В этот момент Глеб всегда просыпался, и на душе его было как-то мерзко, словно её опустошили, словно что-то ускользнуло, а что он не мог понять. Самое пугающее в этих снах было то, что незнакомцы всегда были разные, это были и девушки, и молодые парни, и старики, но неизменно они возникали словно ниоткуда. И взгляд у них у всех был одинаковый, надменный и в то же время какой-то грустный. В нём не было злобы или агрессии, но отчего-то становилось страшно.

«Надо идти к психологу, – подумал Глеб. – А то так и с ума сойти недолго».

Он попытался расслабиться и уснуть, но мысли о сне не выходили у него из головы: «Что, чёрт возьми, всё это значит? …Кто эти люди? …Какое, блин, присоединение?».

Путаясь в мыслях, он всё же уснул и с трудом проснулся в семь десять от звука будильника. Повалявшись немного в кровати, пытаясь вспомнить подробности ночного кошмара, с неохотой поднялся и принялся собираться на работу.

Глеб работал в строительной фирме, занимавшейся поставками строительных материалов, а также, время от времени, бравшей на себя функции технического надзора. Вот в отделе технического надзора Глеб и работал. Работа была ответственная и очень нервная. В свои двадцать семь лет Глеб был уже настолько седым, что выглядел скорее серым, чем черноволосым.

Работа начиналась в девять утра и, проработав там без малого четыре года, Глеб до сих пор не мог себя заставить приехать на работу вовремя. Он не был ни совой, ни жаворонком. Он был чем-то средним, но вставать по утрам ему было очень тяжко. Каждое утро он говорил себе, что приедет домой и ляжет спать не позднее одиннадцати. Вечером же у него не было никакого желания ложиться спать так рано. И, Глеб ложился не раньше часа ночи. С утра было не проснуться, снова были мысли о предстоящем вечере, но вечером всё повторялось опять.

Бриться Глеб тоже не любил, поэтому взглянув с утра в зеркало на свою пятидневную щетину, он понял, что и сегодня обойдется без бритья. Тем более и на работе все привыкли видеть его обросшим чаще, чем гладко выбритым.

Наскоро почистив зубы и умывшись, Глеб сделал пару быстрых глотков горячего чая, впрыгнул в свои поношенные вельветовые джинсы, наспех накинул куртку и выскочил из квартиры.

На машине он ездил на работу только в случае крайней необходимости потому, что утренние и вечерние пробки его выматывали. Ему всегда было жалко на них время. Поэтому, несмотря на толкотню, он предпочитал добираться до работы на метро. Так он поступил и сегодня. Быстро сбежав по эскалатору, он впрыгнул в вагон метро и привычно занял пустующее место, прислонившись спиной к двери с надписью: «Не прислоняться».

Глеб стоял погруженный в мысли о работе и думал, о том, сколько важных дел предстоит сделать сегодня, как вдруг до него донесся чей-то голос:

– Присоединение, понимаешь? Присоединение!

Глеба бросило в жар, и он резко повернул голову вправо. Голос принадлежал суховатому мужчине лет сорока, всё внимание которого было обращено на молодого человека стоящего, напротив.

– Не понимаю, – сказал молодой.

– Ну как тебе объяснить? – злился собеседник.

– Присоединение! Копирование поведения, манеры речи, лексики собеседника! Понимаешь?

– Ну, вроде да, – промямлил молодой.

Глеб понял, что разговор этих двух людей никак не связан с его сном, но тревога, поселившаяся в сердце, нарастала. Мысли его опять вернулись к сегодняшнему сну. Он силился понять, что же от него ускользало. Что-то очень важное, но, в то же время, неуловимое.

Приехав на работу, Глеб первым делом проверил почту, после чего сделал пару важных звонков и принялся делать отчёт, который должен был сдать ещё на прошлой неделе. Павел Иванович, его начальник, относился к такой задержке достаточно спокойно, так как знал, что работы у Глеба выше крыши и всю её вовремя не сделать, даже если Глеба клонировать.

