Выяснилось, что об Императоре и правительстве абориген знал, действительно, немногое, но этого хватило, чтобы составить поверхностное впечатление о том, как управлялась Мирасса. Во главе всего, чего только можно, стоял Император. Ему подчинялись Военный кабинет, Кабинет министров и Кабинет Крови, в который, как я поняла, входили ближайшие (или умнейшие?) родственники самодержца, помогавшие ему править. Дальше власть делилась на аналоги министерств, и спускалась к местным органам управления, но нас они интересовали в последнюю очередь, потому что являлись простыми исполнителями воли верховного правителя.

Помимо политической, императорская семья обладала и экономической властью тоже, поскольку номинально Император был хозяином всего. Вот так, просто и незатейливо: имел во владении планету целиком! Все остальные, кто что-то строил, добывал, растил, даже просто жил на Мирассе, арендовали площади и строения, и, соответственно, платили налоги. Приобрести что-то в собственность было невозможно. Вероятно, этим и объяснялось отсутствие там бизнесменов с других планет, таких, как Скросс, которые разворачивали свои собственные бизнес-империи на просторах Галактики. На Мирассе у них шансов не было, – все преференции давались только местным, только своим. Причём, весьма ограниченному количеству «своих». Даже туземцы жили в резервациях на правах квартиросъёмщиков, которых в любой момент могли «попросить» выйти вон.

При таком раскладе получалось, что за разрешением на строительство курортов Скросса реально стоял кто-то из императорской семейки, и этот кто-то имел настоящее влияние. По всему выходило, что следующим источником информации должен был стать Альдор. Ну, или кто-то с самой Мирассы. ГИО-стратеги выяснили, что, даже усилившись, влияние аборигенов стоило крайне мало по сравнению со словом кого-то из ближнего круга Императора. Значит, надо было искать того, кто хотел бы это самое слово сказать.

Когда поток вопросов ГИО-изменённых иссяк, настал мой черёд. Но меня интересовали не экономические модели, используемые на родине лягушонка, и не то, сколько ступеней насчитывала лестница власти, а дела давно минувших дней: я хотела разузнать всё, что возможно, о предках Маугли.

Мирассец отнёсся к моим расспросам так же спокойно, как к допросу, учинённому ему стратегами и врачом. Миротворец принялся описывать историю своей планеты, причём так, словно всё происходило только вчера, а не отстояло от нас на пятьсот лет в прошлом. Среди рассказанного им, поначалу нового для меня было намного меньше, чем я ожидала. Абориген вновь повторил, что Вайядхау жили в лесах, чем гуще и непроходимее, тем лучше; научились изменять цвет кожи, поскольку иначе спрятаться среди деревьев было невозможно; занимались тем, чем занимаются жители всех лесов на всех планетах на определённом этапе развития цивилизации: собирали съедобные растения и охотились. А ещё следили за состоянием деревьев и лесных обитателей. Последнее меня удивило. Совершенно непонятно, каким образом могла справляться с этим горстка туземцев?

Наводящие вопросы прояснили, что я несколько неправильно поняла расклад, сложившийся на сказочной планетке. Прежде всего, гуманоидное население Мирассы никогда не было многочисленным. Даже в самые лучшие годы оно составляло не более, чем миллион особей, рассеянных по четырём материкам. В среднем же, общее число всех народностей вкупе не превышало семисот тысяч особей. Капля в море, по сравнению с планетами, населёнными людьми, где количество жителей колебалось от двух до пяти миллиардов человек! И роль населения Храиссы (так бугай упорно называл свою родину) была обозначена достаточно жёстко, хотя и туманно, на мой взгляд: оно должно было способствовать хорошему самочувствию и счастью Мирассы! Каково?! Не знаю, как другие планеты, а эта скромностью явно не отличалась!

