трачу времени, чтобы пристегнуться, разворачиваюсь и несусь прямо по улице с односторонним движением.

Дороги все равно пустые. Я еду быстро, знаю, что не должен этого делать, но все равно гоню, желая, чтобы все скорее закончилось. Она неестественно спокойна, сидит молча, дыхание кажется ровным. И все же мне удается заметить, что она немного дрожит от холода и страха. Интересно, о чем она думает? Заговорить со мной она даже не пытается. Свернулась на соседнем сиденье и разглядывает проносящиеся за окном улицы города. Пройдет еще немало времени, прежде чем мы доберемся до места встречи и люди Далмара вытащат ее из машины, попутно ощупав все тело своими грязными руками.

Далмар человек с норовом. Не представляю, какие у него планы на эту девушку. Мне известно лишь, что он рассчитывает на выкуп. Он будет держать ее до тех пор, пока отец не выплатит долг. Мне неизвестно, что они сделают с ней после. Убьют? Отправят домой? Сомневаюсь. Если так, то лишь после того, как сам Далмар и его парни используют ее на полную катушку. В голове выстраивается целый ряд возможных вариантов, и в конце концов я начинаю думать о том, что будет, если меня поймают? Затея может оказаться пустой. Похищение человека потянет на тридцать лет тюрьмы. Это точно. Я проверял. Не раз я думал о возможных последствиях после того, как меня нанял Далмар. Но одно дело – думать и совсем другое – делать. И вот я здесь, в машине, везу похищенную девушку и думаю о тридцати годах заключения.