Павлу Ивановичу шёл пятьдесят третий год, он был из тех, кого называют живчиками. Всегда весёлый взгляд, неисчезающая улыбка на губах и хорошее настроение. Это те три атрибута, которые были в нём неизменны. Глеб не мог припомнить ни одного случая, когда бы Павел Иванович злился или грустил. Приподнятое состояние духа было его коньком. Но сегодня, когда Глеб пошёл за утренней порцией кофе, он столкнулся в коридоре с Павлом Ивановичем, который вместо обычного шумного и весёлого приветствия лишь слегка кивнул головой при встрече. Глебу показалось странным такое поведение, и он в замешательстве прошёл мимо, думая о том, уж, не из-за отчёта ли это. Что-то ещё во внешнем облике начальника показалось ему странным, Глеб напряг извилины и неожиданно понял.

«Взгляд. Точно, взгляд! Такой же холодный, высокомерный и грустный, как у сегодняшнего незнакомца из сна!» – с ужасом думал Глеб.

Этот взгляд ни с чем не спутать, он видел уже десяток таких взглядов в своих кошмарных снах. Он словно принадлежал человеку не из этого мира.

Нетвёрдой походкой Глеб проскользнул в свой кабинет, плюхнулся в кресло и зажал голову руками, пытаясь успокоиться и прогнать наваждение.

– Всё хорошо, – говорил он сам себе. – Это просто совпадение. Наверняка, у Павла Ивановича что-то случилось, поэтому он так выглядит.

Мысли в голове путались: «Случилось, что случилось… первый раз за четыре года, что ли, случилось?».

Не в силах справиться с собой он резко встал и зашагал по кабинету взад-вперёд.

– Да нет, показалось. Это мне всё показалось, – успокаивал он себя. – Всё в порядке, просто я сам себя накручиваю.

Снова сев в кресло, Глеб взял себя в руки и откинулся на спинку, заняв полулежащее положение.

Звонок телефона разорвал тишину. От неожиданности Глеб вздрогнул, после чего, протянул руку к трубке.

– Глеб, зайди ко мне, пожалуйста, – голос Павла Ивановича был чересчур спокойным и абсолютно лишённым каких-либо интонаций.

– Конечно, – пробормотал в трубку Глеб и весь напрягся, словно кот перед прыжком.

– Спасибо, – прозвучало в ответ, и короткие гудки продолжили разговор.

Глеб посмотрел на трубку телефона, таким взглядом, каким кролик глядит на удава, повесил её и медленно встал. Появившаяся слабость в ногах, мешала идти, но Глеб, всё же, заставил себя дойти до кабинета шефа, с трудом переставляя ноги по мягкому ковролину. Остановившись перед дверью, он в нерешительности поднял правую руку, чтобы постучать, но голос из-за двери остановил его:

– Заходи, Глеб.

Постояв ещё пару секунд, Глеб набрал в лёгкие побольше воздуха, распахнул дверь и вошёл в кабинет, не забыв при этом, затворить её за своей спиной. Встретившись глазами с начальником, он понял, что чувства его не обманули, взгляд был тот самый, что он видел в своих снах, вот уже полгода. Слабость от ног передалась всему телу, но делать было нечего.

– Павел Иванович, отчёт…, – начал Глеб.

– Отчёт не нужен, – оборвал его шеф. – Я пригласил тебя сюда не для этого.

Глеб стоял в замешательстве, не в силах оторваться от глаз Павла Ивановича. В них сквозило какое-то превосходство, словно он знал нечто такое, что Глебу знать не дано. Они буквально излучали силу и уверенность.

– Я хочу тебя попросить, – продолжил шеф, – чтобы ты не боялся.

«Не боялся, чего?» – лишь успел подумать Глеб, как Павел Иванович произнёс:

– А ничего не боялся.

Словно проглотив язык, Глеб стоял без движения, но рой мыслей в его голове не давал ему покоя: «Он что, читает мысли?! Что за чертовщина?! Мне это мерещится?!».

– Успокойся, Глеб, – словно на самом деле прочитав его мысли, ответил Павел Иванович. – Скоро ты сам всё поймешь, и не будешь задавать вопросы. Осталось каких-то три-четыре дня.

Происходящее никак не могло уложиться у Глеба в голове. Он продолжал стоять как истукан, глядя на Павла Ивановича исподлобья. Молчание длилось минуту, не меньше, после чего усилием воли Глеб с трудом выдавил:

– Какие три-четыре дня? Что я пойму?

– Всё поймешь, абсолютно всё поймешь, – тем же ровным голосом ответил шеф, и продолжил. – Я вижу, ты устал сегодня. Иди домой отдохни, поспи, в конце концов. Да, и вообще, возьми себе небольшой отпуск. Отдохни денька три, думаю, тебе только на пользу пойдет.