- Ух ты, – медленно протянула я. – А что, если эту чудо-пилюлю предложить Скроссу, для совместного продвижения? Может, это его заинтересует?

Вигор пожал плечами.

- Пока мы не знаем, что его может заинтересовать. Он создал себе образ исключительно миролюбивого человека и бизнесмена, который оружием или шпионскими разработками не занимается, так что… Ну, на пилюле свет клином не сошёлся, у нас и ещё кое-что есть.

- Что? – немедленно спросила я.

Любопытство женщины воистину неистребимо.

- Узнаешь, при случае, – уклончиво ответил генетик и сменил тему. – Ты когда уже перестанешь над парнем издеваться?

- А?.. – я шокированно уставилась на эскулапа, который невозмутимо подправил что-то на клавиатуре, поменяв ракурс голограммы, на которой красовался розовый подрагивающий желудок кикиморыша, уже освобождённый от пережимающей его дряни, но пока ещё полностью не расправившийся.

- Я спрашиваю: когда ты поменяешь установки гуманоиду, чтобы он не пугал всех неподготовленных своей внезапной эрекцией? Сколько можно парня подставлять?

- Ну… это же было заложено изначально, – принялась оправдываться я. – Если ты считаешь, что такую реакция можно убрать…

- Нужно! Не можно, а нужно, причём давно! – с досадой поправил меня викинг.

- Ну, хорошо, – я несколько опешила от такого напора. – Только мне придётся его вводить в транс. Гипносом, наверное?

- «Наверное, Гипносом», – передразнил меня варвар и хмыкнул. – То-есть, нормальной мощной гипнологической установки у тебя нет?

- Вот, как раз подумывала её купить… – как можно более оптимистично ответила я.

В доме, кажется, этой полезной вещи не было, по крайней мере, на глаза она мне не попадалась. Раньше я спокойно обходилась университетской лабораторией, – во флэтку всё равно ничего лишнего было не всунуть, ну, а теперь – другое дело: место есть, мы оба вот-вот учиться начнём... Действительно, надо приобрести.

- Можешь моей воспользоваться, она встроена в камеру, – предложил конунг. – После пробуждения он как раз слегка расторможенный будет, ещё и легче пойдёт.

- То-есть, прямо сейчас? После операции?

- А чего ждать? Пока он кого-нибудь до инфаркта доведёт своей… неадекватной реакцией?

- Ладно, – пробормотала я, прикидывая, что надо сказать, чтоб прекратить «издевательства» над Маугли.

На формулировку у меня ушло несколько минут, на обдумывание, не добавить ли ещё чего-нибудь к озвученным пожеланиям, – ещё пара. Пока я решила больше ничего не касаться. Посмотрим, как скажется это изменение, оно ведь, судя по всему, одно из базовых. Ох, не напортачить бы…

До окончания операции мы сидели молча. Вигор, углубился в свои расчёты, что-то перекраивая и перестраивая в проекции заморышева организма. Мне хотелось спросить его, что он делает, но не решилась: и так возникло стойкое ощущение, что я ему мешала. Возможно, он привык к одиночеству в этой лаборатории, и моя болтовня его не развлекала, а раздражала…

На этот раз кабина информировала нас об окончании операции резким звонком. Эскулап первым подошёл к капсуле, набрал некую комбинацию символов на виртуальной панели, расположенной прямо на крышке, и повернулся ко мне:

- Ну вот, смотри. Я поставил отсрочку на минуту. Как только на табло будут одни нули, он проснётся. Включится гипнологическая установка. Дождись, пока красный огонёк сменится на зелёный, и вещай, чего ты хочешь, чтобы он делал. Или не делал. Всё поняла?

- Да.

- Отлично, действуй.

Слава Всевидящему, Вигор не стал торчать рядом, ожидая, когда все описанные манипуляции будут проделаны, и я скажу слова, избавляющие лягушонка от навязанной ему создателями реакции на испуг. В последний момент задумалась, как это скажется на наших отношениях вообще, и занятиях любовью в частности, но додуматься ни до чего не успела: красный огонёк, несколько раз мигнув напоследок, потух, и рядом загорелся зелёный кошачий глаз, словно бы нетерпеливо подмигивавший. Я заторопилась, наклонилась к переговорному устройству и сказала:

- Маугли, слушай меня, слушай мой голос… Слушай внимательно, что я говорю тебе… Ты слышишь?

