- Это как? – озадачилась я.

- Это как будто вокруг всё цветёт и благоухает, а под ногами всё ходит ходуном. Не в буквальном смысле, – засмеялась Лавиния, заметив мой опасливый взгляд вниз, на море. – На самом деле никаких землетрясений здесь нет, на Мирассе даже непогода происходит по расписанию, правда-правда. Я описываю тебе мои личные ощущения от дворцовой жизни, не более того. Кстати, Эктор говорит то же самое…

Я ещё больше встревожилась.

- Лави, так, может, мы не вовремя приехали?

- Как раз вовремя. Император очень плох, – понизив голос, сообщила подруга. – Плох настолько, что мы со дня на день ждём известия о его смерти.

- Но… Это же рано, – удивилась я. – В смысле, коронация должна была состояться только через год!

- В том-то и дело! Обычный порядок вещей нарушился, и время передачи власти, и условия.

- А что говорит принц?

- Отшучивается. Говорит, что, раз традиции и так нарушаются, он разгонит всю эту богадельню – так он называет Комитет по престолонаследованию – и объявит меня своей официальной женой.

- Ого… А он так может, на самом деле?

- Не знаю, – Лавиния тяжело вздохнула. – Беда в том, Тэш, что ни я, ни Эктор, никто другой, не в состоянии сказать точно, что на уме у Его высочества. И его реальные полномочия мне неизвестны, единственное, что я знаю точно, – до сих пор ничего подобного ни один из императоров не делал.

- Ну, всё когда-то бывает впервые… – задумчиво ответила я. – Возможно, именно ты станешь той соломинкой, что сломает спину империи.

Златовласка вновь вздохнула, и мы сменили тему разговора.

Я спросила, где можно выгулять кикиморыша так, чтобы никого не встретить, и подруга вызвалась тут же показать нам окрестности. Извлечённый из заточения заморыш так бурно радовался, что чуть не сорвал опять прогулку. Слава Всевидящему, Лавиния, как эмпат, смогла успокоить своего подопечного, и мы вполне цивилизованно ушли по пляжу вдаль, пока не скрылись из глаз возможных наблюдателей. После этого Вайятху окрасился во все цвета радости и, сбросив на бегу верхнюю одежду, умчался прямо в море. Плавал он теперь почти как рыба, так что я не боялась за него. Мы со златовлаской решили просто посидеть пока на берегу. И сидели так, болтая обо всём на свете, когда внезапно прямо перед нами из пологих гладких волн поднялась гигантская круглая лоснящаяся спина какого-то морского чудовища. Я только успела открыть рот, а Лавиния вскочить на ноги, как впереди всплывающего чуда-юда показался Маугли, радостно машущий нам руками.

- Всевидящий… Да это же ллордх! – ахнула ГИО-девушка, в руках которой вдруг, будто сами собой, появились какие-то подозрительные зубчатые штуковины. – Как он тут оказался?.. Ах, ну да! Можно было догадаться, – вдруг фыркнула она, расслабляясь. – Поздравляю тебя, Тэш, Маугли притащил сюда самого опасного обитателя здешних морей.

- З-зачем? – опасливо спросила я, таращась на чудовище, которое всё продолжало всплывать, поднявшись уже на два человеческих роста, и не думая останавливаться. – Он что, – такой большой?!

- Угу. Вообще-то, обычно ещё больше, это, видимо, подросток. Любопытный, – на это его Маугли и поймал.

- В смысле – поймал?

- Фигурально, конечно. Ллордхов не ловят, их не так много осталось, и потом, они слишком умны, чтобы попадаться на уловки людей. Да и мясо у них невкусное.

- А, тогда понятно… – пробормотала я, с трепетом глядя на показавшуюся, наконец, на поверхности воды, морду чудовища, с двумя круглыми, чёрными, удивительно умными глазами.

- Сагите! – закричал разноцветный возмутитель спокойствия. – Смотрите, кого я нашёл! Правда, он красивый?

- Да уж… Просто неотразимый, – пробормотала я, разглядывая тушу, покачивающуюся на волнах.

Больше всего «красавец» походил на огромного земного тюленя, которого кто-то надул, как летающий шарик. Правда, тюлени никогда не были так элегантно окрашены в глубокий синий цвет, отливающий на свету золотом.

