И, как нарочно, он тут же наткнулся на своего бывшего хозяина. А тот, увидев свой занпакто рядом с врагом, все понял по-своему. Сенбонзакура, подвергнувшись немедленному нападению, утвердился в мысли, что его союзники совершенно правы в своем мнении относительно синигами. С ними по-доброму не получится. И он принял бой, после которого роботу пришлось спешно эвакуировать его из Сейрейтея.

После, в спокойной обстановке, Сенбонзакура всерьез задумался о происшедшем. Те люди, с другой стороны линии фронта, – они так на него похожи! Наверное, он и сам той же породы, что и они. И, может быть, его место на самом деле там, с ними? Но они напали на него, без лишних разговоров и с такой яростью… Тогда Сенбонзакура решил, что здесь что-то личное. Должно быть, его там действительно узнали. Вероятно, он и в самом деле оттуда родом. Вот только отчего-то стал для тех людей врагом. Фирменная гордость Кучики не позволила Сенбонзакуре просто пойти и сдаться. Он решил разобраться во всем самостоятельно.

Спустя некоторое время ему удалось вновь напроситься в разведку. У него был тайный план: отделиться от нынешних своих союзников и попытаться встретиться с кем-то из синигами наедине. План чрезвычайно рискованный, ведь если его захотят убить, у них будут неплохие шансы это сделать. Но ему очень хотелось узнать, что же произошло, отчего он оказался на другой стороне. Ему «посчастливилось» снова встретить Кучики, который безапелляционно заявил, что его поступок не заслуживает прощения.

Приходилось сделать неутешительный вывод: он, Сенбонзакура, что-то наворотил у себя дома и сбежал, опасаясь наказания. Но враги тех, кто прежде был его родичами, не сочли его опасным, приютили и приняли, как своего. И все же Сенбонзакура всерьез задумался, на чьей стороне он должен быть. Знать бы, что натворил, за что его хотят убить! Действительно ли его проступок столь непростителен? И нельзя ли как-то все вернуть назад?

Пока он колебался, Хо-Гша подготовились к масштабному нападению и намеревались начать атаку. План был прост до примитивизма: взять противника измором. Пятеро синекожих могли участвовать в управлении роботами, шестой, ученый, следил за приборами. Кто устал – отправлялся отдыхать, главное, чтобы хотя бы один оставался на дежурстве. Он-то один, а пустых, которых он непрерывно проводит через гарганту, множество. Заготовки роботов были разложены во многих укромных местах, и теперь только оставалось будить их по очереди.

Но прежде они решили предпринять еще одну вылазку, из чистого любопытства. Создали робота с подключенным осязанием и прочими органами чувств и отправили просто для того, чтобы исследовать тела живых противников. Трупы-то они и прежде подбирали. Теперь хотелось посмотреть, как они шевелятся, дышат, как бежит кровь по жилам… Сенбонзакура тоже напросился в эту экспедицию. Никто не возражал.

В этот раз удалось заглянуть в лицо человеку, так упорно пытающемуся его убить. Разглядывая спящего Кучики, Сенбонзакура почувствовал, что в его душе зашевелились странные эмоции. Что-то связывало его с этим человеком. Что-то важное. А когда Бьякуя открыл глаза, в его взгляде занпакто прочитал такую ненависть, такую ярость… Нет, они точно не чужие. Возможно, именно ему Сенбонзакура некогда и насолил.

Одно Сенбонзакура понял тогда совершенно определенно: он не должен участвовать в войне против этих людей. Это будет неправильно. Недостойно. Это его родичи, и что бы ни произошло между ними, как бы приветливо ни отнеслись к нему Хо-Гша, он не должен ввязываться в войну на стороне пришельцев. Синекожие – враги. Как знать, может быть, они пригрели беглеца не из милосердия, а лишь ради изучения. И ведь он кое-что успел им рассказать.

Когда робот, завершив свои исследования, попытался прикончить синигами, Сенбонзакура решительно воспротивился. Он в тот момент уже был твердо уверен, что не хочет их смерти. Настолько, что готов был драться. Впрочем, как бы ни был чувствителен этот робот, вести разговор с помощью его голосовых связок пилоту было затруднительно. Поэтому он уступил напору занпакто. В конце концов, четверо выживших врагов – невелика беда, а вот разобраться, что такое нашло на этого парня, было любопытно.

