- В штаны не наделали, герои?

Он гордо прошелся по краю ямы, разглядывая побледневших друзей. Гриша явно вошел в раж от перевозбуждения:

- Ладно, можете подальше спрятаться отсюда. Я рвану гранату! Как говорится, если погибну за Родину и Сталина, то один.

Но Миша с Олегом отвергли позорное предложение друга и снова залегли в воронке. Гриша приготовился к последнему броску.

Но по дороге уже бежали, размахивая руками и что-то крича, Анна и Трофим. Девочки все же проболтались, когда Анна Максимовна, словно почувствовав что-то материнским сердцем, спросила их об Олеге. Маши и Даша замялись, переглядываясь, чем только подтвердили догадку женщины, что здесь кроется тайна. Она решительно приступила к допросу сестренок, но те лишь пожимали плечами, верные данному мальчикам слову.

Тогда беспокойство Анны передалось Трофиму, и он показал внучкам на ремень, если что-то с постояльцем случится плохое.

Девочки сдались и рассказали страшную правду, попросив не выдавать их.

Мужчина и женщина помчались по дороге. Вскоре заметили воинов с гранатой. Трофим отобрал находку детей и сказал, что им повезло, что не догадались повернуть предохранитель. Иначе, взрыв был бы такой силы, что укрытие тоже накрыло, и пацаны вознеслось бы к небу.

- Как Херувимы, только без крыльев! - для убедительности сравнил он.

Гриша и Миша за проведенную военную операцию получили первое боевое крещение - их выпороли отцовскими ремнями, а Олега отругали и оставили неделю без прогулок за околицу.

Пацаны чувствовали себя почти героями, а Гриша заявил, потирая после наказания тощий зад:

- У меня мина в надежном месте спрятана, рванет не хуже гранаты.

Вскоре после этих событий партизаны в районном центре взорвали склад с топливом, погибло много фашистов. Жители в деревне рассказывали об этом шепотом, боязливо посматривая по сторонам.

Следующей ночью Анна вновь слышала тревожные мужские голоса в избе, негромкий плачь девочек, но не вышла из своего угла. Затем стукнула входная дверь, за окном протарахтели колеса телеги и все затихло. Но женщина больше не уснула, ей передалась тревога от посещения ночных гостей, которая витала, казалось, в доме, и она едва дождалась утра.

Глава 17

Запах хвои и свежесрубленного дерева перемешивался с едким дымом костра. От него тянуло вкусным запахом каши.

Елена и Варя сразу же кинулись помогать кашевару Илье, мужчине средних лет. Он помешивал деревянной палкой варево и, немилосердно ворча, обращался к девчатам:

- Где это видано, чтобы на войну брали одних командиров?

- Мы не знаем, дяденька, - пожимали плечами они.

- Вот и вы не знаете. А кто тогда скажет мне? Кто должен за конями смотреть, картошку чистить, кормить бойцов, воду носить, баню топить? Один Илья? К кому не обращусь: то помощник командира, то писарь, то пекарь, то интендант, то взводный или еще кто его знает. Все - белая кость: инструкторы горкома, работники исполкома, милиции, почты, избы-читальни. Работяг-то - кот наплакал.

Что верно, то верно, в первую очередь в партизаны записались коммунисты и комсомольцы, занимающие различные посты в советских аппаратах власти. Никто в партизанском отряде не хотел подчиняться, все желали командовать, как в мирной жизни. Даже охранять штаб ставить некого.

Командир отряда не хотел обижать начальников, поэтому черную работу взваливал на немногочисленную часть простого народа.

- Вот скажи мне, - обратился к Елене кашевар, заметив, что ее слушается Варя, - почему командир угождает всем, как вашим, так и нашим? На войне не годиться так. Слово командира - закон, сказано - сделано, нет, то трибунал. Тогда будет порядок.

- Мы недавно здесь, дяденька, не знаем.

- Вот заладили дяденька и дяденька. Какой я вам дядя, мне сорок лет стукнуло, рано в старики записывать, зовите меня Илья. А вас, как прикажите величать?

- Лена.

- Варя, дяденька!

- Тьфу, ты! Ей говоришь стрижено, а она - брито! Бери ведро, за водой беги с глаз долой!

- Я моментом, дяденька!

