Анна жила надеждой, что скоро все кончится, и она с сыном поедет домой. Женщина была благодарна хозяевам, которые хорошо обращались с ней, были терпеливы к ее ребенку. После ужасов плена, работа по дому казалась ей раем и она буквально "летала" по помещениям: мыла, скребла, стирала, гладила. В благодарность фрау Марта иногда дарила ей платья, сыну приносила обувь и одежду.

Вальтер не обращал никакого внимания на это, занимался с пленными работой в поле. Дела на фронте шли для немцев все хуже и хуже, и до работников стали доходить слухи о победном шествии Красной Армии. Павел с Анной при встречах торжествующе переглядывались, мол, скоро конец неволи.

В январе 1945 года Олегу исполнилось тринадцать лет. Мальчик заметно вырос, разговаривал баском и уже сносно говорил по-немецки.

Анна переживала, что сын останется неучем, потому что успел проучиться только один год в школе.

- Скорее бы вернуться в Ленинград, - говорила он сыну апрельским пригожим днем. - На чужбине хорошо, а дома все лучше. В школу еще походишь, вон, вымахал как.

Анна потрепала сына по голове и обернулась на шум моторов.

Во двор въезжала вереница незнакомых машин. Глаза слепило яркое солнце, и Анна Максимовна приложила к глазам домиком ладошку, с удивлением наблюдая, как из них, как черти из табакерки, посыпались люди в странной форме. Особенно поражали негры. Она их видела впервые.

- Какие черные, - удивился Олег. - Кто они, мама?

- Не знаю, сынок, но сдается, что кончилась война для нас с тобой.

Незнакомые солдаты по-хозяйски и деловито устраивались на подворье для ночлега. При этом они весело переговаривались и улыбались, казалось, что во рту мужчин

белоснежных зубов больше, чем у обычного человека. Прибывшему домой Вальтеру протянули деньги и попросили забить поросенка. Тот кинулся с братом исполнять волю военных людей. Павлу и поляку не осмелились поручить это.

Они такими запомнили на всю жизнь американцев, освободивших их из плена. Павла и поляка уже на следующий день увезли на машине куда-то.

Он подошел к Анне и, смущенно улыбаясь, сказал:

- Ну прощай Анна Максимовна! Может, свидимся когда на родине. Затем он повернулся к Олегу и протянул руку:

- Бывай и ты, парень. Домой вернешься, наверстаешь учебу, только не ленись учиться. Знание - сила нынче.

Анна улыбнулась и попрощалась:

- Дай тебе Бог, Павел, здоровья и легкой дороги домой.

Павел махнул рукой и направился к Ельзе. Она скромно стояла в сторонке. После непродолжительного разговора с ней, он сел в машину, которая сразу тронулась.

Анна Максимовна грустно смотрела вслед. Пока она не скрылась за поворотом, как будто чувствовала, что судьба не сведет их больше вместе.

Вечером фрау Марта долго присматривалась к своей работнице, словно не решалась спросить, но потом все-таки предложила:

- Оставайся у нас, Анна, будешь по дому работать за деньги. Сына в немецкую школу отправим, комнату выделим вам побольше. Ты хорошая девушка и прекрасная горничная служанка. Мы были довольны тобой.

Анна долго думала, но отказалась:

- Спасибо, фрау Марта. Мы с сыном благодарны вам за хорошее отношение, но поймите, там муж будет ждать. Отец, мать, брат и сестры - тоже, я скучаю по ним, не обижайтесь, что отказываюсь.

- Вольному воля, мы не в претензии, конечно, среди своих лучше, чем среди чужих. Но говорят, что ваши власти не жалуют, кто побывал в Германии.

- Чему быть, тому не миновать, но своего мужа и ему отца, - Анна кивнула на сына. - Я не брошу.

Вальтер сам через день доставил на поезде Анну и сына в город Ульм, где американцы разбили лагерь для русских военнопленных и работников. Фрау Марта собрала сумку, куда положила несколько платочков, отрез на платье, а Вальтер положил бритву для мужа служанки.