Сенбонзакура понимал, что у синекожих теперь возникнет нездоровое количество вопросов к нему, так что во время возвращения в нору он незаметно смылся. Занпакто решил начать новую жизнь. В конце концов, зачем ему все эти войны? Он вполне может прожить сам по себе. И он ушел в город с твердым намерением никогда больше не возвращаться.

Идея разонравилась ему очень скоро. Он остался по-настоящему один, люди не замечали его присутствия. Ему некуда было податься и нечем заняться. Кроме того, он выяснил уже, что без пищи быстро теряет силы. Пришлось воровать еду, и это обстоятельство окончательно повергло гордого воина в уныние. Самостоятельная жизнь как-то не складывалась.

Тогда Сенбонзакура и задумался о возвращении в Сейрейтей. Правда, там его немедленно убьют… Умирать не хотелось. И он решил немного поторговаться. Если он выдаст синигами подземную лабораторию, кто знает, может быть это немного смягчит его вину в их глазах. Может, его преступление не настолько ужасно, и прощение все же возможно. Хотя бы отчасти. Но гордость не позволяла ему пойти на прямой торг, мол, я вам – пришельцев, вы мне – амнистию. Нет, он поступил иначе: просто указал местонахождение лаборатории, а потом сдался, и решайте сами. Причем, он понятия не имел, что Хо-Гша уже начали свою атаку, и каково в связи с этим положение Сейрейтея, тоже не знал. Столь своевременное вмешательство оказалось чистым совпадением.

Когда Сенбонзакуре объяснили, в чем именно состоит его «преступление», он сперва вообще не понял и не поверил. Кьораку в довольно вольных выражениях пытался объяснить ему, что он собой представляет. «Ты вон его занпакто. Знаешь, что такое занпакто? Это меч. Ага. Ты оружие. Понимаешь? Нет?» Сенбонзакура никак не мог понять.

– Но нам ведь теперь надо как-то возвращать его на место, – спохватился командир. – Маюри, ты ведь, наверное, можешь что-нибудь такое придумать?

– Вряд ли, – высокомерно заявил Куроцучи. – Подобные случаи науке неизвестны.

Он сделал эффектную паузу, дождался, пока у всех капитанов вытянутся от разочарования лица, когда Бьякуя окончательно похоронит возникшую было надежду, и только тогда продолжил:

– На самом деле, я полагаю, что делать ничего и не нужно. Все зависит от воли сторон. Если занпакто пожелает вернуться в свое естественное состояние, он это сделает, такова его природа. И если Кучики сумеет растолковать своему мечу, кто он такой…

– Все ясно, – Кьораку хлопнул себя по колену. – Бьякуя, забирай свой меч и делай с ним, что хочешь. Нам он больше не нужен.

Бьякуя поднялся на ноги. И Сенбонзакура тоже встал, опасливо приблизился к хозяину, заглянул в глаза и тут же опустил взгляд. Он уже разобрался, кто из них главный. Кучики этого было достаточно.

– Идем, – небрежно бросил Бьякуя и зашагал прочь, не оборачиваясь. Сенбонзакура поспешил за ним.

========== Эпилог ==========

По ночному городу неторопливо прогуливались два капитана.

– Не так уж плохо все получилось, – сказал Хаями. – Зато теперь ты точно узнал, кто тебе друг, а кто враг.

За поясом Бьякуи снова был меч, и он время от времени непроизвольно поглаживал рукоять.

– Я узнал, каково быть слабым, – угрюмо отозвался он. – И как это разлагает душу.

– Разве только это? – Хаями усмехнулся. – А мне кажется, ты узнал цену себе и людям, тебя окружающим.

– И вы тоже узнали цену мне, – подхватил Кучики. – Я был слишком несдержан. Все те, кому я не должен был показывать свою слабость… Полагаю, вы разочарованы.

– Напротив. Я впечатлен твоей решимостью. И Ренджи тоже. Кажется, он снова тебя боится.

– Вот как? – Удивился Бьякуя. – С чего бы это?

– Да просто ты даже без занпакто дрался так же, как с ним! – Хаями рассмеялся. – Сражался голыми руками против банкая, а Ренджи ведь был искренне убежден, что уже догнал тебя!