Землянок в лесу вырыли достаточно еще до войны. Елена с Варей получили отдельную земляную хатку, были счастливы, что определились на место, даже поставили в консервную банку поздние лесные цветы на сколоченный из нетесаных досок стол.

Командир приказал им выдать военную мужскую одежду без знаков различия и санитарные сумки с красными крестами.

- Что бы удобнее было зайками по лесу бегать, а бинтами перевязывать раны русакам, если кто из лесных зайцев на сучок наколется, - весело сообщил он девчатам. Он любил балагурить с девушками, устраивал вечеринки и особенно не рвался в бой, предпочитая отсидеться в лесу.

Нерешительный и безвольный командир вызывал раздражение людей, а праздность разъедала дисциплину. Когда из отряда дезертировали три районных милиционера, комиссар И.С. Борисов созвал совещание. После долгих споров назначили нового командира. Круглов И.М. воевал в финскую войну, проявил геройство при штурме линии Маннергейма.

Он оценил обстановку, приказал арестовать дезертиров и доставить их в отряд. По законам военного времени их расстреляли перед строем. Бойцы почувствовали властную руку командира, беспрекословно выполняли приказы, безропотно несли службу. Анархия закончилась, но вскоре лагерь атаковали немцы. В отряде нашелся предатель. Он привел егерей на партизанскую базу.

Оставив заслон, партизаны под минометным огнем спешно уходили лесными тропами. Елена с Варей покидали кухонную утварь на повозку, держались рядом с телегой, запряженной лошадью, которую вел за уздцы Илья. Впереди маячила знакомая фигура Ефима. Тот управлял упряжкой с провиантом.

Девушки вздрагивали от страшного грохота. Невдалеке почва вздымалась от взрывов мин. Сосны валились на землю, выворачивая корнями землю и приминая вершинами кустарник. Осколки, как ножом, пересекали толстенные с руку сучья. Они устилали собой и без того ухабистые тропы.

Вдруг Илья охнул и повалился на землю, лошадь, испуганно поводя ушами, остановилась.

- Илья! - закричала Лена и кинулась к мужчине. Плечо Ильи заливала кровь. Подбежавшая Вера не своим голосом запричитала:

- Что с тобой, дяденька! Кровь, тебя убило? Ой, мамочка! Побледневший повар, морщась от боли, усмехнулся:

- Горбатого могила исправит. Да не верещи, как резанная, помоги ей затащить меня на телегу.

Мужчина кивнул на Елену и попытался встать на ноги. Девушки подхватили его, подвели к повозке и осторожно уложили.

- Теперь перевяжи и гони дальше, - Илья взглянул на Лену. - Молодец! Хорошо держишься.

Елена с помощью Вари наложила тугую повязку, как учили еще до войны на курсах медсестер.

- Теперь дай попить, - попросил раненый боец Елену. Она взяла алюминиевую фляжку и открутила крышечку. Та выпала из рук в траву. Девушка, чертыхаясь, нагнулась и стала искать ее. Недалеко раздался очередной взрыв, над ее головой, обдав горячим потоком воздуха, пролетел осколок и влепился в ствол небольшой сосенки. Деревце, вздрогнув вершиной, как от боли, перегнулось к земле. Если бы не упавшая пробка, то лежала бы сейчас Елена без головы возле дерева.

- Оставь, гони! - девушка услышала в шуме стрельбы голос мужчины. Они бросились догонять отряд. Позади заслон уже отбивался от егерей: часто строчил пулемет, винтовочные выстрелы, как могли, поддерживали его. Минометный налет прекратился, влесустало тихо.

Партизанам удалось уйти от карателей. Новая база в урочище Прудины в тридцати километрах от города Андреаполь была подготовлена в августе военными строителями. Никто о ней не знал, кроме комиссара отряда.

Здесь, в глухом лесу, в окружении непроходимых болот, протекала Черная речка. На ее берегу были вырыты землянки. В отряде насчитали семьдесят человек. Несколько дней ушло на обустройство лагеря, а затем командир разбил отряд на четыре боевые группы. Когда отряды уходили на задание, часто на базе оставалось десять человек. Седьмого октября 1941 года группы ушли на первое задание. Одну из них возглавил командир, другую - комиссар, еще две - лейтенанты Красной армии, присланные в лес для усиления боеспособности партизан.