- Эй, Тэш, погоди… Ты что – плачешь?.. Тэш, ты серьёзно, плачешь?! Ну, извини, извини, пожалуйста… – стратег повернул меня к себе, как я ни отворачивалась, пытаясь скрыть слёзы, и крепко прижал к груди. – Всё, не будет пока никакого расставания, не переживай так.

- А как же Линн? – прогнусавила я, хлюпая носом и вытирая слёзы об очередной дизайнерский изыск, надетый на мачо.

- Да Вограны с ней, – с досадой ответил Эдор и тяжело вздохнул. – Подождёт…

- А если не подождёт? – упрямо допытывалась я. – И вообще, зачем менять планы? Просто не надо навязывать мне никого другого.

- Не буду, извини, Жужелица. Но расставание мы пока, действительно, отложим. Есть некоторые события, которые меня смущают…

- Какие? – немедленно встревожилась я, отлепляясь от стратеговой груди и пытаясь рассмотреть выражение его лица. – Что-то случилось?

- Ничего особенного… Так, какие-то непонятности, которые не к чему привязать, но напрягать они меня всё равно напрягают.

- Например?

Эдор опять тяжело вздохнул, выпустил меня из объятий, уселся в кресло и сказал:

- Ну, например то, что со строительства внезапно уволили нашего директора и назначили своего, мирассца.

- Почему уволили? Плохо работал?

- Нет, обвинили в воровстве.

- Ого… И что же он украл? – поразилась я.

- Утверждают, что несколько килограмм местной специи, запрещённой к вывозу. И он не просто украл, а попытался вывезти, так что его взяли с поличным прямо на космодроме.

- Глупость какая-то, – медленно проговорила я. – Если уж украл, зачем сразу всё вывозил?

- Да в том-то и дело… Вроде, простая глупость и жадность, но что-то меня в этой истории тревожит.

- А ты сам с этим вором говорил?

- Да.

- И что? Он сознался?

- Сознался.

- Ничего не понимаю, – воскликнула я с досадой. – А как он объясняет, зачем украл?

- Никак не объясняет. «Нечистый попутал», – примерно так. И клянётся, что сам не понимает, как его угораздило, что он – сама честность, никогда и ни за что… ну и всё в таком духе.

- И что с ним теперь будет? – спросила я.

- Будет сидеть в местной мирасской тюрьме, – мрачно ответил стратег, нахмурившись. – Есть, понимаешь ли, Жужелица, у них и такое заведение, несмотря на всю их веру в райскую жизнь.

Я передёрнула плечами. История и вправду получалась странная и необъяснимая. А, учитывая то, что мы знали о местных властях и их играх с подсознанием, и вовсе всё выглядело настораживающее.

- Что ты думаешь? Его могли подставить? – спросила я задумчивого стратега, постукивавшего пальцами по подлокотникам кресла в такт каким-то своим мыслям.

- Могли. Но зачем? Вот вопрос, ответ на который я очень хочу получить, но пока не могу. И именно поэтому наше с тобой расставание откладывается, Тэш, раз уж ты не хочешь играть роль подруги кого-то другого из моих братьев. Я хочу быть абсолютно уверен в людях, которые рядом. Поэтому Линна подождёт до лучших времён.

Я покаянно кивнула. Конечно, зная о проблемах стратега, возможно, я даже согласилась бы на замену, но смогла бы сыграть любовь к кому-то другому или нет – большой вопрос. А изображать, что Эдор мне дорог, и не требовалось, это было чистой правдой, и если уж он сам хотел повременить с публичным разрывом, я была только за. Действительно, пусть Линна подождёт…

Сувенир 46

Подготовка к императорскому маскараду оказалась ещё утомительнее, чем я думала: ежедневно приходилось тратить кучу времени на оттачивание па медленного торжественного танца, пока Лавиния не стала одобрительно кивать, глядя на меня, вместо того, чтобы качать головой. Но и это было ещё не всё! По вечерам повадился прилетать стратег, и мы принялись отрабатывать шаги и повороты вместе.

Я просто плавилась от обиды, наблюдая за тем, как мачо, посмотрев одним глазом на движения и рисунок танца, схватывал всё просто на лету, а потом танцевал так, словно обучался этому с малолетства. Я же, тренирующаяся уже не одну неделю, выглядела с ним рядом каким-то плохо обученным маа на льду.