Из недр капсулы донеслось тихо, почти шёпотом:

- Да…

- Слушай, что я говорю и запоминай. Ты больше не будешь испытывать эрекцию в момент, когда пугаешься. Понимаешь? Больше твой страх и эрекция никак не связаны. Страх – отдельно, эрекция – отдельно. Понимаешь?

- Да…

- Хорошо. Теперь слушай мой голос… Только мой голос. На счёт три ты проснёшься, всё будешь помнить и делать, как я сказала. Раз, два, три!

До меня долетел глубокий вздох, и я отстранилась. Крышка, издав предупреждающий мелодичный звонок, начала подниматься, открывая бледное до голубизны лицо кикиморыша, на котором неожиданно ярко блестели зелёные глаза, сейчас напоминавшие стекло. По крайней мере, жизни и мысли в них было не больше, чем в обточенных стекляшках.

- Что с ним?! – спросила я у подошедшего генетика.

Тот нахмурился, всмотрелся повнимательнее и ответил встречным вопросом:

- А ты использовала уже когда-нибудь гипнологическую установку для его обучения?

- Нет. Я меняла Маугли психические установки, заложенные его прежними хозяевами, но… не таким образом.

- А каким?

Я запнулась. Совершенно не хотелось вспоминать о том, как выжигала клеймо на теле заморыша, но ещё меньше хотелось рассказывать об этом кому бы то ни было, тем более Вигору.

- Там… своя была история. Но она не имеет отношения к гипнологической установке.

Эскулап подозрительно посмотрел на меня, но настаивать не стал. Сверившись с несколькими экранами, показывающими текущее состояние лягушонка, он, наконец, резюмировал:

- Похоже, твой гуманоид тяжело переносит такое воздействие… непонятно, почему. Ну, будем разбираться. Пусть пока полежит в капсуле. Посидишь с ним рядом?

- Да, конечно, – я опустилась на какую-то коробку.

Викинг вернулся к киберу и принялся быстро перебирать страницы, что-то открывая, закрывая, перелистывая и проглядывая. Я вздохнула и тревожно вгляделась в серо-голубую мордочку. Бедный, бедный лягушонок… Не везло ему с медициной! Как вмешательство – так проблемы. Непонятно только, – неужели заморышу противопоказаны гипнологические процедуры?! Как же он учиться-то будет?

Я успела бы, наверное, накрутить себя до Вограны знают каких ужасов, но, к счастью, бог варваров вернулся к установке. Быстро проглядел что-то на панели и удовлетворённо хмыкнул:

- Вот в чём дело… Сейчас всё исправим.

Быстрый, почти музыкальный пассаж, исполненный пальцами, облачёнными в спецперчатку, и Вайятху начал подавать признаки жизни: голова дёрнулась, и в пустых глазах появился проблеск сознания.

- Ага, живой! – с удовлетворением констатировал блондинистый конунг.

Ещё через несколько минут пошатывающийся и поскуливающий заморыш выполз из мягко светящейся капсулы и привалился ко мне. Чуть ниже грудины у него влажно блестел прямоугольник напылённой повязки, закрывающей места проколов, через которые производились манипуляции внутри заморышева тела. Судя по непроизвольным гримасам, Маугли было больно. Правда, Вигор пообещал, что скоро ему станет легче, – и обезболивающее подействует, и заживление пойдёт. Нужно только подождать пару часов.

Я вызвала флайер, чтобы мы могли вернуться домой, кое-как одолела нелёгкий процесс одевания стонущего кикиморыша, и, сопровождаемые эскулапом, мы потихоньку доковыляли до летательной машины. Убедившись, что все загрузились, и аппарат начал подъём, Вигор скрылся в дверях лаборатории. Я облегчённо вздохнула и откинулась поглубже на спинку сидения: кажется, можно было расслабиться.

Лягушонок, по причине временного нездоровья, не сидел на полу, а был тоже упакован в кресло и аккуратно пристёгнут ремнями безопасности, исключающими любую возможность пассажира от этого самого кресла оторваться. Вайятху сидел, зажмурившись, но хотя бы повязку на глаза не требовал. Какой-никакой, но прогресс наличествовал. Задумавшись о том, как новая установка скажется на психике кикиморыша, я не заметила, как мы долетели.