- Думаю, через месяц. Или раньше: всё зависит от того, когда начнутся поставки оборудования с заводов отца Линны. Ну, он тоже затягивать не станет.

- Ты по-прежнему будешь там один?

- Хочешь, возьму тебя с собой? Познакомлю с будущим правителем. И, чем Вограны не шутят, глядишь – традиция оставаться императору холостым и закончится…- мечтательно улыбнулся стратег.

Златовласка как-то вымученно улыбнулась и поспешила перевести разговор на другое. Лавиния настолько явно не горела желанием стать императрицей, даже гипотетической, что для такой сдержанной девушки было почти демонстративно высказанным отказом. Я удивилась: вряд ли нашлась бы кандидатура, более подходящая для этой цели, чем она, да и опекаемого у неё сейчас не было, ну, если не считать нас с лягушонком. Но это всё было временно, мы обе это понимали. Зная, насколько наличие близкого человека важно для нормальной жизни ГИО-изменённых, я забеспокоилась.

Вечер закончился довольно быстро, – стратег спешил вернуться в столицу, поэтому улетел, как только мы прикончили привезённое вино, кстати, совершенно изумительное. Возможно, именно то, что я слегка опьянела, и подвигло меня на настоящий допрос, который я учинила Лавинии во время нашей обычной вечерней прогулки. ГИО-красавица сдалась далеко не сразу, но, видимо, убедившись, что я не отстану, вздохнула и призналась:

- Видишь ли, я – что-то вроде несчастливого амулета.

- Ты?!

- Ну, да. Из всех моих братьев и сестёр, прилетевших с базы, только я ухитрилась потерять одного за другим троих парней, с которыми меня связывали чувства.

- Как потерять? Вы расстались, что ли?

- Нет, они умерли. Все трое.

- Что – вот так вот, просто взяли и умерли? – с недоумением уточнила я.

- Первый погиб в авиакатастрофе. Второй… второй долго болел. Я ухаживала за ним, даже добилась ремиссии, но болезнь всё-таки забрала его у меня. Потом был довольно долгий период одиночества, но братья убедили, что так нельзя, мол, я превращусь в сухарь и перестану адекватно воспринимать мир… Я сдалась и завязала отношения с третьим парнем.

- И..?

- И три месяца назад он тоже умер. Внезапно, без видимых причин, просто встал со стула однажды утром, упал и умер.

- Кошмар какой-то… – пробормотала я. – Почему так случилось, выяснили?

- Да, лопнул сосуд в мозгу.

- Бывает… Но при чём тут ты?

- Возможно, не при чём. Но точно неизвестно, поскольку никто досконально не изучал, как именно мы влияем на людей. Конечно, у нашего отца есть какие-то сохранившиеся старые записи, схемы и описания проектов, для которых нас готовили, но этих материалов очень, очень мало. И где гарантия, что какие-то способности не были заложены тайно? Во всяком случае, теперь я стараюсь избегать отношений с мужчинами. В отличие от них, мои подруги на здоровье до сих пор не жаловались, – принуждённо рассмеялась северная дева, срывая несколько стебельков травы.

- Так ты боишься, что если понравишься наследнику, с ним тоже что-нибудь случится? – допытывалась я.

- Ну, скажем, мне не хотелось бы никому навредить. Ведь этот «принц» на нашей стороне, и нам следовало бы его оберегать.

- Но Эдор, похоже, не считает, что ты приносишь несчастье. Иначе он не предлагал бы тебе знакомство с нашим самым сильным союзником!

Златовласка печально вздохнула:

- Брат упрям… Но некоторые вещи происходят независимо от того, верят в них или нет.

Разговор прервался, поскольку вниз спрыгнул лягушонок, следовавший за нами по деревьям. Благодаря стараниям златовласки, он научился передвигаться так с довольно приличной скоростью, а уж по каштанам вдоль тропинки, которые он знал, как свои пять пальцев, лягушонок и вовсе носился, словно угорелый. Я подумала, что интуитивно очень правильно выбрала для него имя, – сейчас он выглядел, как настоящий маугли: полуголый (это чтобы закаляться), взлохмаченный (вечер был ветреным), со свежими царапинами на груди и руках, и с горящими зелёными глазами. Чувствовалось, что заморыш был совершенно счастлив!