Бывший контрабандист утверждал, что всё зависит от концентрации внимания и чувства ритма, я наивно верила и страдала, пока Лавиния не рассказала мне по секрету, что дополнительным занятием, избранными стратегом номер один в детстве, было… что? Правильно, хореография! Выходит, я имела дело с почти профессиональным танцором, притворяющимся эдаким одарённым любителем.

Припёртый к стенке, стратег в обмане сознался, на мою страстную обвинительную речь долго хохотал, а потом взялся обучать меня всерьёз. И вот тут я поняла, что надо было промолчать! Потому что, вместо доведения требуемых хороводом движений до совершенства, мачо принялся гонять меня по азам хореографической подготовки! Я взмолилась уже на вторые сутки, но мерзкий тип, не слушая никаких уговоров, продолжал ежевечерне прилетать и истязать меня. В результате, я изрядно прибавила в гибкости, научилась садиться на шпагат, складываться вдвое, держать осанку, и заодно возненавидела танцы всеми фибрами души!

Естественно, мы ругались, да так, что искры летели во все стороны! Один раз я даже запустила в стратега тарелкой, но он легко увернулся, и потом ещё прочёл мне лекцию о вреде для здоровья бессмысленных скандалов, устраивать которые особенно не к лицу дипломированному (уже) психологу. Пусть детскому, но всё же. Я парировала, что держать такое количество негатива в себе намного вреднее для здоровья, и, улучив момент, «уронила» его в бассейн.

Лягушонок от наших криков прятался подальше, просто ожидая, когда опекуны закончат очередное выяснение отношений. Что до Лавинии, то она не принимала ничью сторону в спорах, уверяя, что наслаждается нашими спектаклями, и роль зрителя не променяет ни на что.

Но не ругаться с самоуверенным мачо было невозможно, – помимо мучений с танцами, он отверг все предложенные мною варианты наряда на бал! Шесть попыток достичь какого-то компромисса оказались безрезультатными. Наконец, я опрометчиво заявила, что больше и пальцем не шевельну, чтобы искать себе седьмое платье. Тут мерзавец совершенно спокойно ответил:

- Наконец-то!

И сообщил, что платье доставят мне завтра.

Пока я раскрывала рот, не в состоянии даже слов найти, чтобы охарактеризовать подобную наглость, мачо попросту смылся, не забыв послать мне на прощанье воздушный поцелуй, чем вызвал у меня непроизвольное скрежетание зубами.

Таким вот образом, за четыре дня до отлёта на Мирассу, я получила тот самый наряд, на который, по-видимому, Эдор делал ставку с самого начала.

Пришлось признать, что вкус у мачо был безукоризненным: он ухитрился выбрать идеальную вещь! Длинное, до самого пола, немыслимого золотисто-зелёного цвета, отливающего то в фиолет, то в пурпур, платье сделало из меня настоящую королеву, как только я рискнула его примерить. Надо сказать, это было очень непросто: крой был настолько сложным, что без специальной инструкции справиться было бы нереально. Постоянно сверяясь с указаниями производителей, я упаковалась в верхнюю часть платья, похожую на корсет, перевитый блестящими шнурами; потом надела длинные юбки (две штуки), немного разных оттенков; и ещё отдельно пристегнула двухслойные рукава, тоже замысловатого вида, с прорезями и сборками, закрывающие всю руку целиком, включая кисть. В-общем, современными в этой головоломке были только молекулярные застёжки, всё остальное можно было хоть сейчас в музей сдавать.

Когда я закончила сборку платья и вертелась перед зеркалом, прикидывая, всё ли сделала правильно, в комнату тихонько заглянул лягушонок и застыл, словно статуя, не сводя с меня круглых глаз.

- Как ты думаешь, я его правильно надела? – спросила я, пытаясь определить порядок шнуровки. Пара мест вызывали у меня сильные сомнения…

- Думаю, да, сагите, – тихо ответил Маугли.

Странно, но только сейчас я обратила внимание, что подростковая хрипотца уже исчезла из его голоса, тембр стал ниже, и в интонациях появилась какая-то певучесть.