Американцы заполнили анкету на вновь прибывших и потом предложили работу на выбор в странах: Англия, Канада, Греция, Франция и даже Австралия. Но Анна Максимовна, не смотря на запугивание офицера, что в СССР им не поздоровится, решительно отказалась и в конце разговора добавила:

- На чужбине и собака тоскует.

Но не все рвались домой, многие оставались в Германии или переезжали в другие страны.

Через два дня американцы снарядили кортеж из грузовиков и отправил в Потсдам партию соотечественников в советский фильтрационный лагерь.

Глава 33

Павел промолчал, хотя и был польщен вниманием баура, но в его планы не входило оставаться на чужбину. Он намыкался по чужим углам, когда жил в Новгороде с отцом.

- Благодарю за предложение, Вальтер, но в чужом краю веселье, да чужое, в родном - беда, да своя, - сказал он.

Немец долго молчал, потом сказал:

- Может, ты и прав. Не зря народ говорит, что на чужбине и собака тоскует. Но знай, если надумаешь, всегда рад принять хорошего работника.

Павел Семенович кивнул головой и отправился в сарай. Прошло несколько месяцев, как он у хозяина сельского подворья. На жизнь парню жаловаться грех: накормлен, одет, обут, крыша над головой, но это все чужое, очень хотелось домой.

- Олег, сколько раз тебе говорила, не шлепай по лужам, смотри, опять вымазался, как поросенок. Фрау Марта будет недовольна, что в доме живет такой неаккуратный мальчик,

- услышал Павел строгий голос Анны, служанки хозяев, когда открыл ворота. Он знал, что она из Ленинграда, и была с сыном в концентрационном лагере Дахау. Ее тоже забрал на подворье хозяин.

Павел редко разговаривал с молодой женщиной, виделись только мельком. Она готовила обеды, прибиралась в доме и стирала на хозяйской половине дома, он работал на подворье и жил в сарае.

Весна 1945 года - ранняя, в апреле частые дожди насытили влагой землю так, что было не пройти, не измазавшись.

Мальчик низко опустил голову и молчал. Напротив него стояла рассерженная мама и строго смотрела на него.

- Ну, что ты накинулась на мальца, Анна Максимовна, весна на дворе, снег ручейками тает, кораблики в самый раз пускать. Иль не была сама ребенком?

- Не заступайтесь за него, Павел Семенович, если бы в первый раз перемазался, а то каждый день приходится стирать его штаны. Мне и без того хватает хозяйского белья, а еще и сын подбрасывает. Хозяйка не любит неаккуратных людей, ворчит.

- На то она и хозяйка, чтобы держать работников в строгости. Ты отпусти парня погулять по двору, нечего в сарае держать. Поди, насиделся под нарами в лагере? Павел слышал о женских камерах в Дахау. Многие женщины были там с детьми, которые прятались под нарами, когда заходила охрана в барак, боялись, что разлучат с матерями.

- Не без этого, но и волю давать ему нечего. - Анна грозно взглянула на сына, который тишком подглядывал за русским дяденькой, вздохнула. - Когда же кончится война уже. От рук отбился без отца. Ладно, беги, только смотри там, не лезь в лужи.

Олега, как ветром, выдуло из сарая. Анна улыбнулась ему вслед и покачала головой.

- Муж-то где? На войне?

- На ней, где еще! С первого дня забрали, с тех пор не слышала ничего о нем. Да меня и саму с сыном забрали уже через месяц немцы на передовой, когда ров рыла, намыкались по лагерям, пока сюда не попали.

- Скоро уже конец войне, Анна, думаю, раз хозяин сам заговорил об этом. Тебе не предлагал остаться в Германии?

- Фрау Марта уговаривала подать заявление.

- И что решила?

- Да ничего, домой поеду, если позволят. Муж, дай Бог, вернется с войны, соскучилась нему, по отцу с матерью, сестрам, брату.

- Ишь ты, большая семья выходит у тебя?

- Большая, Павел Семенович, но об этом расскажу потом, а сейчас бежать надо в дом, а то хватится фрау Марта меня, рассердится, что бездельничаю где-то.

Анна живо повернулась к выходу и ушла. Павел отправился по своим делам. На душе стало теплее, удалось хоть немного поговорить со своим человеком, который, как и он, находился на чужбине.