Исполнив вокруг нас что-то вроде самборского народного танца, Вайятху снова взлетел на дерево и исчез из виду.

- Он сильно вытянулся в последнее время, – заметила я. – Растёт, как заговорённый.

- Так это же потому, что Вигор ускорил процесс изменений, – рассеянно ответила Лавиния.

- Как? А почему мне ничего не сказали? – воскликнула я, остановившись. – Да ведь у лягушонка теперь должны быть постоянные боли, как же он ухитряется так носиться?!

- Ну, он принимает довольно сильные болеутоляющие, а носиться по деревьям ему, как ни странно, легче, чем сидеть за столом, – пояснила златовласка. – Прости, я не знала, что Маугли не предупредил тебя. Это ведь он упросил Вигора… Я думала, ты одобрила его стремление побыстрее вырасти. Видимо, наш мальчик соврал…

Я ошарашенно покачала головой: никогда до этого не сталкивалась с ложью со стороны Маугли, и вообще была уверена, что он просто не способен врать! Похоже, заморыш достиг того уровня развития, когда ложь становится чем-то обыденно-необходимым… А я чуть не прошляпила этот важный момент со своей учёбой.

- Тэш, не сердись на него, он хотел как лучше. Так долго рассказывал Вигору, что ему очень надо быстрее вырасти…- попросила златовласка.

- Да зачем?!

- Ради тебя.

Я споткнулась и замолчала. Да, когда-то, в самом начале изменений лягушонка я была для него главным стимулом терпеть не слишком-то приятные процедуры и их последствия. Но с тех пор утекло так много воды, я надеялась, что Маугли нашёл новые причины, чтобы развиваться…

- Ты расстроилась? – осторожно спросила Лавиния. – Но почему? Мальчик так счастлив делать что-то для тебя…

- Всё не так, – грустно ответила я. – Всё, что ты видишь – всего лишь иллюзия.

- Не понимаю… Он же тебе нравится?

- Ну… да. Нравится, – уклончиво ответила я.

- Тогда объясни, почему, когда вы рядом, ты постоянно испытываешь боль?

- Ох… неужели это так заметно? Я надеялась, что научилась скрывать свои чувства.

- Не от нас, – пояснила Лавиния. – Возможно, дело ещё в том, что мы провели довольно много времени вместе, и не заметить этого было просто невозможно. Так в чём дело?

- Дело в том, что Маугли… был сексуальным рабом на Мирассе.

- Да, я слышала, но при чём здесь твои чувства? Или тебе неприятно испытывать что-то к бывшему рабу?

- Нет, не в этом дело… – Я на секунду прикрыла глаза. Очень не хотелось говорить об этом, но сейчас, после рассказа Лавинии промолчать было бы нечестно. – Просто я его люблю, а он меня – нет. Вот и всё.

Златокудрая богиня широко раскрыла глаза.

- Он тебя не любит?! Ну, в этом ты точно ошибаешься, у него даже пульс учащается, как только он вечером видит твой флайер!

Мои щёки невольно вспыхнули. Несмотря ни на что, слышать это было приятно. Вограны всё побери, слишком приятно, чтобы сохранять спокойствие!

- И всё-таки, это не любовь, – возразила я.

- Нет? Но что тогда? – недоумевала подруга.

- А разве Эдор тебе не рассказывал историю Вайятху?

- Ну, в самых общих чертах.

Пришлось опять, в который раз, пересказывать жизнеописание лягушонка и сложности, связанные с его физическим и духовным развитием, в том числе и запутанную историю привязки ко мне, как хозяйке.

Выслушав, Лавиния некоторое время молчала, а потом сказала, покачав головой:

- Никогда не сталкивалась с запрограммированными чувствами. Значит, он всегда любил каждого своего хозяина?

- Да, – вздохнув, ответила я. – И, поскольку мне пришлось взять на себя роль его хозяйки, психологическая привязка перешла на меня тоже. Увы, как любое искусственное чувство, оно должно пройти, как только я отпущу Маугли.

Лавиния ещё помолчала.

- Скажи, а ты уверена, что это хорошая идея – отпустить его? – осторожно спросила она. – Насколько я могу судить, сейчас мальчик вполне счастлив, его жизнь имеет смысл, поскольку у него есть ты. Но что с ним будет, когда ты оставишь его, и он этот смысл утратит? Ты об этом думала?