- Сагите! Мы с ним подружились! – продолжал сообщать последние новости гуманоид, поворачиваясь к «другу», приоткрывшему гигантскую пасть, украшенную острыми, как кинжалы зубами.

- Лави, а он Маугли ничего не сделает? – забеспокоилась я, глядя, как «тюлень» вдруг ловко перевернулся на спину, показав жемчужно-голубое брюхо.

- Не должен, – задумчиво ответила богиня морских разбойников, вглядываясь в морду ллордха. – Я не чувствую агрессии…

Тем временем, заморыш подплыл вплотную к чудовищу, и, задрав вверх голову, что-то проскрипел. «Шарик», подумав, ответил похожим скрипом. Честное слово, можно было подумать, что кто-то балуется, открывая и закрывая старинные кованые ржавые ворота. Маугли испустил очередной скрежет, потом вдруг повернулся и быстро поплыл к берегу. Тюлень так же быстро «сдулся», став почти плоским, и ушёл под воду.

Когда Маугли вышел на берег, я увидела, что он чем-то расстроен.

- Что случилось? Твой новый друг обидел тебя? – спросила я.

- Нет… Он просто не верит, что я – это я.

- Не верит? – удивилась Лави. – А за кого он принимает тебя?

- Ни за кого. Он просто уверен, что меня не может быть, потому что таких, как я, нет вообще.

Я нахмурилась. Что-то мне эта тирада напоминала… Да-да, почти такими же словами я, помнится, выражала своё недоумение, когда поняла, что Маугли – искусственно созданное существо. Так что, этот мирасский тюлень тоже ухитрился опознать в заморыше «то-чего-не-может-быть»?!

- Погоди, пожалуйста, – Лавиния тоже встревожилась. – Каких – таких? И почему он уверен, что тебя не может быть?

- Ну, потому что он ни разу никого, подобного мне, не встречал. И никто из его родственников не встречал. И никто из родственников родственников не встречал. Поэтому он уверен, что меня попросту не может существовать.

- Ну, это он преувеличивает, ты же всё-таки есть.

- Да. В том-то и дело… А когда я сказал ему, что тоже родом с Мирассы, он удивился ещё сильнее!

- Маугли-и… – простонала я. – Ну, я же просила тебя не болтать налево и направо, откуда ты!

- Но ведь он никому не скажет! Разве кто-то другой сможет его понять, как я? – возразил лягушонок.

- Ну, этот – нет. Главное, чтобы какому-нибудь человеку не сболтнул.

- Не беспокойтесь, сагите.

Вайятху подошёл ко мне и сел на песок рядом. Стекающие капли воды на его сине-зелёной коже казались жидкими драгоценными камнями. В глазах лягушонка плескалось недоумение, такое же огромное и бездонное как море перед нами.

- Почему он сказал, что меня не может быть? – прошептал Маугли, повернувшись ко мне. – Неужели все уже забыли, что такие, как я, жили здесь?..

Я погладила его по напряжённой спине.

- Пятьсот лет – большой срок… Возможно, никто, кроме здешних горцев, уже не помнит о Вайядхау.

- Но это… несправедливо!

Зелёные глаза потемнели.

- Возможно, что и несправедливо. Но так уж оно бывает: живые помнят о живых, и забывают о мёртвых.

- Я не мёртв, – упрямо покачав головой, ответил заморыш и сдвинул брови. – Я жив, я есть…

- Да, всё так. Но об этом никто не должен знать. Помнишь? Как только кто-то узнаёт о том, кто ты, – тебя вернут обратно бывшему хозяину.

Лягушонок посмотрел вокруг с тоской.

- Как странно, сагите… Здесь всё создано для радости, но постоянно хочется плакать.

Я вздрогнула: в который раз кикиморыш попал прямо в точку своими словами. Действительно, радости нам не доставало.

Нас прервало повторное явление гигантского тюленя, явившегося на этот раз с каким-то другим ллордхом, совершенно невероятных размеров. Этот новый был аквамаринового цвета, и отличался густыми белыми усами, – ни дать, ни взять, дедушка нашего знакомца. Он тоже вступил в беседу с Маугли, наполнив все окрестности таким скрипом и визгом, что впору было затыкать уши. Они довольно долго так скрежетали, причём, казалось, что пришелец старательно убеждал в чём-то Маугли, а тот не соглашался.

Но, наконец, какофония закончилась, чудовища синхронно нырнули, а Вайятху вернулся к нам, озадаченно потирая затылок.