Так вот, указанного числа аборигенов вполне хватало, чтобы успешно справляться с ублажением означенного небесного тела. Видимо, их было слишком мало, чтобы как-то изгадить прекрасную природу и пойти в неправильном направлении, строя свою цивилизацию, но достаточно, чтобы вносить необходимую лепту в «энергетическое покрывало» планеты, – именно так выразился полосатый миролюбец.

С одной стороны, это выглядело логичным: необходимость кормить всё новые и новые рты всегда была самым жёстким двигателем прогресса, подбивая людей и государства на захваты, войны и грабежи как своих соседей, так и просто свободных территорий. Человечество только недавно пришло к мысли, что существуют и альтернативные пути развития, не предполагающие смерти и опустошения. Впрочем, не все согласились с этим, и до сих пор было немало сторонников консервативных взглядов на жизнь: пришёл, увидел, отобрал…

Но, с другой стороны, требования планеты обрекали мирассцев на постоянную жизнь при каком-то первобытно-общинном строе, если не хуже, потому что дальнейшее развитие тормозилось самими условиями их существования! Я выразила бугаю своё удивление, в том смысле, что туземцы вынуждены были оставаться вечными дикарями, и в чём же тогда заключался прогресс? Скорее, это походило на замкнутый круг, без выхода.

Но, похоже, полосатого миротворца такие рассуждения ничуть не беспокоили. Он только заметил, что развитие – это не всегда строительство дисколётов или высотных зданий, оно может идти разными путями, и он себя тупиковой ветвью эволюции не ощущает.

Я проглотила смущение, тем более, что бугай на мои слова как будто не обиделся. Вернувшись к рассказу о Мирассе и её жителях, абориген поведал, что сама планета заставляла их жить с собой в мире и согласии. Если и случались какие-то перекосы, то память о них осталась лишь в преданиях туземцев, красочно повествующих о том, как недовольные поплатились за свою жадность и неблагодарность.

Так всё и продолжалось, пока не прилетели чужаки. А после вторжения военной своры Грасса равновесие, существовавшее на Мирассе, было грубо нарушено, практически все обитатели истреблены, и только теперь что-то начинало налаживаться.

- Погодите, – прервала я его. – Вы хотите сказать, что пришлецы заняли в системе… эээ, здоровья вашей планеты место тех, кого они истребили?

- Да, так.

- Но как это возможно?! Ведь Вайятху были мирными, а эти – агрессорами! И жили предки Маугли в лесах, а люди, насколько я помню, их вообще стороной обходят? О каком же равновесии и замещении может идти речь?

- Дело в том, что ваши соотечественники всё это время строили на Храиссе то, чего там никогда ранее не было: они возводили города. Целых двести лет, пока не поняли, что это ошибка. Теперь жители стремятся не съехаться в одно место, а, наоборот, разъехаться друг от друга. Вам, наверное, неизвестно, но в последнее время стало модным и престижным обустраивать отдельные жилища, удалённые друг от друга, и селиться там семьями. Это – тот самый образ жизни, который вели многие мои братья перед Захватом. Именно так легче всего услышать голос Храиссы, и понять, чего она от тебя ждёт.

- Так что, города забрасываются? – удивилась я.

- Нет. Пока ещё нет, там живёт достаточно много людей, нужно поддерживать порядок в их мыслях, чувствах. Этим и занимаются ваши соотечественники, по крайней мере, некоторая часть их. Ведь никто из нас не приспособлен к жизни в таких поселениях.

Я задумалась. Получалось, что Мирасса лепила себе «детей» буквально из подручных материалов, из того, что было. Вполне вероятно, все три народа, населявших её до людей, тоже прилетели откуда-то издалека и превратились в то, во что она пожелала их превратить. От осознания этого становилось слегка не по себе…

Но зато полностью прояснилась страсть лягушонка к разным растениям, над которыми он чах, и трепет, испытываемый им при виде разных чащоб. Похоже, эти свойства остались у него в генах. То ли вивисекторам они не мешали, то ли на них внимания не обратили. В связи с этим было ещё кое-что, требующее прояснения.

- Значит, Маугли должен понимать всё живое, правильно? – просила я.